Величественная, царственная дикая груша даже в неуютное и зябкое предзимье не потеряла своей красоты, а мы с подругой Мариной, сидя под ней за столиком, наслаждались горячим чаем и плодами этого дерева. Только плоды эти были трансформированы в «архызский шоколад» – вкуснейшее варенье с целехонькими, перекатывающимися во рту темно-коричневыми дичками.
– Это варенье приготовлено по рецепту моей бабушки Александры Клементьевны, она же и назвала его так. И сколько в своё время баночек с её «архызским шоколадом» было увезено нашими гостями в разные города и веси бывшего СССР! – говорила проводник-инструктор по туризму, альпинист Александра Дурицкая, разливая по чашкам ароматный травяной чай.

Величественная, царственная дикая груша даже в неуютное и зябкое предзимье не потеряла своей красоты, а мы с подругой Мариной, сидя под ней за столиком, наслаждались горячим чаем и плодами этого дерева. Только плоды эти были трансформированы в «архызский шоколад» – вкуснейшее варенье с целехонькими, перекатывающимися во рту темно-коричневыми дичками.
– Это варенье приготовлено по рецепту моей бабушки Александры Клементьевны, она же и назвала его так. И сколько в своё время баночек с её «архызским шоколадом» было увезено нашими гостями в разные города и веси бывшего СССР! – говорила проводник-инструктор по туризму, альпинист Александра Дурицкая, разливая по чашкам ароматный травяной чай.
Вокруг стояла зыбкая тишина, и, вглядываясь в окружающие горы Архыза, я думала: разберись-ка в этих хребтах и пиках, каменных складках, ледниках, снежниках, ущельях… И если в Домбае всё как на ладони: там – Сулахат, там – Алибек или Эрцог, то здесь картина совсем иная, потому что многое спрятано в такой глуби и первозданной глуши, что для того, чтобы всё это знать, надо быть не просто местным жителем, а человеком, посвятившим себя окружающей природе.
Вот и наша собеседница, в гостях у которой мы находились, так и сыпала горскими названиями вершин Архыза, легко выговаривая гортанные дифтонги карачаевского языка: Салынгъан, Къонгур, Къара Къая… Во время чаепития Александра успела провести с нами не одну обзорную экскурсию, и мы в роли «очарованных странников», буквально не вставая с места, переносились благодаря её образному рассказу к местам маршрутов альпинистов и пеших туристов. И многие разрозненные сведения о том или ином достопримечательном месте после рассказа Александры Николаевны складывались в единое целое…
…Встречу с Александрой Дурицкой я посчитала подарком своей журналистской судьбы, потому что была наслышана о её легендарном отце, чьим именем назван один из горных перевалов Архыза. Но опять – таки многое из замечательной биографии боевого летчика, замечательного художника, директора Архызского заповедника, руководившего им в 50-70-е годы, Николая Михайловича Дурицкого оставалось для меня в тени. И вот он передо мною – «первоисточник» – его дочь, унаследовавшая от отца горячую любовь к этим местам, ставшим ей родными. Да и не мудрено, ведь привезли её родители в Архыз годовалой малышкой, и первые шаги она сделала именно на этой земле.
Её отец был родом из шахтёрского края. В апреле 1941-го Николай Дурицкий окончил курсы аэроклуба в городе Шахты. Потом вместо фронта попал в Краснодарскую военно-авиационную школу. Через год был выпущен пилотом-истребителем в звании сержанта. Так началась его война, ведь у каждого участника той великой битвы с врагом она была своя, как правда и геройство, малодушие и отвага… Потом были перебазировки по военным аэродромам, день за днём боевые вылеты с интервалами на госпитальное лечение. Затем родное небо России сменилось скоротечным небом Германии, но уже без вражеских самолетов.
Настало время, и Дурицкого перебросили на аэродромы Заполярья. Ухо и здесь держать приходилось востро – густые туманы, снежные заряды налетали внезапно, и коварно подкралась болезнь, ударила изнутри, потрясла молодой организм. И снова – госпиталь. Выписался из госпиталя Дурицкий уже инвалидом второй группы, и нужно было приспосабливаться к гражданской жизни, начинать многое с нуля.
Так он поступает в вечернюю школу на станции Лихая Юго-Восточной железной дороги, которую оканчивает в 27 лет. Тогда же Николай становится первокурсником Воронежского лесотехнического института, чтобы через пять лет получить диплом инженера лесного хозяйства. И была уже женитьба на студентке пединститута Людмиле. И дальше – переезды, новые назначения, рождение детей – Вити, Любы, Шуры, той самой Александры, Леночки. Но застарелая болезнь легких, полученная на войне, всё чаще давала о себе знать, не гнулась спина, не прогибались плечи, было трудно дышать…
И вот она, новая перебазировка – в Архыз. Впервые после болезни, вдохнув полной грудью горного воздуха, он изумился: да как же можно было жить раньше без этого чуда? И уже через короткое время Николай окреп, словно его взбрызнули сказочной живой водой. У местных объездчиков, егерей, лесников он перехватывал манеру верховой езды и совсем скоро мог скакать на коне у самой кромки глубокого каньона.
– Отца назначили заведовать Архызским заповедником, и было это в 1958 году, хотя именовался он старшим лесничим. Поселились мы в этом же доме, где сейчас проживаю я с семьёй, – продолжила рассказ Александра. – Только тогда этот дом выполнял одновременно функции дирекции заповедника, жилья для нашей семьи, были комнаты и под гостиницу. И кто только у нас не перебывал здесь – известные ученые, скалолазы, туристы, художники, поэты. Со временем отца полюбили местные жители, несмотря на то что он был строг с браконьерами. Рядом всегда был его друг Магомед Токов, который постоянно помогал нам по хозяйству – и дров электропилой напилить, и сена накосить. Семья-то у нас была большая, приходилось и корову держать, и другую живность.
Отец, общаясь с живой природой, раскрывая для себя богатство горного мира, взялся за кисти, ведь ещё в школе он увлекался рисованием, но тяжелое время, как река с наносами, отложила столько пластов, что и не пробиться сквозь них. А здесь, в Архызе, у отца раскрылся в полной мере талант художника. Он писал в основном этюды, где натурой ему служило то, что он видел на лесных кордонах, горных перевалах, во время сенокосов.
…Тогда-то и произошла встреча Дурицкого с немецким туристом из ГДР Альфредом Куреллой, который оказался вице-президентом академии искусств своей страны. Они подружились, и Курелла потом часто наведывался в Архыз, и за ним следовали немецкие туристы, круг которых с каждым годом прирастал новыми фанатами этого дивного уголка Кавказа. А однажды Дурицкий, долгое время скрывавший от мэтра живописи свои архызские этюды, решился показать ему их. Увидев работы самодеятельного художника, А. Курелла был поражен. Откуда у этого самоучки такое профессиональное видение природы, переложенное на полотно? Вот, вскинув хвойные макушки, из чернолесья выглядывают корабельные сосны, а там белозубо улыбаются березки, по-ребячьи теснятся кусты боярышника. И горы, горы – далекие и близкие, источающие голубизну и синь, невесомые как облака.
…Шура, Александра Дурицкая, выносит из дома необъятный старомодный не то альбом, не то вахтенный журнал. В нём – отзывы многочисленных туристов и работников лесного хозяйства страны, которая именовалась коротко – СССР. И сколько же восторженных слов об истинном хозяине этих заповедных мест Николае Дурицком, о его вкладе в развитие пешего туризма, разработки маршрутов! Безусловно, этому фолианту место в музее, ведь речь идет о становлении заповедной зоны Архыза!
Когда писала материал, случайно кинула взор на телевизор с выключенным звуком, но машинально взглянула на бегущую строку: «В Китае обнаружена древняя монета династии Мин». То-то теперь китайцы будут носиться с этой находкой, нам бы у них поучиться так корпеть и трястись над своими историческими реликвиями…
– В нашем «заповедном» доме постоянно жили группы туристов, в основном столичные ученые-ядерщики. Я по малолетству тогда не понимала, почему именно они так любили Архыз, – вспоминает Александра. – Потом уже отец объяснил мне, что здесь они «сбрасывают» с себя дозы облучения, восстанавливают гемоглобин. Вместе с мастером спорта, ученым-физиком, заместителем директора института имени Курчатова Николаем Бондаревым отец разработал путеводители по заповедному Кавказу. Они ввели в обиход определение категории горных походов по технической сложности. Кстати, именно по инициативе Бондарева, действительного члена Русского географического общества, перевал у слияния истоков реки Бурной назван именем Дурицкого. Выход к перевалу осуществляется вдоль той же реки. Через час пути туристы обычно выходят к живописным полянам, где разбивают лагерь, здесь всегда полно ягод, особенно черники…
– Александра Николаевна, если коротко, то об истории перевала Холодовского. Ведь все события этой романтической и одновременно такой трагической истории происходили на ваших глазах…
– Евгений Холодовский, ученый – гляциолог МГУ, каждое лето изучавший в Архызе ледники, был также хорошим другом моего отца. Он внес большой вклад в свою науку, и предмет его исследований лег в основу его работ. В то лето к нам в Архыз приехала замечательная женщина, врач – эпидемиолог. И уже на следующий день весь поселок знал, что она одна безбоязненно взялась анатомировать умершего от очень опасной заразной болезни. Она – то рискнула, но ведь были и мужчины – врачи… Словом, архызцы сразу наложили вердикт: какая же она молодец, не то что ее коллеги. Врача звали Лидия, и она была юношеской любовью Холодовского, с которой они встретились спустя несколько десятков лет. И вот однажды он приходит к моему отцу и просит у него лошадей для прогулки с Лидией. Холодовский хотел показать ей во всей красе Кизгычское ущелье. Они тронулись в путь в сопровождении двух молодых наездников. Был июль, и в это время года наблюдается особенно большой подъем реки Кизгыч. Словно поджидая их, река остервенело подхватила лошадей с всадниками. Холодовский, удержавшись за поводья лошади, выскочил на берег, а когда взглянул на реку, увидел в пучине воды мелькнувшую голову Лидии…
Что-то кричали проводники на берегу, стегая коней, а он бежал вдоль реки, зовя людей охрипшим диким голосом. Тяжесть вины становилась непереносимой, лишая рассудка. Ведь он связывал столько надежд с этой поездкой! В душе все же теплилась надежда – может, она выплыла, ведь Лида хорошо плавала еще в их далекой юности. Так прошла ночь, наступило утро, а днем его нашли мертвым – не выдержало сердце – ни боли, ни вины… А на поиски Лидии кинулось все население Архыза. В одиночку пошел и их общий знакомый, художник Василий Северов, осматривая каждый валун, речное дно, корневища деревьев в воде…
Всем аулом похоронили на православном кладбище Холодовского. Семья из Москвы не приехала – «цыганская почта» доложила, при каких обстоятельствах он умер… Лидию через месяц обнаружил на дне реки, когда она обмелела, все тот же Северов. Художник помчался в Зеленчукскую, чтобы дать телеграмму ее сыну в Москву… Лидию похоронили рядом с Холодовским все те же архызцы, соблюдая христианские обычаи, как тому и положено быть… Перевал Холодовского находится ближе к горе София, где он изучал ледники.
…Мы молчим, отставив в сторону и остывший чай, и «архызский шоколад». Отсюда, со двора Александры Дурицкой и ее мужа, также гида-проводника, альпиниста Виктора Марьева, хорошо видны вершина Кара-Джаш-Кая, ущелье Орленок, гора Наз-Айры. Кто-то из мудрых сказал: «Любить – это значит смотреть не друг на друга, а в одном направлении». Это относится и к союзу Александры и Виктора, ведь их глаза всегда обращены к вершинам, которые они покорили. У них прекрасная семья, и они радуются счастью дочерей Татьяны и Ольги, маленькому внучонку Виктору. Где-то шумят мегаполисы, зовут к себе экзотические страны, тем более если знаешь языки. Ведь первая профессия у Александры – преподаватель английского и немецкого языков, и она долгие годы работала в Архызской школе, прежде чем перейти на одну из баз отдыха в качестве гида-проводника…
– Куда же нам из Архыза? Ведь из нашей семьи мы и остались здесь хранителями отцовского гнезда. Здесь родные могилы, здесь родной перевал. А знание языков я использую в общении с иностранными туристами…
Все правильно. Ведь не каждому дано быть хранителем отцовского перевала, что значится в путеводителях и на картах Кавказа и о котором знает весь туристский мир…

НА СНИМКЕ: Гид-проводник, альпинист Александра ДУРИЦКАЯ.