Моя героиня – женщина потрясающая. Талантливая, остроумная, обаятельная, такое впечатление, будто она… В общем, понятие возраста отсутствует напрочь, хотя исполнилось Людмиле Николаевне Бушуевой – это я сейчас так спокойно, с любовью произношу это имя, а раньше с дрожью в коленках, потому как она была директрисой, и довольно строгой, в СШ № 3 г. Карачаевска, в которой я училась, – 88 лет.
– Я бы даже сказала 89, – смеется Людмила Николаевна, – потому что родилась 31 декабря 1927 года за час до полуночи…
Она родилась в г. Петропавловске Казахской ССР. Отец, Николай Петрович, был партработником, затем стал председателем горисполкома в г. Макинске, мама целиком посвятила себя семье, в которой после Людмилы родились еще два ребенка.
– Вы, наверное, были избалованным ребенком? Отец как-никак первое лицо да еще в городе азиатской республики, где в те времена бал правили угодничество, лесть, взяточничество?
– Как и во все времена, все зависело от точки отсчета. Отец избрал ее для себя раз и навсегда. Он верил и поддерживал лишь справедливый порядок вещей. Он ни разу не посетил школу, в которой я училась, тем не менее я окончила ее с золотой медалью.

Моя героиня – женщина потрясающая. Талантливая, остроумная, обаятельная, такое впечатление, будто она… В общем, понятие возраста отсутствует напрочь, хотя исполнилось Людмиле Николаевне Бушуевой – это я сейчас так спокойно, с любовью произношу это имя, а раньше с дрожью в коленках, потому как она была директрисой, и довольно строгой, в СШ № 3 г. Карачаевска, в которой я училась, – 88 лет.
– Я бы даже сказала 89, – смеется Людмила Николаевна, – потому что родилась 31 декабря 1927 года за час до полуночи…
Она родилась в г. Петропавловске Казахской ССР. Отец, Николай Петрович, был партработником, затем стал председателем горисполкома в г. Макинске, мама целиком посвятила себя семье, в которой после Людмилы родились еще два ребенка.
– Вы, наверное, были избалованным ребенком? Отец как-никак первое лицо да еще в городе азиатской республики, где в те времена бал правили угодничество, лесть, взяточничество?
– Как и во все времена, все зависело от точки отсчета. Отец избрал ее для себя раз и навсегда. Он верил и поддерживал лишь справедливый порядок вещей. Он ни разу не посетил школу, в которой я училась, тем не менее я окончила ее с золотой медалью.
Успехи как по русскому языку, так и по истории были настолько очевидны и бесспорны, что Людмила решила поступать на филфак Алма-Атинского госуниверситета. Блестяще окончила его и вышла со специальностью «младший научный сотрудник, преподаватель старших классов».
– И вы думаете, я осталась в Алма-Ате или хотя бы в родном городе работать? Да, отец воспользовался своим положением и вызвал меня в Петропавловск, откуда через день отправил работать в школу села Вознесенка… Мама пришла в ужас, как и я, но всю свою жизнь потом я благодарила отца за это решение…
Приехав в село, Людмила обложилась книгами и полностью окунулась в работу. Но книжным червем, которого занимает лишь Даль да Розенталь, Пушкин и Достоевский, ее невозможно было назвать. Девушка еще проявляет склонности и к общественной работе и ровно через год становится первым секретарем райкома комсомола и членом бюро обкома партии в селе.
Конечно же, юная девушка с роскошными формами, пышной косой купалась во внимании мужчин, но тот, с которым можно было беседовать на самые различные темы, ходить на танцы, выставки, гулять, держась за руки, появился в ее жизни не сразу, но навсегда. Забегая вперед, скажу, это счастье взаимной любви длилось 57 лет!
Николай Третьяков был родом из Кемеровской области. Сибиряк попал в Вознесенку по распределению.
– Людмила Николаевна, романтичны были первые годы брака? Цветы, кофе в постель?
– Хороший вопрос. Мы только поженились. Я в восторге, потому как Коля – умница, интеллектуал, даром что из дремучей Сибири, и все равно, нам еще бесконечно много нужно узнать и понять друг в друге, но тут подоспело решение ЦК КПСС об отправке специалистов на целину или на Кавказ. Мы выбрали Кавказ, потому как безмерно любили Лермонтова, зачитывались им. И как было не плениться этим: «Воздух там чист, как молитва ребенка, и люди как вольные птицы живут беззаботно. Война их стихия; и в смуглых чертах их душа говорит. В дымной сакле, землей иль сухим тростником покровенной, таятся их жены и девы и чистят оружье…» И знаете, все так и было: и чистый воздух, и смуглые лица, и даже где-то сакли, потому что мы с мужем попали в аул Псаучье-Дахе. Я преподавала, муж работал инженером в МТС. Люди – в основном это были черкесы – такие гостеприимные, такие радушные, такие совестливые, но… Тут нас переводят в Клухори, так в 50-е назывался Карачаевск. Грузины в это время спешно покидали город и бесчинствовали – от бессилия, злобы, что вынуждены покидать столь благословенные места, как могли. Во всяком случае, когда я принимала СШ № 3, куда меня назначили завучем, я ахнула. Повсюду валяются сломанные глобусы, истерзанные наглядные пособия, сожженные книги, мебель…
Значительно легче стало, когда из Белоруссии приехал Курман Кипкеев со своей женой Людмилой Сильвестровной. И стал директором школы. Это была удивительно порядочная и великодушная пара, которая, кстати, первое время жила прямо в школе…
Когда Курмана Рамазановича назначили ректором пединститута, он настоятельно рекомендовал на пост директора школы Бушуеву. «Эта женщина отличается не только высоким уровнем, широтой филологической образованности, но и несомненной культурой языка, образцовой речью, – говорил он, – а также довольно сильным характером».
Волевому характеру Бушуевой могли бы позавидовать многие коллеги – мужчины, ведь ей приходилось держать в руках не только школу, но и интернат, который находился при ней и в котором обучались дети – сироты, дети животноводов из отдаленных аулов – Хасаут-Греческого, Учкулана, Хурзука, Мары и так далее.
– Иронично, пронзительно наблюдательная и строгая – такой я запомнила Людмилу Николаевну, – рассказывает Нина Захаровна Цаллагова, которая проработала в интернате воспитателем долгие годы, – есть такое понятие «трудный ребенок». То, что оно означает, знают все. Так вот первые потоки интернатовских детей почти все были трудными. Во-первых, они страшно скучали по дому, по родным, во-вторых, почти не знали русского языка и, разумеется, города. Сколько раз мы их, самых нетерпеливых, упрямых, своевольных, вылавливали на автовокзале или по дороге домой пешком, скажем, в Даусуз… Был у нас один непослушный мальчик из Хасаут-Греческого. Многие учителя потерпели неудачу в попытках совладать с ним. Людмила Николаевна была первой, кто разглядел в нем трудного, но не столь уж испорченного, зато очень талантливого подростка. Так вот, в 80-е годы Лазарь Кузнецов заседал в кабинете министров Греции…
И действительно, Бушуева с одинаковым интересом относилась, скажем, к мальчишке из Учкулана, с жутким акцентом говорящим на русском языке, и дочери директора завода, с которой французским языком занималась гувернантка. И держалась таким образом во всех ситуациях и со всеми.
Шли годы, как пишут в романах, и вдруг Бушуеву потянуло в науку. Под руководством преподавателя КЧГУ Анатолия Седиковского занялась темой «Интернациональное воспитание школьников в многонациональном коллективе». Тут ей все карты в руки – рядом интернат, в котором невероятное смешение наций, языков, характеров, но нет, она не ограничивается этим. Она собирает материал, посещая детские лагеря, аулы, станицы, хутора. И в 1985 году, будучи преподавателем кафедры педагогики, куда пришла уже зрелым педагогом, защищает кандидатскую диссертацию. Через год становится доцентом. Педагогом в вузе стала удивительным. Она никогда не заставляла себя ждать. Вопросы, адресованные студентам, были стремительны и неожиданны, подобно ее приходу в аудиторию. Голос, богатый модуляциями, завораживал студентов на лекциях, оттого они были очень посещаемы. Этому в свое время дал объяснение академик Л. Петражицкий: «Умственные процессы, проведенные с энтузиазмом и научным восторгом вместе с талантливым преподавателем – нечто совершенно несравнимое и несоизмеримое с бледными следами книжного чтения».
В жизни часто случается, что преподаватель угадывает интересы своего студента, как бы диагностируя его призвание. Но иногда и студент начинает жить интересами своего преподавателя, как бы находя свое призвание через полюбившегося педагога. Бушуева стала своего рода образцом, примером для подражания в учебе и работе для многих своих студентов не только благодаря своей преподавательской работе, но и общественной деятельности, где на всем, что бы она ни делала, лежала печать глубины и профессионализма. А делала она много чего, точнее, «горела» на общественной работе в институте. Была парторгом на кафедре, членом парткома, деканом факультета общественных профессий, ученым секретарем, читала лекции профсоюзным и партийным работникам различных учреждений республики.
– Разумеется, сей труд не оплачивался долгое время, – говорит Людмила Николаевна, – но как только стали платить, к примеру, за деканство на ФОПе, тотчас появились претенденты, а вместе с ними всякие психологические аспекты… Не знаю, как другие «общественники», но я отдавала и этой работе свои лучшие эмоции и получала взамен благодарность и позитив.
В 2012 году Людмила Николаевна оставила работу. Решила посвятить себя семье – своим детям и внукам. Кстати, пример любимой мамы не стал ориентиром для всех ее детей. Дочь Светлана выучилась на товароведа в Краснодаре, сын Игорь преподает физику в г. Лермонтово.
– У меня все хорошо в жизни, – говорит Людмила Николаевна, – любящие дети, которые окружают меня такой повседневной заботой и вниманием, особенно Светлана, что иногда хочется воскликнуть подобно Фаине Раневской: «Я обязана друзьям, которые оказывают мне честь своим посещением, и глубоко благодарна друзьям, которые лишают меня этой чести!», трое любимых внуков и двое правнуков. Есть достаток в доме. Он для меня, как и для Николая, всегда определялся количеством книг, без которых мы не представляли свою жизнь…
Близко знавших чету Третьяковых всегда поражала широта их интересов – книги, музыка, живопись, рукоделие, ведение дачного хозяйства… Дети, все как один, великодушны в папу, у которого был особый счастливый дар: бескорыстная потребность думать о других, помогать другим, и не мелочны в маму… Но восемь лет тому назад Николая Петровича не стало….
– До последнего дня своей жизни мой Коля не выглядел и не вел себя, как старик, – вздыхает Бушуева, – все твердил: «Люся, помни, что говорил Марк Бернес: «Во второй половине жизни надо одеваться светло. И самое главное – модно». Чего от тебя и хочу».
Она помнит все. И одевается светло и модно, как хотел того Николай, правда, в волосах, уже коротко остриженных, пробилась внушающая особое уважение внушительная седина, но, поверьте, Людмила Николаевна такая же красивая, такая же статная, такая же доброжелательная, как и на этой фотографии 30 – летней давности. Потому что у нее душа без морщин, то бишь, без зависти, жадности, подлости, как говорят соседи…

НА СНИМКЕ: Людмила БУШУЕВА.