Ленинградский поэт Юрий Воронов писал: «В блокадных днях мы так и не узнали меж юностью и детством где черта? Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом паспорта…»
Человек, о котором я хочу рассказать, свой паспорт и награды получал не в Ленинграде, но имеет к этому городу прямое отношение. Потому что в годы Великой Отечественной войны стоял за него не на жизнь, а на смерть…
Рамазан Темрезов родился в 1910 году в ауле Старая Джегута. Его отец Сосуран был простой, неграмотный животновод, но люди, его окружавшие, всегда купались в свежем потоке его народных афористичных импровизаций, поговорок, прибауток. Слова отца, его речь были азбукой, букварем, разговорным словариком и для маленького Рамазана, который обожал отца, как и тот, в свою очередь, сына.

Ленинградский поэт Юрий Воронов писал: «В блокадных днях мы так и не узнали меж юностью и детством где черта? Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом паспорта…»
Человек, о котором я хочу рассказать, свой паспорт и награды получал не в Ленинграде, но имеет к этому городу прямое отношение. Потому что в годы Великой Отечественной войны стоял за него не на жизнь, а на смерть…
Рамазан Темрезов родился в 1910 году в ауле Старая Джегута. Его отец Сосуран был простой, неграмотный животновод, но люди, его окружавшие, всегда купались в свежем потоке его народных афористичных импровизаций, поговорок, прибауток. Слова отца, его речь были азбукой, букварем, разговорным словариком и для маленького Рамазана, который обожал отца, как и тот, в свою очередь, сына. Когда Рамазана призвали в армию в неполных семнадцать лет, в семье Темрезовых, к примеру, не было даже мало – мальского переполоха. Сплошные, спокойные напутствия: «Не подкачай, сын», «Береги себя, сынок», «Держись, братишка!» и т. д.
Отслужив, Рамазан решил продолжить службу и поступил в школу младших офицеров в Пятигорске, затем окончил Краснодарское военное училище. В 1933 году его назначают командиром школы младшего офицерского состава, а затем переводят в том же качестве в Псков. Конечно же, старинные храмы, церкви не могли не впечатлить юношу, большей частью видавшего в своей жизни лишь заснеженные горы Карачая и Приэльбрусья, и все же настоящим потрясением для него стал Петергоф, куда Рамазана направили по окончании военной академии начальником штаба механизированного полка.
Это было нечто. Большой Петергофский дворец, грот с каскадами, изумительные по красоте фонтаны «Монплезир», «Самсон», «Адам», Константиновский дворец, Царицын павильон – подарок супруге от императора Николая, Ольгин павильон – подарок дочери от императора…Творения зодчих старины словно плыли, подобно лучистой безмолвной звезде, в бесконечном мироздании и наполняли душу спокойствием и ощущением полноты бытия. Кто мог подумать в то время, в том числе и Рамазан, что еще немного и от этих шедевров может не остаться ни следа на земле…
В сентябре 1941 года Петергоф был оккупирован фашистами. Линия фронта проходила на западной границе города по линии обороны Ораниенбаумского плацдарма. Как-то пришел приказ из штаба. Часть, в которой воевал Темрезов, должна была укрепиться против селений Лезно и Зеленцы на плацдарме – «пятачке». Переправлялись на пароме через реку Волхов глубокой ночью, тем не менее немцы обнаружили переправу и стали бить с двух сторон крупнокалиберными пулеметами, к счастью, в паром не попал ни один снаряд, несмотря на то, что над водой, будто широкие белые бинты, протянулись огненные полосы от трассирующих пуль, освещая все окрест.
Этот маленький, но удаленький пятачок прославился тем, что он клином вдавался в полосу противника и не позволял фашистам пользоваться железной дорогой Чудово – Кириши. Немцы с этим смириться не могли и обрушили на позиции советских воинов сотни мин и снарядов.
– Снаряды так и сыпались на нас, – вспоминал позже Рамазан Сосуранович, – точнее, в мягкую, болотистую землю. Дело в том, что кругом были сплошные гиблые болота с кочками, с зелеными копнами можжевельников, и снаряды с лету зарывались в них глубоко – глубоко. Это спасало от осколков после взрыва, но зато на наши головы низвергались озера грязной жижи…
Тем не менее солдаты продолжали оборонять свой истерзанный немцами рубеж. И вот настал трагический момент. В штабе знали, если бойцы на пятачке продержатся хотя бы еще двое суток, это будет подвигом, но бессмертным подвигом, потому как возможности оказать им помощь никакой. На реке начался ледоход. Но бойцы выстояли еще не только пять(!) дней, предпринимая яростные контратаки, но и переплыли в немыслимо нагроможденный льдами ледоход реку Волхов. Темрезова сразу же отправили в госпиталь: к осколочному ранению в грудь добавилось крупозное воспаление легких…
После обороны Петергофа Темрезов два с лишним года защищал Ленинград, став очевидцем страшного и благородного, подлого и возвышенного – всего, что наполняло блокадное время.
Фашисты окопались, вгрызлись в землю под Ленинградом не на шутку. Рамазан и его однополчане не только держали оборону города, но и оказывали содействие ленинградским партизанам, пытавшимся провести в город обозы с продовольствием, которые собирали для ленинградцев жители Пскова, Новгорода и других соседних городов.
– Однажды в Ладожском озере немцы потопили баржу, груженную мукой, – рассказывал Рамазан Сосуранович, – как только артобстрел прекратился, мы выехали на бричках на озеро и стали крюками искать под водой мешки с мукой. Зацепили, подняли их все до одного. Мороз стоял страшный. Думали, напрасны все наши труды…Но какова же была наша радость, когда, удалив корку льда в три пальца, образованную от воды и мороза, мы увидели нетронутую влагой муку. Я больше чем уверен, та мука спасла сотни людей от верной страшной смерти…
А смертей он насмотрелся в городе, не приведи Господь, потому как солдаты в редкие минуты затишья не сну и отдыху предавались, а предавали земле бесхозных покойников, долбили лед в Неве, дабы набрать воды для людей, госпиталей, больниц, приютов, помогали эвакуировать людей по Ладожскому озеру зимами…
Доводилось Рамазану участвовать и в спецоперации. После прорыва блокады в январе 1943-го в город нужно было помочь доставить «сибирскую» дивизию – почти 500 кошек из городов Сибири для борьбы с крысами. Ведь после того, как немцы поставили пред собой главную задачу: уничтожить знаменитые продовольственные Бадаевские склады, и выполнили ее, их союзниками стали несметные полчища крыс…
Чтобы заставить противника снять осаду с Ленинграда, летом 1944 года советские войска при поддержке кораблей и авиации Балтийского флота провели Выборгскую и Свирско – Петрозаводскую операции, в результате которых 20 июня был освобожден Выборг, 28 июня – Петрозаводск, затем остров Гогланд. 27 января 1944 года был полностью освобожден от блокады Ленинград.
В ходе тех боев Темрезов был несколько раз ранен, последнее ранение было из разряда тех, которые тот же поэт описал в свое время так: « Я слышал, напряглась палата: короткий деревянный стук – тяжелая рука солдата с носилок соскользнула вдруг». Темрезов очень сильно «напряг» центральный госпиталь Ленинграда, но не только выкарабкался, но еще и поставил точку в победном бою над немцами. Немцами, которые в сентябре 1941 года не шли к Петергофу и Ленинграду, а твердо и властно печатали шаг коваными сапогами, словно свои следа ставили на века…После снятия блокады заместитель командира 70-й отдельной Печенгской Краснознаменной ордена Красной Звезды горнострелковой бригады Первого Украинского фронта Рамазан Темрезов освобождал г. Тернополь, воевал в Польше, Венгрии и Чехословакии..
Кавалера ордена Отечественной войны 1 степени, двух орденов Боевого Красного Знамени, ордена Красной Звезды, ордена Александра Невского, обладателя десятка боевых медалей после войны хотели назначить директором машиностроительного завода в Ленинграде, отдавая должное его профессионализму, воинской доблести и самоотверженной помощи осажденному городу, но Темрезов отказался. Его путь лежит в Среднюю Азию, куда в 1943 году был депортирован его народ. Родных Рамазан после долгих поисков нашел в селении Кант.
Рамазан верил и убеждал людей в том, что ссылка не будет вечной и что все обязательно вернутся на родину. А он лично, налюбовавшись по возвращении на Кавказ заснеженными горами, зеркально слепящими от не таявших снегов, обязательно навестит Ленинград, где пройдется по Большому проспекту Петроградской стороны, Тучковому мосту, Васильевскому острову, Невскому проспекту, но… в ноябре 1948 года его не станет. Аукнулись фронтовые раны, гиблые болота, стылые холода…