Распахнутые ворота на улице Горького в Карачаевске. Людей так много, что сторонние прохожие интересуются: «Кого хоронят? Видать, высокое начальство…»
Нет, не высокое начальство. Люба Мекерова долгие годы работала старшей диетсестрой в городской больнице, на пенсию вышла сравнительно недавно, и вот ее не стало. Невозможно унять боль от потери – а Любу я знала очень хорошо, потому как училась с ее младшей сестрой, дружила с их единственным братом, словом, была своей в этом гостеприимном доме – но, задумываясь, я словно вижу невидимое для других – картины ее добрых дел, и становится легче.
Люба всегда была в курсе всех событий в больнице благодаря словоохотливым раздатчицам отделений, и стоило ей прознать о том, что в том или ином отделении лежит одинокий, всеми брошенный человек, она тут же спешила к нему в палату. Как-то в больницу привезли мужчину из Учкулана. Даже беглого взгляда было достаточно, чтоб понять: налицо кахексия.

Распахнутые ворота на улице Горького в Карачаевске. Людей так много, что сторонние прохожие интересуются: «Кого хоронят? Видать, высокое начальство…»
Нет, не высокое начальство. Люба Мекерова долгие годы работала старшей диетсестрой в городской больнице, на пенсию вышла сравнительно недавно, и вот ее не стало. Невозможно унять боль от потери – а Любу я знала очень хорошо, потому как училась с ее младшей сестрой, дружила с их единственным братом, словом, была своей в этом гостеприимном доме – но, задумываясь, я словно вижу невидимое для других – картины ее добрых дел, и становится легче.
Люба всегда была в курсе всех событий в больнице благодаря словоохотливым раздатчицам отделений, и стоило ей прознать о том, что в том или ином отделении лежит одинокий, всеми брошенный человек, она тут же спешила к нему в палату. Как-то в больницу привезли мужчину из Учкулана. Даже беглого взгляда было достаточно, чтоб понять: налицо кахексия. Иными словами, общее истощение организма, имеющее место, как правило, при очень тяжелых заболеваниях. Больной с трудом назвал свою фамилию. Задаваться вопросом, как дошел мужчина до такого состояния и кто эти люди, которые привезли его из горного аула и представились чуть ли не его родными, времени не было. Больной был очень тяжелым. Засуетилось все отделение, а Виктор даже глаз не открывал…
Спустя сутки выяснилось, что работал мужчина в Учкулане. Смотрел за скотиной частника, убирал навоз, все земляные работы были на нем. Все это – плата за кров и пищу. За 17 лет доработался так, что руки не разгибались. В один из дней не поднялся.
Квалифицированный уход, лечение, забота персонала и конкретно Любы Мекеровой, которая принесла ему одежду сына, всякие разносолы из дома, сделали свое дело. Виктор пошел на поправку. Тем временем в больнице начался ремонт, и его отправили долечиваться в Учкулан. Перед тем, как уехать, пошел на кухню поблагодарить Любу за ее внимание и помощь. А еще через три дня мужчину доставили в морг. В больницу Учкулана его не приняли, а хозяевам не было дела до батрака…
– Что же я не справилась о нем? Не попросила тамошних врачей и медсестер, чтобы позаботились об одиноком, никому не нужном человеке, – долго потом сокрушалась Люба.
Доброта, отзывчивость, душевность, готовность к самопожертвованию в этой семье от родителей. Отца, Юсупа Данакоевича Биджиева, все называли великаном с детской душой. Он воевал с июня 1941-го по май 1945-го, и ему многое довелось увидеть и испытать – землю под пеплом, людей без крова, детей без детства. Чрезвычайно застенчивый, скромный, он всегда кидался на помощь попавшим в беду.
А потом был Парад Победы, и Юсуп удостоился чести пройти через Красную площадь в числе избранных.
Глубокая интеллигентность, доброта, порядочность были и органическими свойствами натуры матери Надий. Люба была старшей в семье, ангел-хранитель семьи, как ее называли. Точно так же ее звали и в больнице. А как иначе? Помню, я поломала ногу, меня положили в больницу. Я и освоиться в палате толком не успела, как она зашла ко мне с кастрюлей холодца: «Он очень полезен при переломах костей, они быстрей срастаются».
На следующий день я хотела поделиться холодцом с товарищами по несчастью. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что Люба и им принесла такую же еду.
– Любому больному нужно ощущать чье-то внимание, заботу. Когда этого нет – болезнь отступает медленнее, слабеют зрение, слух, все вокруг становится неважным и неинтересным, – говорила она.
Умная, добрая, красивая – сочетание этих компонентов встречается крайне редко, а прибавьте сюда старание для людей, не для миллионеров, не для важных персон, а для простого человека в первую очередь. Что большая редкость в наши дни.
В последнее время частенько видела Любу в саду, в огороде и спрашивала: «Как вам удается оставаться в тонусе? Ведь не секрет, что многие уже годам к пятидесяти теряют всякий интерес к жизни. А вы к восьмидесяти подобрались».
– Я все время работаю, и мне некогда болеть ни душой, ни телом. В детстве нянчила младших сестер и брата, потом подросли свои – Мунира и Мурат, теперь вот вожусь с внуками. Ни в семье, ни на работе не делала того, с чем была бы не согласна.
И действительно, как говорят коллеги, проработавшие с ней десятки лет, Мекерова никогда не злоупотребляла служебным положением, не малодушничала, если нужно было кого-то защитить, никогда не позволяла себе погрязнуть в бытовых проблемах, в каких-либо дрязгах.
Конечно же, не обошлось в ее судьбе и без трагедий. Ушли из жизни отец и мать. Но самым страшным была смерть единственного брата Тарзана, когда казалось, что сердце может остановиться или разорваться, потому что в том месте, где оно находится, печет, жжет. Естественно, все сказалось на ее добром, благородном сердце…
Наверное, о таких людях и написала в свое время поэтесса Юлия Друнина: «Твоя душа – я не встречала выше…» Это и о тебе, Люба…