Утро 22 июня 1941 года в г. Красноуральске, где мы жили до переезда в Карачаево-Черкесию, выдалось погожее и солнечное. Из репродуктора лилась веселая танцевальная музыка. С улицы доносился гомон играющих мальчишек. Ничто не предвещало беды. Перед обедом радио вдруг замолчало, затем раздался четкий стук метронома, и вслед за этим голос диктора несколько раз повторил: «Слушайте важное сообщение. Слушайте важное сообщение». Вскоре передали и сообщение о том, что германские вооруженные силы на значительном протяжении нарушили Государственную границу Советского Союза и вторглись на территорию нашей Родины, а германская авиация уже бомбила несколько наших городов. Есть разрушения зданий и сооружений, есть человеческие жертвы. Выступающий Вячеслав Михайлович Молотов призывал население не поддаваться панике, внутренне организоваться и перестроиться на военный лад.

Утро 22 июня 1941 года в г. Красноуральске, где мы жили до переезда в Карачаево-Черкесию, выдалось погожее и солнечное. Из репродуктора лилась веселая танцевальная музыка. С улицы доносился гомон играющих мальчишек. Ничто не предвещало беды. Перед обедом радио вдруг замолчало, затем раздался четкий стук метронома, и вслед за этим голос диктора несколько раз повторил: «Слушайте важное сообщение. Слушайте важное сообщение». Вскоре передали и сообщение о том, что германские вооруженные силы на значительном протяжении нарушили Государственную границу Советского Союза и вторглись на территорию нашей Родины, а германская авиация уже бомбила несколько наших городов. Есть разрушения зданий и сооружений, есть человеческие жертвы. Выступающий Вячеслав Михайлович Молотов призывал население не поддаваться панике, внутренне организоваться и перестроиться на военный лад.

Уже через два часа после сообщения по городу пошли посыльные из военкомата разносить повестки военнообязанным, а к вечеру небольшие группы призывников и провожающих двигались по направлению к железнодорожному вокзалу. Город провожал на фронт первых солдат. Такая же картина наблюдалась и в последующие несколько дней. Затем поток призывников заметно поредел, первая мобилизация заканчивалась. На смену ушедшим на фронт на производство пришли женщины, старики, подростки. Город наш был промышленным: работали медьзавод, химзавод, несколько рудников добывали медную руду. Недалеко от города срочно начали строить военный завод, и хотя стройка на некоторых промышленных корпусах еще шла, завод начал выдавать военную продукцию.
Кроме наших горожан, первыми строителями были мобилизованные в трудармию эстонцы. Потом в город прибыли первые военнопленные: румыны и мадьяры. Они занимались строительством бараков, постепенно начал расти жилой комплекс завода. С продовольствием в городе в начале войны было туго: свободную продажу хлеба и других продуктов строго ограничили.
В сентябре 1941 года в городе ввели хлебные карточки. Детям и иждивенцам норма хлеба составляла 400 граммов в сутки, служащим – 500, рабочим на поверхности 600-800, рабочим в горячих цехах на заводе и шахтерам на рудниках норма хлеба была установлена максимальная – 1 килограмм. Помимо этого выдавались талоны на макароны, жиры, крупу и сахар. Но эти продукты завозились в город нерегулярно, хлеб был низкого качества – вязкий, обычно ржаной, реже пшеничный и совсем редко белый.
 Пайков катастрофически не хватало, поэтому все свободное время мы проводили в лесу – собирали ягоды, грибы, кедровые шишки и съедобные травы. Особенно голодно было зимой с 1941 на 1942 год.
Летом 1942-го все трудоспособное население города занялось разработкой земельных участков и посадкой картофеля. Мы, ребятня, принимали в этом самое активное участие. Осенью выкопали неплохой урожай, и продовольственный вопрос был наполовину решен. Если местное население как-то выходило из тяжелого положения с обеспечением продуктами, то пленным приходилось очень туго. Многие из них часто ходили по домам и просили подаяние. Обычно им подавали вареную картошку, а кто держал коров – наливали молока.
В 1943 году привезли первую партию пленных немцев. Помню, как их вели на шахту «Капитальную» на подземные работы. Немцы шли походной колонной по 6 человек в ряду, у некоторых из них одежда была порвана, но аккуратно заштопана. Колонну сопровождали конвоиры с собаками. Но так было только в первые дни. В дальнейшем немцы ходили на работу без охраны, но в сопровождении своих офицеров.
Я со своей сестрой воспитывался в семье деда и бабушки. Дед работал в охране сторожем, зарабатывал мало, поэтому мы с сестрой старались помочь деду во всех хозяйственных делах. Сестра вязала кружева и продавала их на рынке. Я ухаживал за коровой, пас и кормил ее, а по вечерам продавал молоко на рынке. Все вырученные деньги мы отдавали деду. Но все равно нам приходилось очень тяжело. Сестра окончила ремесленное училище и пошла работать на военный завод. Я в 14 лет поступил на шахту разнорабочим и месяца три работал, совмещая работу с учебой…
После Победы в 1945 году стали приходить домой солдаты, но многие из них не вернулись. Мой дядя, Николай Андреевич Кожевников, тоже не вернулся, он погиб в первые дни войны в звании майора.
После войны я уехал учиться в геологоразведочный техникум тайком от деда. Единственное, что взял с собой, это полведра картошки, которой мне и хватило на время сдачи экзаменов…
Моя сестра Августа Ивановна Рычкова была активной комсомолкой, передовиком производства. Она всегда восхищалась подвигом Зои Космодемьянской. Может быть, поэтому она первая вызвалась на ликвидацию аварии, которая произошла в цехе, – лопнула газовая труба и необходимо было перекрыть вентиль, чтобы в цех перестал поступать удушающий газ. Она надела противогаз и смело вошла в помещение цеха, перекрыла вентиль, но вот выбраться оттуда не смогла. Ее нашли позже без сознания, но спасти Августу не удалось, она умерла от отравления.
Вот так мы жили и работали во время и в первые годы после войны.

А. РЫЧКОВ,
пенсионер,
ветеран войны.
пос. Медногорский.