Имена Григория Семеновича Лесничего и его супруги Елены Васильевны, участников Великой Отечественной войны, внесены в «Книгу Славы», изданную в г. Черкесске, за проявленные мужество, героизм и отвагу в боях.
Они оба не любили вспоминать про войну – суровое время опасностей, горя и голода. Но иногда Григорий Лесничий, старший сержант, что воевал на I-м и 2-м Украинских фронтах, рассказывал своей дочери Ларисе, а потом и внуку Игорю, как не успел он окончить ремесленное училище в тридцать восьмом году, как ему пришла повестка о призыве в РККА. Зачислили двадцатилетнего Григория в 191-й стрелковый полк, и вскоре он стал командиром отделения. В июне 1940 года перевели его в 94-й пограничный отряд на границу с Румынией.
Когда полыхнула Великая Отечественная, застава заняла оборону на Южном Буге, и понесла Григория своенравная нелегкая фронтовая судьба по одной ей ведомым дорогам. Были и отступления, и окружения, хоронил боевых товарищей, но неуклонно двигался на запад. В составе 14-го конно-артиллерийского полка Григорий Семенович дошел до столицы Венгрии, где был ранен.
Имена Григория Семеновича Лесничего и его супруги Елены Васильевны, участников Великой Отечественной войны, внесены в «Книгу Славы», изданную в г. Черкесске, за проявленные мужество, героизм и отвагу в боях.
Они оба не любили вспоминать про войну – суровое время опасностей, горя и голода. Но иногда Григорий Лесничий, старший сержант, что воевал на I-м и 2-м Украинских фронтах, рассказывал своей дочери Ларисе, а потом и внуку Игорю, как не успел он окончить ремесленное училище в тридцать восьмом году, как ему пришла повестка о призыве в РККА. Зачислили двадцатилетнего Григория в 191-й стрелковый полк, и вскоре он стал командиром отделения. В июне 1940 года перевели его в 94-й пограничный отряд на границу с Румынией.
Когда полыхнула Великая Отечественная, застава заняла оборону на Южном Буге, и понесла Григория своенравная нелегкая фронтовая судьба по одной ей ведомым дорогам. Были и отступления, и окружения, хоронил боевых товарищей, но неуклонно двигался на запад. В составе 14-го конно-артиллерийского полка Григорий Семенович дошел до столицы Венгрии, где был ранен. В военном билете старшего сержанта Лесничего военная запись лаконична: «Участие в боях: в Великой Отечественной войне – с 22 июня 1941 года по 30 июня 1944 года». За мужество и отвагу в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Григорий Семенович награжден орденом Отечественной войны II степени, множеством медалей, среди которых «За взятие Будапешта». После демобилизации с осени 1946 года Григорий Семенович много лет работал электриком на Черкесском хлебокомбинате, внес более десятка различных рацпредложений, затем работал в Карачаево-Черкесском облпотребсоюзе.
Его же супруга Елена Васильевна Рассохина, 1914 года рождения, уроженка города Богучара Ворошиловградской области, была партизанкой, она награждена орденом Отечественной войны II степени и пятью медалями. После войны работала секретарем Успенского райсовета, затем переехала в Черкесск, став сестрой-хозяйкой в Черкесской горполиклинике. В Черкесске супруги построили частный дом, вырастили и дали своей единственной дочери высшее образование, помогали в воспитании внука, и хоть и редко Елена Васильевна тоже делилась с дочерью воспоминаниями о пережитом.
Вот один из ее рассказов. …В их станице тревожная тишина окутывала дома и деревья, и только изредка тишину нарушал хриплый, полный страха голос немецкого часового, который маячил у здания комендатуры: «Хальт! Вер гейт?» Каждый шорох казался ему шагами приближающегося в ночи партизана. Елена Рассохина, вслушиваясь в окрики часового, старалась определить, действительно ли тот заметил кого-то или кричит так, для храбрости. Но нет… Никого не заметил, ибо за окриком не последовало выстрелов. Значит, просто боится…
Несколько недель назад в лагере партизанского отряда его командир поручил им организовать подпольные партизанские группы и развернуть активную борьбу с оккупантами. Потом был тяжелый многодневный переход, дважды налетали на фашистские заставы, шестьдесят километров прошли по занятой врагом территории. Разошлись по заранее намеченным станицам, селам, хуторам. Стали поднимать народ на борьбу с фашизмом.
Вот из тени окружающих дом деревьев появилась темная фигура, за ней вторая, через несколько минут третья, четвертая, каждый добирался сам по себе, а встретились здесь – на огородах.
Крохотное пламя коптилки едва освещало лица склонившихся над столом подпольщиков. Один из них, в прошлом директор МТС, окинул внимательным взглядом товарищей. Их маскировкой остался доволен. Попробуй узнать в этом сгорбленном, нищенски одетом старике парторга совхоза! Да и остальные преобразились неплохо. Докладывал один из партизан, Никита Харченко.
– В станице из числа колхозников, бойцов и командиров, попавших в окружение и блуждавших в окрестностях, создана партизанская группа. В ней сейчас до двадцати человек. Начали действовать…
Заседание партийной группы закончилось под утро. Потом на дорогах, околицах сел и станиц все чаще и чаще гремели выстрелы, подрывались на партизанских минах немецкие автомашины и мотоциклы, бесследно исчезали гитлеровские солдаты и офицеры, предатели Родины. На участке железной дороги не без помощи бойцов группы ремонтного рабочего Сергея Вязонкова пошел под откос фашистский эшелон из шестидесяти вагонов с военным имуществом и снаряжением. Под станицей Николаевской партизаны уничтожили два «продовольственных» отряда оккупантов, когда по дороге медленно тащился обоз с продовольствием, награбленным оккупантами у населения. Двадцать подвод были набиты салом, зерном, птицей, яйцами, фашистские солдаты сидели на подводах, весело переговаривались, смеялись… И вдруг из лесополосы загремели выстрелы. Фашисты, попрыгав на землю, бросились врассыпную. Но от метких партизанских пуль не ушел ни один.
Народные мстители смело наносили один за другим удары по врагу.
Фашистское командование отдало приказ, в котором предписывало командирам воинских частей и гарнизонов принять самые строгие меры предосторожности при передвижении по дорогам в населенных пунктах, немцы и полицаи рыскали по району, пытаясь напасть на след подпольщиков. За каждого пойманного партизана ими была установлена награда – 50 тысяч рублей. В бессильной ярости гитлеровцы арестовывали и казнили ни в чем не повинных людей, при этом, как ни были бдительны подпольщики-партизаны, гитлеровским ищейкам все же удалось напасть на их след. С болью Елена Васильевна рассказывала о погибших в немецких застенках товарищах: Дарье Гора, Андрее Аброскине, Сергее Вязонкове, Анне Дударевой. Но ни аресты, ни пытки, ни массовый террор не смогли загасить пламя народной борьбы с оккупантами. При активной помощи населения члены подполья сорвали попытки гитлеровцев собрать у населения тёплые вещи для замерзающей на Волге германской армии, сохранили большую часть машинно-тракторного парка, многие здания и сооружения, помешали угнать в Германию мужское население района.
Елена Рассохина часто рассказывала о небольшом, но примечательном факте патриотизма советских людей. Партизаны знали, что при отступлении оккупанты будут жечь хлеб, здания. Об этом группа предупредила население, и на одном хуторе старушка-мать красноармейца Трушина увидела, что немецкие офицеры едут по хутору и пишут на домах «Сжечь, взорвать…» Вооружившись мокрой тряпкой, Трушина стерла немецкие надписи. Проезжавший следом отряд подрывников, не видя ни одной надписи, не сжег и не взорвал на хуторе ни одной постройки…
Январские дни 1943 года, когда под ударами Красной Армии фашисты бежали, стал для Елены Васильевны и ее товарищей – партизан самым радостным…
Уже нет с нами Григория Семеновича и Елены Васильевны, но память о них хранят их дочь и внук, их товарищи-ветераны, все те, кому довелось знать этих светлых и чистых людей, истинных патриотов своей страны.

Материал подготовлен Ольгой МИХАЙЛОВОЙ.