Бесконечная в своих проявлениях, никогда не повторяющаяся жизнь частенько преподносит нам какую-нибудь житейскую историю – редкую, потрясающую, даже если она не из разряда тех, что «жили счастливо, долго и умерли в один день». Одна такая история не выходит у меня из головы.
Рядом с нами в селе Майском жила семья Орловых – Валерий Петрович и Зоя Федоровна. Доброжелательные, порядочные люди. Мы не  общались, но странная получалась штука, временами мне упорно казалось, что эти двое все про меня знают, а я о них – ровным счетом ничего. Потому как-то в День пожилых людей предложила своему классу навестить эту супружескую пару, узнать, как они живут, чем интересуются, чем мы можем им помочь. От помощи Орловы отказались, но за чашкой чая рассказали мне и детям очень много интересного, потому что оказались людьми, пережившими войну, блокаду Ленинграда, строившими БАМ. В большей степени все это выпало на долю Зои Федоровны.

Бесконечная в своих проявлениях, никогда не повторяющаяся жизнь частенько преподносит нам какую-нибудь житейскую историю – редкую, потрясающую, даже если она не из разряда тех, что «жили счастливо, долго и умерли в один день». Одна такая история не выходит у меня из головы.
Рядом с нами в селе Майском жила семья Орловых – Валерий Петрович и Зоя Федоровна. Доброжелательные, порядочные люди. Мы не  общались, но странная получалась штука, временами мне упорно казалось, что эти двое все про меня знают, а я о них – ровным счетом ничего. Потому как-то в День пожилых людей предложила своему классу навестить эту супружескую пару, узнать, как они живут, чем интересуются, чем мы можем им помочь. От помощи Орловы отказались, но за чашкой чая рассказали мне и детям очень много интересного, потому что оказались людьми, пережившими войну, блокаду Ленинграда, строившими БАМ. В большей степени все это выпало на долю Зои Федоровны.

Зоя Федоровна родилась в 1929 году в селе Плинтовка, что расположено в 15 километрах от Петербурга. Поскольку в селе не было работы – сказывалась близость легендарного города не лучшим образом – родители ездили  на работу в  Ржевку, пригород Питера. Дети оставались дома одни, благо были приспособлены к делам хозяйским. Когда началась война, старшему брату Зои Шурке было 15 лет, а младшему, Вовке, – пять.
Зоя Федоровна вспоминала: «На детей выдавали по 125 граммов хлеба, взрослым – 250 граммов. Мама строго- настрого предупредила: «Без меня к хлебу не прикасаться, сама буду делить на всех поровну». Сколько же дней мы провели уставившись попеременно то на черные брусочки хлеба, то в окно, выглядывая маму, которая должна прийти и дать нам по вожделенному кусочку хлеба, трудно сказать. Знаю только, что каждое утро перед мамой вставал мучительный вопрос – чем нас кормить. Ее отец был на фронте – поддерживало лишь то, что она ждала чуда. Например, вдруг с самолетов забросят в село мешки с мукой…
Чуда не произошло. Братья Зои умерли в блокаду. Надо ли говорить отчего. Отец Зои Федор погиб в августе 1941-го. А потом из Ленинграда и Ленинградской области стали выселять – именно выселять, а не эвакуировать в хлебные места типа Ташкент, Самарканд – чухонцев. Так  называли финнов. Вот и Зою с матерью, поскольку они были чухонками, отправили в Красноярский край.
Что могли мать и дочь, усохшие от холода и голода, как позднеосенние яблочки, взять с собой? Да и зачем? Ведь обещались вывезти через Ладожское озеро, которые далеко не для всех становилось «дорогою жизни…»
Конечно же, мать с дочерью могли «потеряться» в этой неразберихе и податься к родным отца – о финнах и речи быть не могло – но куда, к кому? Федор был из очень большой семьи, достаточно сказать, что он был одиннадцатым ребенком в семье, да вот беда – военное лихолетье подобрало всех. В живых остался лишь один двоюродный брат, от которого на тот момент, года три как не было вестей. И ехать к нему… На шахматном языке такое положение дел называется «вслепую», когда играешь, не глядя на доску противника. Так что лучше туда, куда выслали…
Дорога в Красноярск… Загнанный в вагон морозный воздух искал прорехи в одежде ссыльных и, забравшись туда, гнал тепло. Все сбивались в кучу, ближе к свечкам, бледный язык которых, торопливо качаясь в такт колесам, лизал свежий воздух, и думали только об одном: Скорее бы добраться до места, уж там-то… Но там стояли такие чудовищные холода, что в глазах все сливалось: снег, дома, люди, облака…
В Плинтовке Зоя окончила три класса. Там, куда они попали, школы не было. Идти до ближайшей более пяти километров. Зоя и ходила, но продержалась лишь год. Зимой – замерзнуть можно, летом от дикой природы, точнее дикого зверья, добра ждать не приходилось. Потому, когда в село приехали люди вербовать желающих для работы в карьер в поселке Бельском, где добывали камень и мрамор для московского метро, Зоя согласилась. Собственно,  она всегда была человеком послушным и покладистым, чем и приглянулась со временем взрывнику Василию Агапову. Пошли дети – сын, дочь, но  жизнь не сложилась – супруги разошлись. Нет, это не было пресыщением друг другом – просто Агапов много пил. Сколько раз отбирала Зоя стакан, минуя его алчно протянутые руки, не сосчитать – сколько уговаривала, плакала, но ничего не помогало. И только, когда сын Витя сказал: «Расходись с отцом, мама. Не будет нам житья с ним», она решилась.
Доходя до этого места в своем рассказе, Зоя,  говорят, всегда начинала плакать навзрыд. Но не мужа и не себя жалеючи, а сына.
– Все говорил: не будет нам жится с отцом, а сам и не пожил толком. Как только я разошлась с Василием, Витенька настоял на том, чтобы я продолжила учебу. Учились, можно сказать, вместе. Я тогда работала на подстанции, приду с работы – и за учебники, а по вечерам сдаю экзамену … сыну. Он задает вопросы, я отвечаю.  Выучившись, Виктор стал подводником. На этой службе и погиб…
Но все это будет много позже, а пока Зоя с детьми едет на БАМ. Стройка только начиналась, по хорошим масштабам там еще, что называется, и конь не валялся, но Зое было не привыкать к трудностям.
В тот день, когда на БАМе пошел первый поезд, Зоя Федоровна с предоставленной ее магазину автолавкой выехала на праздник, посвященный этому событию. Гуляли в тот день на славу – выступали Лев Лещенко, Алла ПУГЧЕВА, Иосиф Кобзон, ансамбль «Самоцветы» и многие другие, вот только Зое концерт  просмотреть не удалось – уж больно бойко шла торговля…
Водителем автолавки оказался интересный молодой мужчина – Валерий Орлов. Так и познакомились.
– Про личную жизнь я тогда и думать не хотела,- вспоминает Зоя Федоровна, – все только для сына и дочери. А тут вдруг Валера, весь из себя, красивый, внимательный, начитанный, стал обивать порог моего дома. И самое главное – нравиться мне. Я не верила, что смогу вытянуть когда-нибудь счастливый билет, но так и получилось. И не в последнюю очередь потому, что сын был за Валерия «за» двумя руками. Еще потому, что накануне знакомства с Валерием мне приснился сон, будто влетает в мою комнату голубь, я пытаюсь помочь ему вылететь, а он не бьется ни в окно, ни в дверь, как обычно это делают птицы, нечаянно залетевшие в помещение, а преспокойненько сидит  на шифоньере. И когда Валера предложил мне, как говорится, руку и сердце, я тотчас вспомнила свой сон и увидела в нем какой-то особый смысл.
Время покажет, что эти двое были явно предназначены друг другу свыше. И возможно, все остальное, в частности предыдущая жизненная неустроенность, было просто платой за это красивое, хорошее чувство. Тем временем дочь Зои познакомилась в Тюмени с болгарином и, выйдя за него замуж, уехала в Болгарию.
Словом, жизнь шла своим чередом, пока из Болгарии не пришла телеграмма, известившая о том, что погиб в аварии внук Зои Федоровны. Сердце бабушки томительно заныло, пытаясь что-то подсказать ее памяти, и вдруг она пронзительно ясно увидела своего сына, погибшего  в таком же возрасте: история повторилась и в семье дочери…
Но сказано же, жизнь пробивается через все, вода сквозь камни, журча, сверкая, ликуя, и вскоре дочь сообщит Зое, что ее старшая внучка живет и работает в Лондоне, младшая пока живет с родителями.
Однажды Орловы получили письмо от Петренко, в свое время переехавшего с Севера в поселок Майский. Друг семьи настоятельно предлагал и им переехать туда же, живо описав поселок, как мог.
Думали – думали Валерий и Зоя и сказали себе: сколько можно жить на БАМе, закованном в железобетон и утыканном чадящими трубами? Земля так прекрасна и велика, а мир так удивительно многосложен.
Улица Молодежная в п. Майском, где им отныне предстояло жить, встретила островерхими тополями, индейками, красующимися черным с бронзовым отливов, блеянием овец, кудахтанием кур…
И опять Орловым показалось, будто жизнь только начинается, – а прожили вместе 30 лет – и все еще впереди, и что это «все» – только радости и удачи.
Ожидание этой только предстоящей жизни усиливалось оттого, что в их дом постоянно заглядывали соседи – карачаевцы, приносили на Уразу и Курман-байрам хычины, а она им куличи на Пасху.
– Они жили в невероятной гармонии с карачаевцами, черкесами, что их законы и традиции,- вспоминает крестная мама Валерия Екатерина Григорьевна,- что ни вечер, с лавочки у дома несутся голоса Зои и Валеры: «Разве горе запьешь», «Ой, цветет калина», «Клен ты мой опавший»…А какие она пекла торты к приезду дочек Валерия от первой жены – Любы и Оли. Она их любила, как родных, и девчонки платили ей тем же, к примеру, не раз предлагали Зое и отцу переехать к ним.
– Дом без друзей, без гостей – пустой дом,- частенько говорила Зоя Федоровна, и столько у нее в глосе было убежденности, что их дом всегда будет полон людей, которых она будет встречать по высокому разряду. Но не зря говорят: Человек предполагает, а Бог располагает…»
В 2003 году Зое поставили диагноз: рак молочной железы. Но она справилась с болезнью. Во всяком случае, семь лет эта болячка ее не беспокоила, а потом врачи, обследовав желудок женщины, вновь заговорили шепотом: мол, поздно, метастазы…
Робкие, похожие на детский всхлип, вздохи Зои «Умираю, Валера, спаси родной» рвали его сердце на части, и он бегал беспрерывно по врачам, по целителям, не угомонился даже тогда, когда его любимая Зоя, как последнюю милость, стала выпрашивать себе беспробудный сон.
Зои Федоровны на стало в 2010 году. Смерть этой милой, опрятной, доброй женщины не оставила  никого в поселке равнодушным.
– Третий год пошел с того дня, как умерла Зоя, и боль моя от ее потере не стала глуше, напротив еще острее, еще проницательней, но порою, задумываясь, я словно вижу невидимое для других: Зоя тут, рядом мо мною, – сказал как-то при встрече Валерий Петрович. И  становится так легко на душе, как при ее жизни. Верите?
Отчего же не поверить?

                                                                                                                                     Н. ЭДИЕВА пос. Майский
                                                   На  снимке: Валерий Петрович ОРЛОВ и Зоя Фёдоровна АГАПОВА.