Долгое эхо войны доходит до живущих и сегодня, спустя 72 года после ее окончания. 72 года – немалый срок, но оно настолько сильно, это эхо, что даже праздничный салют заставляет нас вздрогнуть и загрустить, задуматься и вспомнить. И как не вспомнить этими днями Героя Советского Союза Александра Калоева, которому 25 мая исполнилось бы 100 лет!
Александр Калоев одним из первых в селе Коста – Хетагурово ушел на фронт. Перед этим, говорят в селе, поднялся на гору Шоана, к Шоанинскому храму, сакральному для осетин месту, который они называют еще Божьим даром. Впечатлительный, романтичный мальчишка с детства пропадал в окрестностях Шоаны, пытаясь разгадать тайну осетинского царя Давида Сослана, меч которого не дрогнул в поединке с Ричардом Львиное Сердце, тайны замка царицы Тамары – дочери отважной осетинки Бурдухан… И быть бы ему, судя по всему, либо историком, либо археологом, но проклятая война…

Долгое эхо войны доходит до живущих и сегодня, спустя 72 года после ее окончания. 72 года – немалый срок, но оно настолько сильно, это эхо, что даже праздничный салют заставляет нас вздрогнуть и загрустить, задуматься и вспомнить. И как не вспомнить этими днями Героя Советского Союза Александра Калоева, которому 25 мая исполнилось бы 100 лет!
Александр Калоев одним из первых в селе Коста – Хетагурово ушел на фронт. Перед этим, говорят в селе, поднялся на гору Шоана, к Шоанинскому храму, сакральному для осетин месту, который они называют еще Божьим даром. Впечатлительный, романтичный мальчишка с детства пропадал в окрестностях Шоаны, пытаясь разгадать тайну осетинского царя Давида Сослана, меч которого не дрогнул в поединке с Ричардом Львиное Сердце, тайны замка царицы Тамары – дочери отважной осетинки Бурдухан… И быть бы ему, судя по всему, либо историком, либо археологом, но проклятая война…
Мать, рассказывают, долго шла за сыном, но дальше последнего крутого поворота, за которым начинается поселок Орджоникидзевский и теряется из виду село Коста- Хетагурово, сын ее не пустил: «Все будет хорошо, мама. Ждите моих писем, пишите сами». Но больше мать сына не увидит никогда… Вся правда о последних днях жизни Александра Калоева станет известна спустя 35 лет после окончания войны. Все это время он считался без вести пропавшим.
Как догадаться, как узнать, где на земле потерялся след любимого сына, мать ума не могла приложить и просто потихоньку сходила с ума от безвестности, но до последнего веря: даст сын о себе весточку…
…Преодолевая ожесточенное сопротивление врага, советские войска в ноябре 1943 года приступили к освобождению Крыма. 1 ноября воины 4-го гвардейского Кубанского казачьего кавалерийского корпуса начали штурмовать Перекоп – ворота Крыма. Гвардейцы 32-го кавалерийского полка заняли оборону на подступах к Армянску. Командир полка Шахшаев расположил свой командный пункт у небольшого котлованчика, с бруствера которого хорошо просматривались оборонительные позиции эскадронов. Четвертый эскадрон, в котором находился гвардии казак Калоев, был справа от командного пункта. На одном участке (напротив 4-го эскадрона) свинцовый ливень заставил надолго залечь красноармейцев. Советские артиллеристы обрушили свой огонь на оборону противника. Но все равно не тут-то было.
Несмотря на то, что война возвращалась на Запад, враг все еще был силен и коварен. И главное, умело строил оборону. Применял различные хитроумные противопехотные и противотанковые мины, а на рубеже обороны – тщательно замаскированные дзоты и доты. Эти огневые точки до особых приказаний командира не открывали огня. И только в критических случаях при прорыве наших войск, как в этом случае, притаившиеся укрепления вступали в дело. Так продолжалось три дня, но больше так продолжаться не могло. Приказ обязывал овладеть укреплениями врага до 10 часов утра 3 ноября. Что же делать? Идти на штурм – значит, погубить весь эскадрон. Но как заставить замолчать пулеметы, стрекочущие из притаившихся на склонах Турецкого вала дзотов противника? А тут еще в воздухе появились вражеские самолеты.
Медлить было нельзя. И тогда на штурм пошли командир подразделения лейтенант Руденко, казаки Калоев, Сидоров, Голубев и Топилин. Они достигли гребня вала и завязали бой с находящимися в укрытии немцами. И вдруг кто-то заметил, как Калоев пополз к дзоту. Чтобы дать ему возможность приблизиться к цели, казаки открыли ответный огонь, чтобы отвлечь противника на себя. У всех была только одна мысль: доползет ли Саша, доберется ли до дзота?
Он добрался и метким броском гранаты подавил огонь ручного пулемета, затем, спрыгнув в траншею, прикладом автомата перебил расчет. Застигнутые в траншее автоматчики противника пытались бежать, но тут же, на срезе траншеи, были уничтожены огнем автомата Калоева. Тем временем его товарищи разгромили другие пулеметные гнезда и уничтожили первый дзот.
По команде лейтенанта Руденко казак Калоев так же смело двинулся во вторую траншею. Когда у второго дзота станковый пулемет врага преградил путь к окопам, Калоев подполз к нему и метнул гранату в его амбразуру. В тот же момент обратная граната, брошенная из траншеи противника, взорвалась у ног Калоева. Александра ранило в руку, но это его не остановило. Участник того боя А. Титов впоследствии напишет в армейской газете: «Александр Калоев поднялся во весь рост. Мы успели заметить, что правая рука у него висела, как плеть. Она была перебита пулеметной очередью. Калоев одним броском достиг дзота фашистов и закрыл своим телом амбразуру. Подвиг Александра, не пожалевшего своей жизни ради нашей Победы, поднял всех нас на ноги. Как вихрь, устремились мы вперед…»
Запоздалая весть из безвестья пришла в село Коста-Хетагурово благодаря следопытам 18-й Симферопольской средней школы. Следопыты писали: «Александр Калоев погиб в боях за Крым, повторив подвиг Матросова…» Вот и мне запоздало хочется поправить юных следопытов: «Не повторил, а поступил так же. Грудью лег под кипяток свинцовой струи…»
Дальнейшую поисковую работу продолжили односельчане Калоева братья Николай Михайлович и Анатолий Михайлович Баскаевы, которые с помощью корреспондента корпусной газеты «Казак – гвардеец» Леонида Русина и полковника Валентина Нежинского собрали все необходимые документы, подтверждающие подвиг Калоева, и стали хлопотать о присвоении ему звания Героя Советского Союза. И этот «звездный» час настал для нашего земляка, ему было посмертно присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
…Мне довелось побывать не только на открытии памятника Александру Калоеву в Коста-Хетагурово, но и на его могиле в Крыму. В апреле 1995 года в Армянске состоялись празднества по случаю 51-й годовщины освобождения города от немецко-фашистских захватчиков, а также митинг, посвященный присвоению средней школе № 4 г. Армянска имени Александра Калоева. На этот праздник были приглашены ученики и учителя Коста- Хетагуровской средней школы. Делегацию возглавлял председатель совета ветеранов спорта КЧР Борис Асеев. Школа явно была одна из лучших в городе – обсерватория, плавательный бассейн, спор-тивные залы… В ее дворе цвела сирень от густо-темной, именуемой «Реомюром», до ослепительно-белой «Жанны д,Арк», цвел вечно-зеленый барвинок, цвели нарциссы, и все это благоухало в теплом воздухе, на земле нагретой, но еще не опаленной солнцем. Ко всей этой красоте присоединились ореховые деревца, доставленные в Армянск из Коста-Хетагурово с подворья Калоевых и высаженные в тот день во дворе школы.
Строки пятиклассницы СШ № 4 имени Александра Калоева Оксаны Могильниковой, которые она посвятила нашему отважному земляку, не были облечены в рифму, и метафоры не были доведены до литературного блеска, потому что это было первое в ее жизни стихотворение, но оно проняло до слез костахетагуровцев: «Вот страшный дзот. Вот страшный пулемет. А вот и он. Рука повисла плетью. Красивый, смелый, молодой бросается вдруг опрометью на пулемет…»
В этот день мы воочию убедились, как свято хранят память в Крыму о нашем земляке. На месте его гибели на Турецком валу стоит солдатский обелиск с пятиконечной звездой, у подножия – море цветов, венков…
– Вы передайте родным Калоева, – просил меня в тот день один ветеран, – что, сколько будет жить Василий Антонович Похващев, столько он и будет навещать могилу Александра, приносить ему цветы, разговаривать с ним…
По возвращении я передала при встрече слова Василия Антоновича Анатолию Михайловичу Баскаеву – пусть будет земля ему пухом – а также отдала листок, исписанный рукой Оксаны. Он, прочитав его, долго молчал, а потом, спрятав стихотворение в нагрудный карман, сказал: «Как это здорово: «Красивый, смелый, молодой…». Ведь он именно таким и был, таким и останется в нашей благодарной памяти навсегда!»
Аминат ДЖАУБАЕВА.