Поднявшись на пригорок по выровненной грейдером проселочной дороге, увидели вдалеке животноводческую ферму.
– Раньше эти постройки, – пояснил глава Старо-Кувинского сельского муниципального образования Мухамед Ашкацао, – принадлежали колхозу «40 лет Октября», здесь даже работал мой дедушка. Но в связи с перестройкой колхозы и совхозы приказали долго жить, помещения несколько раз перекупались, и теперь они, как правило, принадлежат тем, кто создал крестьянско-фермерские хозяйства.
В данном случае мы ехали на встречу с фермером Мухамедом Дармиловым, который занимается разведением животных самостоятельно только второй год. Хотя труд этот для него не в новинку: после окончания школы Мухамед пришел в колхоз, работал скотником.
Возле животноводческих построек хозяйничал огромный сторожевой пес. Нас он встретил недружелюбно: кто знает, что мы за люди и с какими целями сюда пожаловали. Поэтому выходить из машины не стали, покричали Мухамеда, а потом Ашкацао набрал на сотовом его номер.

Поднявшись на пригорок по выровненной грейдером проселочной дороге, увидели вдалеке животноводческую ферму.
– Раньше эти постройки, – пояснил глава Старо-Кувинского сельского муниципального образования Мухамед Ашкацао, – принадлежали колхозу «40 лет Октября», здесь даже работал мой дедушка. Но в связи с перестройкой колхозы и совхозы приказали долго жить, помещения несколько раз перекупались, и теперь они, как правило, принадлежат тем, кто создал крестьянско-фермерские хозяйства.
В данном случае мы ехали на встречу с фермером Мухамедом Дармиловым, который занимается разведением животных самостоятельно только второй год. Хотя труд этот для него не в новинку: после окончания школы Мухамед пришел в колхоз, работал скотником.
Возле животноводческих построек хозяйничал огромный сторожевой пес. Нас он встретил недружелюбно: кто знает, что мы за люди и с какими целями сюда пожаловали. Поэтому выходить из машины не стали, покричали Мухамеда, а потом Ашкацао набрал на сотовом его номер.

– Вон коровы!- закричала я, увидев вдали пасущееся стадо, рядом с которым на лошади гарцевал наездник. И пока ехали, рассуждали о том, что каждый пастух – это своего рода философ. Потому что есть время подумать о пространстве и времени и о себе в нем.
Мухамед Алиевич спешился, степенно поздоровался (Ашкацао предупредил, что наш герой – человек малоразговорчивый, но разве в этом дело – главное, что он, простите за тавтологию, занят своим делом, которое любит и которое приносит пользу людям).
Разводит Дармилов только калмыцкую породу. Кроме коров, есть у него и овцы. Они у него какого-то неповторимого цвета: снизу – черные, сверху – белые. Открыть свое дело удалось с помощью государства – Дармилов как молодой фермер получил государственную дотацию. На нее удалось приобрести животных и отремонтировать часть крыши животноводческого помещения. В планах у фермера – увеличение поголовья, создание нормальных условий для выращивания животных.
– А в помощниках у вас кто? – поинтересовалась я.
– Сыновья, – ответил фермер.- Правда, старший сейчас учится в институте в Краснодаре, но на каникулах всегда помогает по хозяйству.
Приучается к труду на селе и младший, двенадцатилетний, сынишка моего героя. Кто знает, может, продолжит отцовскую династию, ведь Мухамед Алиевич, можно сказать, потомственный животновод. Этому нелегкому труду посвятили свою жизнь отец и дед Дармилова.

НА СНИМКЕ: Потомственный животновод Мухамед ДАРМИЛОВ.
Фото А. ШАВТИКОВА.