Недавно мне в руки попала книга Г. Аргунова, изданная в Черкесске, «Сломанное детство». Читал ее и верил каждому слову, искренне сопереживал горестной исповеди автора. Остаться равнодушным к тому, о чем поведал Галим Алиевич, на мой взгляд, невозможно даже самому черствому сердцу.
Книга Аргунова рассказывает о наших земляках, высланных в тридцатые годы из ЧАО в далекую Омскую область. Оказавшись в безлюдных таежных лесах, под бдительным оком комендатуры, эти люди умирали и выживали, как могли. В то страшное время абазины, русские, ногайцы и черкесы из бывшей автономной области, лишенные всех гражданских прав как «враги народа», имели лишь одно, обязательное для всех мало-мальски трудоспособных, право на работу. Недавно мне в руки попала книга Г. Аргунова, изданная в Черкесске, «Сломанное детство». Читал ее и верил каждому слову, искренне сопереживал горестной исповеди автора. Остаться равнодушным к тому, о чем поведал Галим Алиевич, на мой взгляд, невозможно даже самому черствому сердцу.
Книга Аргунова рассказывает о наших земляках, высланных в тридцатые годы из ЧАО в далекую Омскую область. Оказавшись в безлюдных таежных лесах, под бдительным оком комендатуры, эти люди умирали и выживали, как могли. В то страшное время абазины, русские, ногайцы и черкесы из бывшей автономной области, лишенные всех гражданских прав как «враги народа», имели лишь одно, обязательное для всех мало-мальски трудоспособных, право на работу. Потомственные скотоводы, люди крестьянского труда, привыкшие выращивать хлеб, валили в сорокаградусные морозы лес, заготавливая материал для строительства светлого будущего человечества. А сами выживали в немыслимых условиях, ютясь в вырытых землянках и наспех сколоченных убогих хижинах. Умирали, прежде всего, немощные старики и старухи, отдававшие долю своей пищи маленьким лишенцам, босоногим “врагам народа”, дабы не прервался род и чтобы дожили они до дней справедливости.
А каково было детям! Сотни километров дорог исходил маленький Галим, вымаливая подаяние, чтобы не умереть с голоду. Простые, добрые сибиряки не отказывали бродяжкеспец­переселенцу. Они делились чем могли, пускали на ночлег. И благодарный ребенок на всю жизнь запомнил название каждой деревни, имена и лица этих неравнодушных людей. Запомнил он и голод, и вкус оладий, испеченных из перепрелой картошки, и вкус горькой черемши, репы, жгучей крапивы. Галим до сих пор помнит страх быть растерзанным волками в глухих лесах. Но в сердце достигшего преклонных лет Галима Аргунова не нашлось места праведной обиде на тех, кто обокрал его детство, отнял жизнь матери, родных и близких и исковеркал судьбы сотни земляков.
В его рассказах не встретится не единой строчки, проклинающей существовавший строй, правителей и отдельных личностей, на ком лежит вина за все содеянные изуверства. Не осуждать, но и не забывать – вот парадокс психологии незаслуженно пострадавших в жерновах нашей истории. Может, это покажется нескромным, но всё же осмелюсь здесь процитировать строки из моего собственного стихотворения:
      По прошествии лет быть судьёю над прошлым так лестно,
      И бросаться упрёком в историю бывшей страны,
      Но судить – высший грех, потому как лишь Богу известно,
      Как бы ты поступал, оказавшись в руках Сатаны…
Удивительно, но факты остаются фактами – из репрессированных и депортированных народов выдвигались личности, становившиеся передовиками производства, орденоносцами за свой самоотверженный труд. И неслучайно в далекой Сибири были когда-то колхоз переселенцев «Красный Черкес», и село Лаховское, названное именем лишенца из абазинского аула Апсуа Аслан-Герия Канамотовича, и до сих пор существует урочище Черкес. С чувством гордости рассказывает Галим Алиевич и о том, как во время Великой Отечественной войны взрослые мужчины и юноши из числа переселенцев добровольно ушли в действующую армию. А после войны фронтовики вновь вернулись в места своей ссылки. Разве это не есть проявление истинного патриотизма?! И разве это не говорит о широте души людей, которым выпало на долю столько испытаний! Они не копили обид, не «лелеяли» в себе озлобленности, они оставались, несмотря ни на что, Гражданами страны, которая для них оказалась мачехой.
В этой книге многое удивляет и трогает до слез. Например, вспоминая своё пережитое сибирское детство, автор говорит о нем как о счастливейшем времени и приводит подтверждения своим ощущениям. И в его искренности нельзя усомниться. Ведь у всех детей той голодной поры, как у местных, так и у вынужденных переселенцев, жизнь была одинаково обездоленной. В таёжной глуши им не с чем было сопоставлять и сравнивать свои маленькие радости. Пределом счастья было – досыта наесться, хоть чем угодно наполнив свои желудки. «Были случаи, – пишет Галим Алиевич, – когда я, бродя по деревням в поисках милостыни, оказывался на ночлеге в семьях, где не было и крошки хлеба. И с какой же великой радостью я делился с этими людьми своей добычей…»
Особенно пронзительны по сво­ей правде строки о том, как автор, через много лет побывав на родине дет­ства, попросил местного жителя угостить его репой и ел эту скудную пищу с наслаждением, какое не испытывал с тех самых пор своего скитальчества…
Омская ссылка – это еще одна мрачная страница истории нашей страны. В своё время она искусственно замалчивалась, а позже, когда стало возможным, упоминалась лишь в редких общих публикациях. Занавес забвения более явственно для нас приоткрыл замечательный человек, гражданин, достойный сын своего народа Галим Алиевич Аргунов. Через 65 лет после возвращения на родину он су­мел выпустить книгу “Сломанное детство”. Тем самым он исполнил свой человеческий долг перед многочисленными жертвами злодейских репрессий. Для этого Аргунов неоднократно выезжал в Омскую область, посещал могилы земляков, встречался с очевидцами их нелегкой жизни. И это не были праздные туристические поездки, это – дань памяти и поклонение останкам великомучеников. Благодаря Галиму Алиевичу был открыт уголок в школьном музее, а юными сибиряками сегодня пишутся рефераты, посвященные вынужденным переселенцам с Кавказа. Он, как истинный мусульманин, сумел озвучить над кладбищем молитву упокоения, записанную на диктофон, и, зарезав жертвенного барашка, раздал его местным малоимущим селянам. Люди приняли это с пониманием и благодарностью. Ведь это, быть может, кто-то из них или их родители когда-то подавали милостыню нищему черкесскому мальчонке.
Нынешние главы сельских поселений в тех далеких сибирских краях пошли навстречу Г. Аргунову и его спутникам Р. Молову и Н. Такушинову. Помогали с транспортом, приобретением проездных билетов и организовали телесъемку фильма о судьбе спецпереселенцев. И сегодня хотелось бы, если на то будет Божья воля и желание заинтересованных, благородных земляков, увидеть в недалеком будущем художественно-документальный фильм с неброским, но много значащим названием “Омский этап 33 года”.
А пока есть одна единственная книга, подтверждающая горькую правду о судьбах наших народов. И написана она не чернилами, а пережитой болью собственного сердца.

 Ю. ШИДОВ,
член Союза писателей РФ,

заслуженный деятель искусств КЧР.