Старики, пережившие депортацию, рассказывают (разумеется, в те давние времена рассказчики были молоды), что был в Киргизии легендарный пастух Толубай Сынчи. Однажды, слушая игру на киргизской скрипке, он вдруг прослезился. «Отчего ты плачешь?»-спросили его. «Как же мне не плакать?»- ответил Толубай. – Я слышу, что на этот смычок натянуты волосы из хвоста моего любимого коня. Его украли у меня девять лет назад. Значит, он уже пал, мой любимый конь…»
Я не знаю, может ли этаким похвастать мой герой, но то, что нет такого вопроса, касающегося лошадей, на которые Сегдул Магомедович Биджиев не смог бы ответить,- это факт.
«Когда мужчине сорок лет, ему пора держать ответ: душа не одряхлела?»  – вопрошал в своих стихах Евгений Евтушенко. Сегдулу Биджиеву почти в два раза больше, но то, как он ведет себя на этом рубеже и как вел себя до него, – это яркий человеческий путь…

Старики, пережившие депортацию, рассказывают (разумеется, в те давние времена рассказчики были молоды), что был в Киргизии легендарный пастух Толубай Сынчи. Однажды, слушая игру на киргизской скрипке, он вдруг прослезился. «Отчего ты плачешь?»-спросили его. «Как же мне не плакать?»- ответил Толубай. – Я слышу, что на этот смычок натянуты волосы из хвоста моего любимого коня. Его украли у меня девять лет назад. Значит, он уже пал, мой любимый конь…»
Я не знаю, может ли этаким похвастать мой герой, но то, что нет такого вопроса, касающегося лошадей, на которые Сегдул Магомедович Биджиев не смог бы ответить,- это факт.
«Когда мужчине сорок лет, ему пора держать ответ: душа не одряхлела?»  – вопрошал в своих стихах Евгений Евтушенко. Сегдулу Биджиеву почти в два раза больше, но то, как он ведет себя на этом рубеже и как вел себя до него, – это яркий человеческий путь…

Мы часто проводим свои лучшие годы так, будто живем пробно, временно, а все настоящее, подлинное – впереди. Работу подбираем так, чтоб лучше заработок иметь, чтоб рядом, удобно было, место жительства – где получится…Сегдул Магомедович построил свою жизнь иначе, он всю ее посвятил любимому делу – коневодству. Кстати, в последнее время мы очень редко вспоминаем о людях, прославивших коневодство, занятых в коневодстве. Напористый гул моторов заглушил цокот лошадиных копыт… Но даже когда ХХ век пересадил человека в автомобильное кресло, он отдал должное удивительному животному – стал измерять мощность автомобиля в лошадиных силах.
Больше 50 лет проработал Сегдул на племконезаводе «Карачаевский», смотрел за жеребцами – производителями. Зарекомендовал себя не только на заводе, во всей республике любителем и знатоком лошадей.
– Сегдул по волосу из гривы лошади может догадаться, какой у нее характер, – говорил в свое время ныне покойный – мир его праху- директор конезавода Азрет Уртенов,- а по черепу коня мог сказать, какой у него был хозяин.
О том, какой Биджиев был наездник, ни у кого и спрашивать не надо. Все, что можно сказать о нем в этом плане, запечатлели фотографии. Это и любительские фото, и профессиональные снимки, которыми украшены практически все фотоальбомы о лошадях, как отечественные, так и зарубежные. Лучшей фотомодели, чем Биджиев в 70-80 годы, было не сыскать…
Вот одна из них: огромный гнедой конь, взвившись на дыбы, бьет в воздухе копытами, но слился с ним отважный всадник…
Вот идет, роняя клочья снежной пены, гордо взмахивая гривой, караковый жеребец. Конь и всадник немного устали, ибо только что продемонстрировали чудеса: на скачущем во весь опор коне Сегдул проделывал настоящие акробатические чудеса: вставал в седле во весь рост, копейку на полном скаку подхватывал с земли…
– Первый раз слышу, что бывают лошади каракового цвета…
– О, лошади бывают разной масти- гнедые, саврасые, серые, вороные, пегие, соловые, мышастые, игреневые…
Со времен директорства Х.Алиева рабочий кабинет Сегдула стал настоящим музеем коневодства, в котором не было пустующих простенков – всюду фотомонтажи. Уздечки, седла, черпаки, подковы. Всевозможные призы, почетные грамоты. Их было настолько много и датированы разными временами, что перечислить их и квалифицировать потребовался бы особый эксперт. Достаточно сказать, что только в 70-80-е годы лошади конезавода выиграли 77 первых мест. Их них 24 традиционных приза, в том числе приз имени М.Калинина – пять раз, С.Буденного – шесть раз, большой приз Дерби – 4 раза, имени РСФСР – 6 и приз СССР – 3 раза. На всесоюзных соревнованиях ими же был установлен 41 рекорд.
– Сегдул Магомедович, часто бывали на  скачках, чтобы поболеть за питомцев?
– Слыхали поговорку: услышав о скачках, даже камень на ипподром покатится.
Когда Биджиев оставил работу, музей «переехал» в его дом, наполнив шумом копыт, конского дыхания и ветра.
Сегдул Магомедович подводит меня к уже пожелтевшей, готовой рассыпаться от времени фотографии:
– Это прародитель карачаевской породы лошадей – Даусуз. Далхат, Дубочек, Дуб, Дукат, Доламит – его сыновья. А это их сыновья…
Верно говорят табунщики: Биджиев может показать такое знание кровей, что поразит любого. Сегдул точно скажет, что именно унаследовал тот или иной жеребец от своего деда, а что от прадеда…
– Но нашей живой легендой стал Туган,- продолжает свой рассказ Биджиев.
Об этой истории до сих пор вспоминают в Карачае. когда фашисты подступили к области, было решено эвакуировать племенной табун, чтобы он не достался врагу. Табун был знатный, поскольку все жеребцы были производное поголовья, конфискованного в 30-е годы у крупных конновладельцев Малокарачаевского района – Кубанова, Байчорова, Шаманова, Хубиева, Байрамукова, Текеева, Алиева, Урусова… Табун перегнали в Грузию, близ Терека устроили привал, чтобы утром переправиться, но не тут-то было…
Буквально через два дня в Балыке близ конезавода раздались конское ржание и тот характерный гул, за которым угадываешь смутное дыхание множества лошадей… Туган привел обратно табун домой.
Если историю Тугана, точнее, рассказ Сегдула о нем привести во всех подробностях, во всех красках, то станет понятным, почему в народных сказаниях о лошадях, о жизни их и смерти, повествуется так же подробно, как и о людях. Лично Сегдул знает столько «лошадиных» историй, что уму непостижимо.
– Был у нас полукровный жеребец Имбир (мать – карачаевской породы) сын Иркутского. Он был одним из первых продан в Англию за 15 600 долларов. Кстати, за мою бытность в капиталистические страны было продано более 50 лошадей. Следом за ним пришел черед Интеграла. Так вот на пароходе, который также шел в Англию, начался шторм. Практически все лошади были изувечены адской качкой. Один лишь Интеграл, говорят, стоял, как вкопанный…
Да что породистые лошади! Тема без дна, судя по всему, и лошади карачаевской породы, которые по выносливости уступают лишь монгольской и мыслительные способности которых столь поразительны, что объяснить их с позиций ортодоксальных невозможно или, во всяком случае, затруднительно. Вот и Сегдул уверяет, что лошади карачаевской породы были востребованы на всех погранзаставах страны в свое время, в частности в Туркестанском военном округе, только потому, что они быстрее, чем солдат, чувствовали опасность.
– Правда, был у тех лошадей, кто «служил», один недостаток,- улыбается Сегдул Магомедович,- солдат, приставленный к лошади, демобилизуется, а она больше никого к себе не подпускает другого, все норовит сбросить, укусить…
– И как быть с общеизвестным: «Лошади и женщине не доверяют…»
– Был у меня в молодости конь – Ивар. Красавец, ноги в полбабки белые. Ну, молодость она и есть молодец. Все сверх меры, все через край. В юности жаждешь сильных впечатлений: закат так вполнеба, нестись – так во весь опор, пить – так из граненых стаканов. Бывало, заночую где-нибудь в лесу, лягу, укроюсь буркой, а он меня до утра сторожит, ни на шаг не отходит. Так что поверьте мне на слово, лошадь – самое благородное, самое преданное на земле существо. Что же касается женщин. Бабка моя не изменяла вроде бы мне, – смеется Биджиев.
– Сегдул Магомедович, накануне Нового года мы побывали на конезаводе, и в материале прошел снимок вашего сына Сапара, держащего за поводок арабского жеребца Дуэта. Все сыновья пошли по вашим стопам?
– Мой отец Магомед был завзятым коневодом. К таковым, без ложной скромности могу причислить себя. В коневоды подались и сыновья. И в этом нет ничего удивительного. Человеческие детеныши – не кукушата, им предначертано делить в будущем то, что заложили в них родители, дом, семья. Кстати, у меня и девочки живо интересуются лошадьми, а Секинат такая наездница, что братьям Кантемировым фору даст.
Кантемировы – не для красного словца сказано. Знаменитые братья – цирковые наездники часто приезжали на конезавод, и коней для них всегда выбирал Сегдул. Артисты знали, можно перебрать всю существующую по конезаводству библиотеку и ошибиться, а вот Биджиев не подведет.
– Да не Биджиев, а животное. У лошади способность чувствовать, как у человека, для этого нужно лишь раз в жизни пристально взглянуть лошади в глаза и удивиться, увидев в них грусть, радость, лукавство, достоинство – все многообразие переживаний разумного существа.
– Это наш знаменитый скакун Бережной, сын Борея, внук Бодрого, – наша фотоэкскурсия продолжается.
– Мне недавно подарили щенка кокер- спаниеля, но с условием: его имя должно быть на букву «С». Так он стал Семой. Это что-то значит?
– Это непременное условие породы – любой! – имя сына должно начинаться с той же заглавной буквы, что и имя отца.
– Сегдул Магомедович, спортивный комментатор Александр Цукерман как-то написал: «Я сам видел слезы на глазах Эпиграфа, чемпиона Большого Пардубицкого стипль-чеза, когда один из его тренеров избивал собачонку, прижившуюся в деннике лошади. Собачонка была лишайной. Опасаясь, что она заразит Эпиграфа, тренер гнал ее таким зверским способом. Воспрепятствовать этой жестокости Эпиграф не мог и  плакал от сострадания к живой твари…». А  чего больше было в вашей работе – ласки или таски?
Ответом мне послужило негромкое ржание. Обернувшись, увидела лошадь на скотном дворе.  Сегдул встал и пошел к ней. Оказывается, это его любимица, которая по заведенной привычке в этот час дает о себе знать, дескать, пора прокатиться, хозяин.
– В народе говорят, если дан тебе лишь один день жизни, полдня прокатайся на лошади. Я бы, наверное, целый день провел в седле, – говорит Сегдул Магомедович, расчесывая руками гриву лошади, а я думаю о том, что все наши городские блага, удобства, развлечения – ничто перед этой картиной и этой минутой…

На фото: Сегдул БИДЖИЕВ.