Говорят, ювелирное дело  подобно ремеслу часовщика – тихая, тонкая работа. Тонкая – да, но тихой ее никак  не назовешь. Золото, серебро, платина, которое я увидела в мастерской Мурата Салпагарова в Учкекене, вели довольно шумную жизнь.  По ним били молоточком, сгибали, шлифовали до тех пор, пока металл не засиял всем своим блеском.
Ювелирное дело во все времена зачастую передавалось от отца к сыну, затем к  внуку и так далее. Семья Мурата к этому никакого отношения не имеет. Мать Асият и отец Ильяс – инженеры, два брата также больше тяготеют к техническим дисциплинам, нежели к какому-либо искусству. Из мастеровых, причем, искусных – лишь дед по матери Хусей Биджиев, чье плотницкое ремесло восхищало не одного человека. То ли  от деда передалось к внуку чувство линий и пропорций, то ли от природы, но страсть к рисованию у Мурата проявилась очень рано. Главным источником вдохновения для ученика художественной школы Салпагарова стала природа, непревзойденный мастер гармонии, о которой мы в нашей сумасшедшей жизни все больше забываем.

Говорят, ювелирное дело  подобно ремеслу часовщика – тихая, тонкая работа. Тонкая – да, но тихой ее никак  не назовешь. Золото, серебро, платина, которое я увидела в мастерской Мурата Салпагарова в Учкекене, вели довольно шумную жизнь.  По ним били молоточком, сгибали, шлифовали до тех пор, пока металл не засиял всем своим блеском.
Ювелирное дело во все времена зачастую передавалось от отца к сыну, затем к  внуку и так далее. Семья Мурата к этому никакого отношения не имеет. Мать Асият и отец Ильяс – инженеры, два брата также больше тяготеют к техническим дисциплинам, нежели к какому-либо искусству. Из мастеровых, причем, искусных – лишь дед по матери Хусей Биджиев, чье плотницкое ремесло восхищало не одного человека. То ли  от деда передалось к внуку чувство линий и пропорций, то ли от природы, но страсть к рисованию у Мурата проявилась очень рано. Главным источником вдохновения для ученика художественной школы Салпагарова стала природа, непревзойденный мастер гармонии, о которой мы в нашей сумасшедшей жизни все больше забываем.

После окончания школы Мурат поступает в Ставропольское училище дизайна на ювелирное отделение, специальность, для которой требуются не только знания, но воображение в первую очередь.
Нелегко сличать собственные возможности с собственными притязаниями, но время показало, что Мурат воистину обладает даром истинного художника, способного увидеть в своем воображении то, что предстоит создать, мысленно представить миниатюрные геометрические и растительные орнаменты, тычинки цветов и прожилки крыльев бабочки.
–  Настоящего ювелира не удовлетворит лишь внешний блеск, потому что настоящее сияние всегда прячется от глаз. И он должен извлечь его на  белый свет, отыскать такую форму, которая показала бы золото во всем его блеске, – рассказывает Мурат, перебирая миниатюрные клещи, пинцеты, при помощи которых попутно соединяет великое множество крохотных колечек.
Для ювелира – золото, серебро, что для скульптора – глина – рабочий материал. А  еще возможность вдохнуть в металл жизнь и красоту, ни на йоту не преувеличивая и не преуменьшая его собственных достоинств. Но Салпагарова захватило другое – поймать силу драгоценных камней и попытаться самому заговорить на их языке. Как тут не вспомнить “Каменный цветок” Бажова: “Тут вот Данилушке думка и запала. Не нами сказано, – чужое охаять,  – мудрости немного надо, а свое придумать – не одни ночки с боку на бок повернешься”.
– Но ведь камень камню рознь?
– Конечно же, предпочитаю иметь дело с природными камнями. Ведь в нем есть своя тайна. Представьте, где-то в природе, горе, скале рождается кристалл и зреет долгие годы, пока его не найдут. И в нем потому не только тайна, но еще и удивительная история, – говорит Мурат, а дальше следует целая история – мини-лекция о достоинствах камней, что меня нисколько не удивило. Творческие люди знают: стоит только задаться вопросом, и к тебе отовсюду начинает стекаться информация.
– Люблю работать с жемчугом, рубином. Если вы не знаете, то рубином является корунд – минерал, который уступает в твердости лишь алмазу. Если корунд окрашен в красный цвет, то его называют рубином, если в синий или желтый или он бесцветен – это сапфир. Рубин приносит  людям счастье и любовь, но если у камня вдруг отчего-то меняется цвет – это сигнал о приближающейся опасности. Кстати, самые известные рубины – “Черный принц”, принадлежащий принцу Уэльскому и рубин Тамерлана, который видел многих правителей и много крови.
Об алмазе и его достоинствах – красоте, долговечности и редкости – говорить нечего. Они общеизвестны.  Но может, мало, кто знает, что самым красивым алмазом мира считается “Регент” (136 каратов). Его нашел в Гонконге в 1700 году невольник – индиец, который тут же сделал себя на бедре  рану и под повязкой спрятал камень. Невольник обещал камень одному матросу, если тот возьмет его на корабль и спасет от рабства. Матрос камень взял, а невольника выбросил за борт. Потом начались злоключенья   то ли камня, то ли людей, к которым он переходил из  рук в руки. А ручки какие были? Герцога Орлеанского, Наполеона…
Еще мрачней история красивейшего синего алмаза “Хоул”. Но это уже, как говорится, другая история… А лунный камень – какой самоцвет! Это голубовато – белый адуляр, у него необыкновенный нежно-синеватый отлив, напоминающий лунный свет, откуда и название пошло. Считается, что  лунный камень врачует эпилепсию, лечит почки. Незаменимы для  ювелира в работе лучистый малахит, пестроцветная яшма, сердолик… Интенсивный зеленый цвет последнего, его темные прожилки передают ощущение бесконечности, времени и природы. Впрочем, любой камень вызывает вполне определенные зрительные ассоциации.
– Но, согласитесь, Мурат, природные камни и немало стоят. Оттого многие соглашаются на синтетические, среди которых особенно “распоясались” искусственный  жемчуг, фионит…
– Какому камню отдать предпочтение  – синтетическому или природному – то дело и желание клиента. Помните у Мартынова: “Ей не хватало быть волнистой, ей не хватало течь везде, ей жизни не хватало чистой, дистиллированной воде”. Так вот, синтетический камень,  что дистиллированная вода. Что же касается меня… Я буду говорить о том, что я люблю. Все натуральные материалы. Дерево – так дуб и другие светлые породы. Ткани – так хлопок, лен и так далее.
Мастеру, шлифующему срез камня, предстают удивительные картины, потому что природа не только создает материал для творчества, но сама – творец. Может, оттого, что ни работа у Салпагарова – это сюжет для небольшой новеллы.
– Мне всегда хотелось работать с людьми, чтобы можно было почувствовать индивидуальность каждого и помочь  ему выразить ее через украшения. Согласитесь, разные вещи – изготавливать что-то свое или делать вставки для колец, серег, перстней, чинить порванные цепочки и т. д.
– На ум приходит лишь одно: когда знаменитый грузинский художник Нико Пиросмани получил заказ сделать надпись на домовом фонаре, и над ним начали посмеиваться, он говорил: “Если мы не будем работать над низшим, как мы сумеем сделать высшее?”.
Щедрый талант юноши позволил ему за короткое время выполнить несколько коллекций украшений: “Аурин”, “Энигма”, “Эльфы”…
– Откуда такие причудливые названия?
– По-разному приходят в голову. “Эльфы” навеяно просмотром фильма “Властелин колец”, “Энигма” – бабочка-паук…
Коллекции Мурата Салпагарова стали событием на параде мастеров-ювелиров Северного Кавказа, проходившего в Москве. Его изумительные украшения, каждые из которых было по-своему уникально, ни разу и никем не были омрачены тенью сомнения.
– Мне тоже довелось увидеть работы Мурата, и скажу честно, им бы храниться под стеклом в музее, но это не тот случай, когда что отдаешь, то – твое, что оставишь – потеряно. Уж больно дорогое удовольствие, что в плане материала, что работы, ибо мастер не месяц-два, а бывает, год-два ведет молчаливый диалог с украшениями в зависимости от композиции и размера.
Французский писатель Жюль Ренар в свое время с мягкой иронией заметил, что женщина в устах поэта похожа на витрину ювелирного магазина. Волосы у нее золотые, глаза – изумрудные, зубы – жемчужные, губы – кораллы… Женская красота и драгоценности, словом, испокон веку были тесно связаны. Сейчас, правда, в ходу иные ценности, иные цены.
– Спрашивать красную цену того или вашего изделия не берусь, но мне кажется, что в небольшом провинциальном районе, не очень искушенном в вопросах ювелирной моды, люди, наверное, предпочитают все-таки “лучших друзей женщины” – бриллианты всяким изыскам?
– Бриллианты, безусловно, во все времена остаются в фаворе, но что они опять –таки без драгоценно-каменной оправы?
– В связи с этим вопрос, как избежать дурного вкуса? Есть люди, которым хлеба не давай, лишь бы продемонстрировать свое богатство, бриллианты, тем более, что сейчас такой выбор… Вот тебе бриллианты желтого коньячного золота, хрустальные броши и серьги на застежке из желтого золота, черный жемчуг, розовый… Но есть люди, которые категорические противники всего того золота, что блестит, отдавая предпочтение серебру…
– Богат не тот, у кого много, а кому хватает, как говорят в народе. Деньги, украшения – это шоу. Но проходит время, и каждый понимает, что качество, простота намного благороднее вычурности. Цветные самоцветы – топазы, аметисты, турмалины – создают вкупе с серебром, золотом, бриллиантами сказочную игру света, которая так и манит тебя в пространство, где встречаются твои воспоминания и мечты. А какие чувства кроме недоумения может вызвать браслет чудовищных размеров из белого золота, украшенный сапфирами, изумрудами и бриллиантами, или массивный перстень, состоящий из громадного квадратного куска аквамарина и только?
Ювелирных монстров в коллекциях Салпагарова нет. Браслет в бирюзинках, запонки из серебра, украшенные нефритом, колье и серьги с черным жемчугом, подвески с самоцветами, колье и браслет – изящное, тонкое проникновение художника в мир металла и камня…
Работами Салпагарова интересуются не только те, кто хочет их приобрести, они притягивают к себе и творческий люд, умеющий чувствовать красоту – художников, модельеров, дизайнеров.
– Обмениваться идеями, опытом с коллегами очень важно: в конечном итоге это обогащает каждого из нас, – считает Мурат. – И я рад тому, что они частые гости у меня.
Я переходила от одной вещи Мурата Салпагарова к другой и думала: “Что это? Кулон или  гладкая галька, обтекаемая бесконечным потоком времени? Колье или капли дождя, упавшие в туман времени? Серьги или космические следы? А может,  сложенные в молитве ладони?” Словом,  все это вне языка. А что не переводимо – то непереводимо. Это надо увидеть и прочувствовать самому.

На снимках: Мурат Салпагаров; украшения, выполненные им.