В предмайские дни народного поэта КЧР, кавалера ордена Дружбы народов и многих медалей Назира Хубиева обычно дома днем не застанешь. Вместе с председателем совета ветеранов г. Карачаевска Ракаем Алиевым, который его негласно опекает и всегда в курсе здоровья и самочувствия Назира Ахъяевича, они встречаются со школьниками и студентами университета. И что может быть дороже и ценнее живого слова поэта, стихов, прочитанных автором, о «времени и о себе», о пережитом вместе с народом в годы депортации на чужбине, где были и дни, полные горя и отчаяния, и чувство семьи единой рядом с коренными жителями республик Средней Азии, и вера в возвращение на родину. Как сказал великий Расул Гамзатов, настоящая поэзия рождается в двух состояниях – когда сердце переполнено счастьем и когда в нем гнездится печаль… И это в полной мере относится к творчеству Назира Хубиева, чьи первые поэтические строки родились на чужбине, ставшей ему второй родиной: «Я с тобою связан хлебом, солью, навсегда – могилою отца…»

В предмайские дни народного поэта КЧР, кавалера ордена Дружбы народов и многих медалей Назира Хубиева обычно дома днем не застанешь. Вместе с председателем совета ветеранов г. Карачаевска Ракаем Алиевым, который его негласно опекает и всегда в курсе здоровья и самочувствия Назира Ахъяевича, они встречаются со школьниками и студентами университета. И что может быть дороже и ценнее живого слова поэта, стихов, прочитанных автором, о «времени и о себе», о пережитом вместе с народом в годы депортации на чужбине, где были и дни, полные горя и отчаяния, и чувство семьи единой рядом с коренными жителями республик Средней Азии, и вера в возвращение на родину. Как сказал великий Расул Гамзатов, настоящая поэзия рождается в двух состояниях – когда сердце переполнено счастьем и когда в нем гнездится печаль… И это в полной мере относится к творчеству Назира Хубиева, чьи первые поэтические строки родились на чужбине, ставшей ему второй родиной: «Я с тобою связан хлебом, солью, навсегда – могилою отца…»
– Назир Ахъяевич, с каким чувством вы встречаете 60-летие со дня возвращения на родину?
– Чувство это неоднозначно. Ведь, с одной стороны, годы депортации принесли моему народу-изгнаннику немало страданий. Мой отец умер в Киргизии летом 1944 года от тоски по родине. Навсегда в чужой земле остались родные тети, дяди, двоюродные братишки и сестренки. На народ легло незаслуженное клеймо предательства, хотя только у моей бабушки Берхан 15 внуков сражались на фронте с врагом, из них вернулись только 5. Погиб на фронте мой брат Ахмат, и когда я по просьбе участников различных конференций и встреч читаю «Стихи о погибшем брате», они звучат как реквием о всех погибших на фронте…
Мы жили в Киргизии в Чуйской долине, в селе Первомайском, где находилась опытно-селекционная станция, занимавшаяся выращиванием сахарной свеклы. Там жили киргизы, русские, евреи, казахи, узбеки, дунгане, и ссыльные карачаевцы легко находили с ними общий язык благодаря своей открытости и дружелюбию.
Постепенно вошла в колею моя запоздавшая школьная жизнь – я с 1943 года по 1946 год тяжело болел и практически был прикован к постели. В мою жизнь навсегда вошла первая моя учительница Мария Павловна Куликова, которая учила нас с первого по десятый классы. На протяжении всей ее жизни мы не теряли с ней связи, неоднократно встречались, она считала меня своим сыном. Уроки в первом классе Мария Павловна начинала с раздачи нам маленьких черных кусочков хлеба, и лишь переживший войну знает ему истинную цену.
– Ваша биография уже давно стала хрестоматийной. В 1951 году на районном смотре художественной самодеятельности за исполнение лезгинки вы были награждены почетной грамотой и романом Альфонса Доде «Набоб». А в 1955 году вышло ваше первое стихотворение – «Светлый путь». И как мне кажется, ваш путь в поэзию уже был предопределен, ведь ваши старшие братья Осман и Магомед к тому времени заявили о себе в литературных кругах Киргизии. И эта республика подарила вам немало удивительных встреч, повлиявших на ваше становление как поэта…
– В мае 1956 года я встретился впервые с балкарским поэтом Кайсыном Кулиевым. Помню, мы сидели во дворе его дома. Над сверкающими белыми вершинами Тянь–Шаньских гор плыли облака и клин возвращающихся журавлей. В это мгновение мы оба остро почувствовали тоску по Кавказу.
Я не раз встречался впоследствии с Кайсыном в Кабардино-Балкарии, Карачаевске, Москве. В 1985 году я вместе с поэтами и писателями, среди которых были Расул Гамзатов, Чингиз Айтматов, Алим Кешоков, мои братья Осман и Магомед Хубиевы, провожали в Чегеме в последний путь нашего друга Кайсына. Помнится, мы сидели возле дерева, где из белых кирпичей готовили могилу, и беседовали на киргизском языке с Чингизом Айтматовым, вспоминали фрунзенские встречи с Кулиевым. Нашу дружбу скрепила Киргизия, которая для моих ровесников звучит как пароль.
– Тем более, будучи депутатом Верховного Совета СССР, Чингиз Айтматов также внес свою лепту в дело реабилитации карачаевского народа…
– В сентябре 1989 года я получил из Союза писателей Киргизии телеграмму с приглашением принять участие в юбилейных торжествах, посвященных 125–летию со дня рождения великого киргизского акына Токтогула Сатылганова. Вопрос о том, отправляться в столь дальний путь или нет, не стоял – только вперед!
Провожая меня, профессора КЧГПИ (ныне университет) Кази Лайпанов и Магомед Хабичев, знавший Чингиза Айтматова еще в студенческие годы, попросили передать ему как председателю комитета по культуре Верховного Совета СССР просьбу о помощи карачаевскому народу в продвижении его полной политической реабилитации. При встрече Чингиз Торегулович пообещал использовать все свои возможности, чтобы вмешаться в этот вопрос. А для того чтобы этот вопрос был рассмотрен на сессии Верховного Совета СССР, нужен был запрос, подписанный 52 депутатами. Айтматов вместе с нашим земляком, председателем колхоза «Россия» Фрунзенской области Хаджибеком Хубиевым, взялись за это дело и собрали подписи 37 депутатов, остальные 15 – другие лица, и вопрос о реабилитации карачаевского народа был решен положительно…
– Как-то вы обмолвились, для вас очень дорога одна награда – медаль «За заслуги перед Киргизией»…
– Это было в 1975 году, когда во Фрунзе под руководством писателя Чаковского проходили Дни советской литературы в Киргизии. Меня в литературных кругах там помнили и знали, и мне была предоставлена возможность прочитать стихи о Киргизии:
Ты для меня,
кавказца молодого,
Что для касатки
теплые края.
На раскаленных склонах
Ала–Тоо
Пригрелась юность
трудная моя.
– Представляю, как встречали там эти стихи, тем более карачаевская диаспора, навсегда связавшая свою судьбу с Киргизией! Жизнь – это великая дорога, на которой встречаются люди и часто остаются друзьями навсегда. Многие ваши далекие друзья стали кунаками… В этом году немало юбилейных дат, в том числе 90-летие нашего любимого Карачаевска. Что скажете по этому поводу?
– Я поэт. И свои чувства лучше выражу стихами:
Хотя еще совсем ты юн
и молод,
Но испытал немало,
пережил.
В дни ссылки горцев,
мой любимый город,
Когда народ твой
на чужбине жил.
Но есть на свете счастье,
справедливость!
Народ вернулся
в отчие края.
Его спасли и дружба,
и терпимость,
И труд, которым полон он
всегда.
Людмила ОСАДЧАЯ.