Ивану Михайловичу Щербакову, ветерану труда, заместителю председателя республиканского совета Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооружённых Сил и правоохранительных органов, исполнилось восемьдесят лет. Дата, по всем параметрам, значимая. Но с юбиляром мы говорили не о ней, ведь кредо Ивана Михайловича – быть нужным людям. Вернув сполна всё, что дала ему страна, он занялся делами ветеранов и посильной помощью тем, кто в силу особенностей пожилого возраста оказался за бортом жизни. Яркое доказательство тому – письмо директора Центра социального обслуживания населения А. Чикатуева: «Примите искреннюю благодарность за ваше неравнодушие к проблемам пожилых людей и инвалидов, за активное участие в работе попечительского совета РБУ «Центр социального обслуживания населения» и выездной «мобильной бригады», а также в проводимых тематических мероприятиях центра».

Ивану Михайловичу Щербакову, ветерану труда, заместителю председателя республиканского совета Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооружённых Сил и правоохранительных органов, исполнилось восемьдесят лет. Дата, по всем параметрам, значимая. Но с юбиляром мы говорили не о ней, ведь кредо Ивана Михайловича – быть нужным людям. Вернув сполна всё, что дала ему страна, он занялся делами ветеранов и посильной помощью тем, кто в силу особенностей пожилого возраста оказался за бортом жизни. Яркое доказательство тому – письмо директора Центра социального обслуживания населения А. Чикатуева: «Примите искреннюю благодарность за ваше неравнодушие к проблемам пожилых людей и инвалидов, за активное участие в работе попечительского совета РБУ «Центр социального обслуживания населения» и выездной «мобильной бригады», а также в проводимых тематических мероприятиях центра».
Разговор наш начался с самого дорогого для Ивана Михайловича – с правнуков.
– Хочется, чтобы они походили на вас?
– Если иметь в виду внешние данные, то – да, – ответил Щербаков. – Любопытно увидеть себя в новом экземпляре. Если же во главу угла поставить соответствие современным жизненным установкам – однозначно нет. Я был весь на волне работы и выполнения планов. Сейчас нужны к тому же бойцовские качества – на бытовом фронте много негатива. Впрочем, он был всегда, только в завуалированном виде. В советское время его стеснялись афишировать. Ильф и Петров гениально отобразили это в «Двенадцати стульях», Аркадий Райкин – на сцене.
– Внуки стараются равняться на вас?
– Ну как можно ребёнку равняться на старика? Мы соседствующие планеты, движемся по заранее очерченным предками орбитам. Другое дело – воспитание. Я вёл себя так, чтобы дочерям не было стыдно за меня. Они перенесли мою тактику в свои семьи. Внуки пошли по пути матерей. Вот и всё. Порядочность впитывается с молоком матери, с поведением отца и с действиями руководства страны. Иногда я со страхом в душе думаю, что ждало бы их, если бы наша Родина осталась в стороне от борьбы с ИГИЛ (запрещенная в России организация)?
– Время, хочешь не хочешь, диктует свои правила. Не секрет, многие мои и ваши ровесники угасают в пассивности и сетованиях на проблемы, а вы, судя по вашей активной деятельности, еще, как говорится, «в стремени»…
– Это просто потому, что я участливый человек, любил и люблю жизнь такой, какой она мне досталась. Прожитые годы, порой очень даже нелёгкие, сделали меня терпимым и жалостливым. Ветераны войны и труда искренне радуются, когда мы с председателем нашей организации Николаем Алхимовичем Такушиновым наведываемся к ним. Для одиноких мы – подчас единственная соединяющая с миром нить. Пессимистов примиряем с их собственной старостью, ведь если захотеть, в ней можно найти немало полезных и интересных вещей, несмотря на внешние необратимые изменения. К примеру, я ссутулился, покрылся сетью морщин…
– Вы, наверное, смотрелись в кривое зеркало. Выглядите мощно…
– Спасибо, значит, мои года оказались моим богатством. Но продолжу свою мысль. Внешний вид пожилого человека – не отражение его сути. Очень часто мы молоды душой и сильны волей. Академик Лихачёв взялся за Фонд культуры будучи уже «нагруженным» возрастом и в слабом здоровье – а сколько сделал для России! Это я к тому, что не стоит сотрясать воздух стонами о прошедшем. Говорят, время многомерно, для пожилых людей оно ускорено. Поэтому надо спешить делиться с молодёжью накопленной годами мудростью и помогать тем, кто нуждается в заботе или в добром слове.
– Весь прошлый год, в год величайшей дани народной памяти, наша газета рассказывала о тех, кто победил фашистов. Вы относитесь к поколению детей войны. С фашистами не воевали, но видели их воочию…
– Да. Немецкая оккупация никогда не забудется. Мне тогда было шесть лет. Перед её началом многие предприятия остались без надзора, сырзавод, стоявший напротив нынешнего горгаза, в том числе. Хозяина нет – и женщины, конечно, побежали туда. Обвинять их грех – боялись голода. Так и запомнились на всю жизнь – бегущими, испуганными, со спрятанным под халатами и фартуками сыром. Запечатлился и контраст. Прекрасный, ясный, солнечный августовский день, покой в природе и страх людей, впервые увидевших фашистов, захвативших город. Часть из них расквартировалась неподалеку от нас, в комплексе МТС, который располагался возле нынешней республиканской больницы. (Наша хата находилась в той части улицы Октябрьской, которой было присвоено имя Абазинской – между школами №4 и №13. Отрезок от 13-й школы, в сторону Кавказской, назывался улицей Геройской.)
Жили мы бедно, детей восемь душ, отца рано парализовало. Но всех нас держало на плаву мамино трудолюбие. Кормились, в основном, со своего подсобного хозяйства. Держали огород, свиней и птицу. Баба Ната не давала нам спуску – лениться запрещалось. Так вот, фашисты (ими были у нас, в основном, румыны) сразу же конфисковали гусей, потом кабана. Нахальные, грубые, скроенные будто по одному стандарту, – некрасивые, брали что ни попадя. Хлебушка не хватало, обчищали до крошки. Фашисты-мадьяры покультурнее были, угощали нас, пацанов, конфетами. Мы, ребята, конечно, многое не понимали, бегали по улицам, гоняли в футбол, никто нас не трогал. Но неведение длилось недолго. Бояться собственной тени стали, когда фашисты – злые румыны и нормальные мадьяры – стали без разбору хватать подозреваемых в еврействе. Все знали, если посадят в душегубку (грузовую машину с будкой), обязательно пустят выхлопные газы, и за город, к котловану, привезут уже покойников. Лишь потом, в школе, нам объяснили, что всего за пять месяцев оккупация города унесла жизни почти 3 тысяч мирных граждан, в том числе 800 евреев – о такой жуткой цене за Победу мы, дети войны, в силу своего малого возраста и не подозревали.
Без пафоса, спокойно рассказывал Иван Михайлович о своей жизни. Я слушала и невольно подсчитывала в уме достойные вехи. Их было много. Воспитал двух прекрасных дочерей, прожил счастливо с супругой Любовью Дмитриевной почти 50 лет. На работе всегда был на виду. Прошёл путь от рабочего до заместителя начальника «Севкавгидроэнергостроя» с объёмом работ около сорока миллионов рублей годовых, по нынешним меркам – миллиарды. Об успехах говорят бережно хранимые почётные грамоты, знак «Ударник девятой пятилетки» и благодарственные письма. Что интересно, за ними обычно не стояли денежные премии, это было высоко оцениваемое уважение коллег за достижения в труде. Для Ивана Михайловича сейчас важно именно это, как и то, что до сих пор он живёт на земле прадеда, придающей ему силы. Оглянется иногда во дворе назад, в прошлое, вздохнёт – бегал-то как по ней босоногим мальчишкой! Всё тогда было нипочем. С учёбой припоздал из-за немцев на целый год. Пошёл не в соседнюю 13 школу (в ней открыли госпиталь), а в центр, восьмую мужскую – три хатки на месте статуправления. Шёл 44-й год. В стране ещё полыхала война, а государство уже заботилось об обучении подрастающего поколения. Вскоре 13-я школа вновь вступила в строй учебных заведений, но Ваня, успев подружиться с новыми товарищами, в неё не пошёл. Радовался, когда перешли в новое здание, которое до сих пор стоит в целости и сохранности, тогда оно казалось дворцом.
Дети есть дети. Мальчишки жаждали праздников, потому что в школе проводились совместные с 9-й женской школой вечера. Чтобы не ударить перед девчонками в грязь лицом, с восьмого класса зарабатывал на одежду для школы. Ходил с друзьями пешком в Николаевку, через Знаменку – весело было! Возил воду на быках в тракторную бригаду колхоза имени Красных партизан. Не уставал, выполнял любое задание, ведь парусиновые туфли и выкрашенные холщовые брюки из мешковины были пределом мечтаний, но не камнем преткновения между детьми простых горожан и начальства. Богатством тогда не кичились, в классе Ваня выглядел не хуже других. В спортзале девятой школы, где разрешалось тренироваться лишь хорошистам и отличникам, тоже выглядел прилично.
Школу окончил в 54-м году. Свидетельница тому – фотография 10 «б» класса. Сколько лет прошло с тех пор? Без малого – семьдесят, а имена любимых учителей не забылись – Александр Иванович Походий, Татьяна Петровна Нецветайлова, Гезела Богумиловна Долечек, «физкультурник» Очаковский, учитель немецкого языка Николай Николаевич… Хочется верить, что там, в ином мире, их души обогреются тёплой памятью, словами и благодарностью бывшего ученика, познавшего с их помощью мир и науку и получившего впоследствии два образования – средне-техническое (окончил техникум промышленного оборудования) и высшее (Ставропольский сельскохозяйственный институт).
Дедушку Ивана Михайловича – Василия Матвеевича Щербакова раскулачили на заре Советской власти. Хотя произошло это, можно сказать, мягко – его никуда не высылали. Мы затронули и животрепещущую тему о Сталине.
– Плакали горько, когда он умер, – вспоминает Иван Михайлович. – О культе личности, лагерях не знали не ведали, о чёрных «воронках» – тоже. Так получилось, повезло… Воспитывались в духе уважения к нему, руководителю великой страны-победительницы, который в нелёгкое время заботился о народе – в школе коржики к чаю бесплатно давали, к марту стабильно объявлялось понижение цен… О делах «врагов народа» впервые услышал в армии, на политзанятиях. Конечно, содрогнулся.
Особых эксцессов в жизни Ивана Михайловича не было. Первая осознанная любовь оказалась единственной. Будущая жена и он были комсомольскими активистами. Рабочие отношения незаметно переросли в личные. Встречались по вечерам на «пятачке» возле почты, гуляли вокруг сквера (молодёжи там была тьма), танцевали в «ракушке» – летней танцплощадке восточнее фонтана, он и сейчас действует, только в ином виде. Любовь Дмитриевна стала примерной супругой. Уравновешенная и добрая, она одинаково почитала и свою мать, и родителей супруга. Рукодельница была великая – шила, вязала… Иногда лишь обижалась из-за ревности, ну, это обязательный атрибут каждой семьи. В последние годы всё беспокоилась о здоровье мужа, да вот своё проглядела. Пятый уж год, как Иван Михайлович числится вдовцом, а привыкнуть к этому статусу никак не может. Правнуков сосчитал – семеро. Пожелал им здравия, на душе с ними светлее, хотя видеться доводится нечасто.
– Иногда анализирую свои поступки, думаю, правильно ли жил, делая то, что требовала обстановка, – сказал на прощанье Иван Михайлович и задумался.
– И к чему пришли? – прервала я затянувшееся молчание.
– У меня есть заслуга – я честно работал.
Говорят, хорошие люди всегда красивы. В солидном возрасте это особенно заметно. Седина превращается в серебро, сердце – в золото. Пожилые люди делятся с Щербаковым своими невзгодами. Минздрав, в лице Бэллы Азретовны Батчаевой, решает по его просьбе вопросы в меру своей компетентности. Наша газета поздравляет его сегодня с юбилеем. Внуки и правнуки любят своего дедушку безмерно. И это, на мой взгляд, самый лучший подарок в день рожденья.

Фото Татьяны ИВАНОВОЙ.