По чести и совести

11 ноября в 07:15
14 просмотров

Предчувствие наступающей поздней осени в трех аулах Большого Карачая – Хурзуке, Учкулане и Карт-Джурте – ощущается, как правило, очень рано. Еще вчера, кажется, ласково светило и обогревало землю солнце, обещая впереди теплые дни, а сегодня уже приходится доставать зимнюю одежду и во всеоружии готовиться к первому снегу. Такой уж здесь климат: непредсказуемый и суровый. Под стать ему и коренные жители: сильные, выносливые, терпеливые, стоически и молча умеющие переносить трудности, не сетуя на судьбу. Готовые всегда прийти друг другу на помощь, поддержать, искренне обрадоваться радости соседа или разделить с ним невосполнимую потерю. Эти правила и составляют свод не писанного никем закона гор. Донельзя мудрого, как сама жизнь.

Предчувствие наступающей поздней осени в трех аулах Большого Карачая – Хурзуке, Учкулане и Карт-Джурте – ощущается, как правило, очень рано. Еще вчера, кажется, ласково светило и обогревало землю солнце, обещая впереди теплые дни, а сегодня уже приходится доставать зимнюю одежду и во всеоружии готовиться к первому снегу. Такой уж здесь климат: непредсказуемый и суровый. Под стать ему и коренные жители: сильные, выносливые, терпеливые, стоически и молча умеющие переносить трудности, не сетуя на судьбу. Готовые всегда прийти друг другу на помощь, поддержать, искренне обрадоваться радости соседа или разделить с ним невосполнимую потерю. Эти правила и составляют свод не писанного никем закона гор. Донельзя мудрого, как сама жизнь.
Именно в одном из этих аулов – Учкулане 90 лет назад родился Азрет-Али Шахым-Гериевич Шаманов, которому выпало в жизни перенести немало трудностей и невзгод и не потерять себя на трудных жизненных дорогах. Семья была многодетной: две сестры и три брата. Едва ему исполнилось шесть лет, внезапно умер отец. На руках матери остались пятеро еще несмышленых детей. Впору растеряться, опустить руки, замкнуться. Но Шахи Ажгериевна сумела взять себя в руки, ведь надеяться приходилось только на себя. Каждое утро, какая бы ни стояла погода, маленький, очень быстро повзрослевший Азрет-Али гнал личный и общественный скот на расположенное за аулом пастбище. За пазухой – испеченная матерью лепешка и кусок домашнего сыра – весь дневной рацион. Возвращался уже в сумерках, уставший, измотанный. На разговоры с матерью, братьями и сестрами не было сил. Нужда заставляла делать все молча и так же молча переносить невзгоды. Все мысли были только о хлебе насущном. Время было нелегкое. В горах триумфально утверждалась советская власть, менялись давно принятые стереотипы мышления и образа жизни. Азрет-Али пошёл в местную школу. В первую половину дня учился, а во вторую занимался хозяйственными делами: заменял братьев на пастбище, таскал воду, ходил в лес собирать дрова…
При всех невзгодах школьные годы были для Азрета-Али счастливыми, учился он отлично, с азартом и неослабеваемым любопытством. Более всего ему давалась математика. Не последнюю роль в этом сыграл учитель от Бога Мудалиф Кеккёзович Батчаев, выпускник Московского государственного университета, личность, овеянная легендами. Вскоре, случилось это в классе седьмом или восьмом, вызвал как-то Азрета-Али начальник местной почты.
– Хватит тебе пасти телят, – сказал он и предложил разносить почту. – На работу выйдешь завтра, прямо с утра.
А еще через пару недель Азрету-Али Шаманову доверили разносить пенсии. И даже вручили настоящий пистолет.
С того дня Азрет-Али больше не пас после школы скот, но учиться продолжал. Разумеется, мать не могла нарадоваться сыном, наблюдая, как он растет, мужает, набирается сил, обретает свое место в обществе.
Войну встретил подростком – девятиклассником и почтальоном. И сразу же столкнулся с горем. В Учкулан, как и во все населённые пункты страны, стали приходить «черные» треугольники. Шаманов так и не запомнил, сколько их было, несущих слезы и разрывающих души близких людей. Их крики он запомнил на всю жизнь.
В 1942 году Азрета-Али Шаманова и еще пятерых его односельчан направили на учебу в Орджоникидзевское военное пехотное училище. Всем им уже исполнилось 17 лет. В Северную Осетию прибыли уже опалённые войной, чудом уцелев в страшной бомбёжке под Невинномысском.
К армейской жизни привыкал с трудом. Серьезные проблемы возникли с процедурой наматывания на ноги портянок. Именно с них и началось его познание воинской службы как таковой.
Курсантами Орджоникидзевского пехотного училища Шаманов и его сослуживцы числились недолго. Их, не вполне обученных, спешно перебросили на защиту перевалов Северного Кавказа. Свое боевое крещение рядовой солдат Красной Армии Азрет-Али Шаманов принял на Марухском перевале лютой зимой 1942 года. В семейном архиве Шамановых бережно хранятся пожелтевшие листки – воспоминания Азрета-Али о тех страшных, леденящих кровь событиях, о гибели однополчан, о яростном сопротивлении вооруженных до зубов фашистов. Читая их, содрогаешься – каким хрупким и зыбким стал мир, за который была заплачена столь высокая цена.
За захваченного вражеского «языка», давший весьма ценные военно-стратегические сведения, 18-летний рядовой Шаманов получил свою первую боевую награду – медаль «За отвагу». Бог миловал, молитвами матери из боёв за перевалы Кавказа он вышел живым и возмужавшим.
15 августа 1942 года комсорга стрелкового батальона 370 Запасного стрелкового полка 38-й Запасной стрелковой бригады Закавказского фронта Азрета-Али Шаманова приняли в ряды РКП(б). Для молодого парня этот факт стал большим и значимым событием, во многом предопределившим его дальнейшие жизненные вехи.
Полк, в котором служил Шаманов на протяжении всей войны, был уже далеко от гор Кавказа, когда в судьбе его родного народа наступил, пожалуй, самый черный период. 2 ноября 1943 года карачаевцы были насильственно выселены в безжизненные районы Средней Азии и Казахстана. Впереди, в основном, стариков, женщин и детей ждали 14 страшных лет депортации, 14 лет невиданных мук и страданий, 14 лет ежеминутной и ежесекундной борьбы за простое право жить и верить в будущее. Но рядовой солдат Великой Отечественной Азрет-Али Шаманов, не щадивший себя в жестоких сражениях с врагом, мужественно сражавшийся за каждую пядь земли великой страны, узнает об этой невиданной по размаху и варварству трагедии родного народа лишь спустя год.
В августе 1944 года его вызвали в штаб полка и долго не могли начать разговор. Комсорг одного из лучших батальонов, старший лейтенант Шаманов метался в догадках: что же такого он натворил? И не мог найти ответа. Ларчик открылся просто. С натяжкой в голосе начальник штаба сказал, что его снимают с фронта по национальному признаку и приказывают немедленно отправить на лесоповал во Владимирскую область. Сначала это показалось нелепостью – за что? Он не понимал, что вообще случилось!
В 1945 году, проработав в Вязниковском леспромхозе Владимирской области год, он получил возможность встретиться с родственниками и мамой, но не на родной земле, а в Казахстане, в селе Гродикове Джамбульской области…
В 1950 году Азрет-Али, наконец, заканчивает 10-й класс и полный курс средней школы. И в том же году поступает на заочное отделение физико-математического факультета Алма-Атинского педагогического института имени Абая и успешно преподаёт математику наравне с опытными учителями. Подобные факты в те годы встречались не так часто. Впрочем, обратимся к характеристике, подписанной директором Гродиковской средней школы Кривобоковым: «Несмотря на то, что тов. Шаманов не имел высшего образования, дирекция школы в первые же годы нашла возможность доверить ему преподавание математики в 10-х классах. Это доверие он с честью оправдал. Как прежде, так и сейчас учащиеся тов. Шаманова получают по математике глубокие и прочные знания». И в этой же характеристике директор рекомендует А.-А.Шаманова в аспирантуру. Руководитель школы рекомендует в аспирантуру человека, пока еще не имеющего высшего образования! Это говорит о многом.
В 1955 году Азрет-Али Шахым-Гериевич с отличием оканчивает Алма-Атинский педагогический институт, и несмотря на то, что гриф спецпереселенцев с карачаевцев ещё не был снят, поступает в аспирантуру Академии Общественных наук при ЦК КПСС. Случай просто уникальный. Шаманов продолжал работать в школе, активно занимаясь наукой. Но жизнь внесла свои коррективы. Причем весьма существенные. В марте 1957 года, еще до возвращения карачаевского народа на свою историческую родину, туда приглашают из Казахстана Азрета-Али Шаманова и как опытного, грамотного, проявившего себя специалиста назначают инструктором в идеологический отдел обкома КПСС. А осенью того же года направляют в Москву, в Высшую партийную школу при ЦК КПСС, на шестимесячные курсы повышения квалификации партийно-советских работников. Преподавателям не могло не броситься в глаза стремление Шаманова узнать как можно больше. Он знал о каждой новинке, появлявшейся в то время, проявлял глубокий интерес к разработкам известных ученых в области общественных наук. Возможно, это было самое лучшее время в его богатой событиями жизни.
Знакомство с красивой и до невероятности скромной девушкой Медихой Семеновой положило начало истории большого романа, каждая страница которого проникнута глубоким уважением друг к другу, искренним теплом и взаимопониманием. Всего лишь один раз хватило молодому бравому парню увидеть Медиху, чтобы сердце прикипело к ней навсегда. На двухгодичные курсы в Москву Азрет-Али уезжал уже вместе с молодой супругой Медихой Шамановой, будущей известной журналисткой и писательницей, автором целого ряда романов, повестей, поэм, рассказов и очерков, вошедших позже в её книги, изданные в разные годы на русском и карачаевском языках в Ставрополе и Черкесске.
Бурная московская жизнь, с новшествами и прогрессом, закрутила молодую чету. Они только успевали посещать одну выставку за другой, стали завсегдатаями концертного зала имени Петра Чайковского, Большого театра, модных в то время московских театров с их премьерными показами. Все это вкупе с учебой в ВПШ обогащало внутренний мир Азрета-Али, впрочем, как и его супруги. Под самый занавес учебы Шаманову, как одному из самых лучших выпускников, предложили остаться преподавать на кафедре философии Академии Общественных наук и одновременно заниматься практической деятельностью непосредственно в идеологическом отделе ЦК КПСС. Но верный своему слову, Шаманов сообщил об этом по телефону первому секретарю Карачаево-Черкесского обкома партии С. Антонову и услышал в ответ категоричное: «Шаманов, мы посылали вас в Москву не для того, чтобы вы остались там после учебы! Карачаево-Черкесии тоже нужны квалифицированные и грамотные кадры. Возвращайтесь!»
Он вернулся в Черкесск вместе с семьей в надежде по максимуму реализовать в родной области полученные знания и опыт работы. Но, увы, по иронии судьбы, ему пришлось работать заведующим кабинетом политпросвещения обкома партии, а еще через год – начальником областного управления культуры. Невзирая ни на что, Шаманов втянулся в работу, тем более что её хватало с лихвой. В автономной области (каковой была наша республика) катастрофически не хватало Домов культуры, библиотек, особенно в отдаленных населенных пунктах. Серьезного внимания требовали вопросы организации национальных театров, филармонии, подготовки кадров, их пополнения за счет представителей местных народов. За этими, казалось бы, казенными словами был титанический ежедневный труд, который не всегда можно оценить сразу и в полном объеме. И только спустя время можно понять и осмыслить сделанное теми, кому выпало, образно говоря, прокладывать первую борозду.
1962 год стал для Азрета-Али Шахым-Гериевича годом серьезных испытаний на прочность характера, судьбы и памяти о тех, кто пережил ад сталинского геноцида, но не сломился до конца. 21 марта в Черкесске состоялся пленум обкома партии, на котором острейшей критике была подвергнута деятельность второго секретаря обкома партии С.-У. Токаева и нескольких ответственных работников, занимавших высокие посты в партийных и советских органах. А речь шла всего лишь, по мнению попавших в немилость, о недостаточной реабилитации карачаевского народа и необходимости проявления внимания к этим злободневным проблемам со стороны руководства области и страны в целом. Это было только начало 60-х годов прошлого столетия. Активный же процесс восстановления исторической справедливости в отношении карачаевского народа начался только через два десятилетия.
Среди тех, кто значился в группе осуждаемых, был и Азрет-Али Шаманов. Более того, многие считали именно его идейным вдохновителем и координатором решения всех вопросов поднятой темы.
Сохранившийся протокол пленума – яркий образчик подлинной партократии в полном смысле этого слова и убедительное доказательство изощренной казуистики начинавшейся тогда долгой эпохи застоя и политической регрессии огромной страны. О том, как проходил пленум и чем он закончился, подробно рассказала Медиха Шаманова в своей книге «Дерево держат корни», посвященной бывшему председателю облисполкома М. А. Боташеву. Азрету-Али Шаманову только чудом удалось избежать серьезного наказания – всё обошлось выговором. Однако многим его товарищам пришлось оставить занимаемые должности и, выражаясь языком чиновников, уйти в отставку. За правду в те годы приходилось платить слишком дорого.
Разумеется, о дальнейшей карьере Шаманова не могло быть и речи. Но помог случай. В 1965 году в Черкесск приехала большая комиссия из ЦК КПСС. В неё входили, в том числе, и сотрудники идеологического отдела, в котором его хорошо помнили еще по годам учебы в Москве. Не увидев его на ознакомительной встрече, московские гости задали руководителям области вопрос: «Где Шаманов?» И услышали ответ, крайне удививший их: «А ему поручен сложный участок в сфере культуры». – «Вот как! – не унимались члены солидной комиссии. Надо полагать, что кадровые вопросы у вас решены на столь высоком уровне, если такие, как Шаманов, готовый секретарь обкома по идеологии, занимается лишь вопросами культуры». Серьезное нарекание в адрес руководства области со стороны Москвы учли. И уже через несколько дней, после отъезда комиссии, на заседании бюро обкома партии Азрета-Али Шаманова утвердили заместителем председателя облисполкома, курирующим блок социальных вопросов.
«И с первого дня в новой должности, – вспоминает сегодня Медиха Хызыровна, – не помню, чтобы хотя бы один выходной день он провел дома. Карачаево-Черкесия в те годы активно строилась. Возводились новые больницы, фельдшерско-акушерские пункты, клубы и Дома культуры, началось строительство нового здания драматического театра, многие социальные объекты требовали капитального или косметического ремонта. Необходимы были деньги, и немалые. Карачаево-Черкесия входила тогда в состав Ставропольского края. Будучи человеком весьма коммуникабельным, Азрет умел находить общий язык с любым чиновником любого ранга. Это позволяло «выбивать» дополнительные финансовые ресурсы, обеспечивать устойчивое развитие социальных отраслей автономной области. Да разве обо всем расскажешь…»
Десять лет Азрет-Али Шаманов занимал высокий пост заместителя председателя облисполкома. Но это никак не отражалось на благополучии его семьи.
«Поверить трудно, но факт остается фактом, – Медиха Хызыровна слегка улыбается, вспоминая те времена. – На руках маленькие дети, один меньше другого. По утрам Азрет брал трехлитровый бидон и шел за молоком. Стоял в очереди, как и все остальные. И ничего зазорного в этом не видел. Жили скромно, на зарплату его и мою. Тогда я уже работала на радио. Детей отводили – кого в школу, кого в садик. И ни разу я не почувствовала себя женой большого начальника. Излишеств никаких не было. И даже намека. А гостей зато всегда было полно».
К ордену Отечественной войны 2-й степени и многим боевым медалям Азрета-Али Шаманова в 1967 и в 1971 годах прибавились два ордена «Знак почета», а к каждому юбилею Великой Победы – соответствующие медали, каждая из которых олицетворяла мужество и непоколебимую стойкость его владельца. Всего лацкан пиджака Шаманова украшали более 10 орденов и медалей разного уровня и достоинства. Но он редко надевал их, оставаясь до невероятности скромным человеком, считая свой фронтовой путь явлением обычным для любого искренне любящего свою Родину человека.
В 1975 году Азрета-Али Шахым-Гериевича назначили на новую должность – начальником Карачаево-Черкесского областного управления снабжения и сбыта. И он, как впоследствии показало время, с честью выполнил возложенные на него задачи. Хотя далеко и не простые, как это кажется на первый взгляд. И в этой должности он проявил свои лучшие качества, не позволяя никому переходить рамки дозволенного. Однажды встретил его бывший первый секретарь обкома партии Ф. Бурмистров и как бы между прочим промолвил: «Повезло тебе, Шаманов, если бы только знал, на каком золотом дне сидишь у себя, в управлении сбыта». Ничего не сказал в ответ Азрет-Али Шахым-Гериевич, лишь только пожалел чиновника, не знавшего, как пахнет порох, как нельзя привыкнуть к смерти, как трудно, а порой и невозможно жить долгие годы вдали от родных очагов. Что можно было сказать человеку, который так и не понял в жизни главного и важного, без чего сама она не имеет смысла, – не все можно купить и продать на этой земле.
А вот он, прошедший испытание войной, лишениями и потерями, коварством и злоключениями,  жил по самым простым человеческим законам. Воспитал прекрасных детей – Бориса, Люазу и Казима. Всем им дал высшее образование. Борис окончил, как и отец, физико-математический факультет Карачаево-Черкесского госпединститута, Люаза и Казим – стоматологический факультет Ставропольского медицинского института. Никому из них поступать не помогал, хотя мог, стоило только поднять телефонную трубку. С детства приучил детей к предельной самостоятельности. Стоически переживал за младшего, Казима, участвовавшего в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской атомной станции в период прохождения службы в армии. И опять ничего не предпринял, чтобы вырвать сына из атомного ада. Вот такой характер. До предела сильный и независимый.
Азрету-Али Шахым-Гериевичу Шаманову, к сожалению, было отпущено не так много лет земной жизни. Всего 64 года. Но какую добрую и светлую память оставил о себе этот замечательный и порядочный человек! Всевышний даёт такое не каждому. Когда более четверти века назад остановилось его сердце, в дом Шамановых пришло много народу. Многие впервые переступали его порог. Никто не верил, что здесь жил большой руководитель областного уровня, имевший возможность жить совсем по-другому. Слишком все было скромно, если не сказать просто.
«Так мог жить только Шаманов», – сказала тогда, придя на соболезнование, заведующая отделом агитации и пропаганды обкома партии Зоя Ивановна Истоминская.
«Как?» – попыталась уточнить сопровождавшая её сотрудница.
«Вот так – по совести и чести! Рядом с простыми людьми, с их тревогами и переживаниями. И никак по-другому».

М. НАКОХОВ.

НА СНИМКЕ: Азрет-Али и Медиха ШАМАНОВЫ.

Поделиться
в соцсетях