Становление республики пришлось на очень тяжелое время – страну сотрясали коррупционные скандалы, старое, наработанное десятилетиями интенсивного труда рушилось, новые ростки чахли в разрухе. Не выдержав испытаний, потеряв экономические связи, «сник» и Черкесский завод резинотехнических изделий. Полторы тысячи человек, официально числящихся его работниками, целый год сидели без зарплаты, то есть фактически остались без средств к существованию, но главное – без надежды на будущее.
В 1997 году рынок сбыта был полностью потерян. Завод превратился в хронического должника и перед государством, не отчисляя налоги в бюджет, и перед партнерами. И, как водится, его объявили банкротом. Впереди маячило предсказуемое – исчезновение с социально-экономического поля Карачаево-Черкесии.
Но предприятию неимоверно повезло – внешним управляющим был назначен Анатолий Тлябичев, руководитель с безупречной репутацией. Каких трудов и нервов стоило ему, чтобы удержать завод на плаву, Анатолий распространяться не любит.
Становление республики пришлось на очень тяжелое время – страну сотрясали коррупционные скандалы, старое, наработанное десятилетиями интенсивного труда рушилось, новые ростки чахли в разрухе. Не выдержав испытаний, потеряв экономические связи, «сник» и Черкесский завод резинотехнических изделий. Полторы тысячи человек, официально числящихся его работниками, целый год сидели без зарплаты, то есть фактически остались без средств к существованию, но главное – без надежды на будущее.
В 1997 году рынок сбыта был полностью потерян. Завод превратился в хронического должника и перед государством, не отчисляя налоги в бюджет, и перед партнерами. И, как водится, его объявили банкротом. Впереди маячило предсказуемое – исчезновение с социально-экономического поля Карачаево-Черкесии.
Но предприятию неимоверно повезло – внешним управляющим был назначен Анатолий Тлябичев, руководитель с безупречной репутацией. Каких трудов и нервов стоило ему, чтобы удержать завод на плаву, Анатолий распространяться не любит. Достижения оказались впечатляющими. К примеру, такие. 20 января 1998 года с учетом восстановления финансовой устойчивости предприятия Арбитражный суд КЧР отменил производство о банкротстве и назначил арбитражным управляющим ОАО «Резинотехник» Анатолия Тлябичева. Товарная продукция в 1999 году возросла по сравнению с 1997 годом в три раза, в 2000 году – в четыре раза. То, что случилось дальше, иначе как экономическим чудом не назовешь.
Из убыточного завод превратился в прибыльный. Расширился рынок сбыта – детали, изготовленные на заводе в 2000 году, использовались «АвтоВАЗом» при сборке «Жигулей». В августе следующего года ОАО «Резинотехник» внесено в «Золотую книгу России – XXI век. Элита бизнеса», сентябрь подарил приз в конкурсе «Сто лучших товаров России». В декабре 2002 года коллектив ОАО, переименованного в «Черкесский завод резиновых технических изделий», награждён главной Всероссийской премией «Российский национальный Олимп». Через месяц на Международной выставке «Национальная слава. Всероссийская марка (III тысячелетие). Знак качества XXI века» несколько его изделий получили золотые и платиновые знаки. В арсенале заводских наград и серебряная медаль «За высокое качество. Новая эра», врученная Американо-Российской торгово-промышленной палатой, и «Золотой Ягуар», присвоенный советом Международной имиджевой программы «Лидеры ХХI столетия», и международный диплом Европейской ассамблеи бизнеса «Европейское качество», и многие другие почетные награды.
В 2004 году 20% заводской продукции уже реализовывалось через сеть филиалов, расположенных в Воронеже, Подольске, Киеве, Краснодаре, Ставрополе…
Я встретилась с Анатолием Рамазановичем накануне его семидесятилетия. И разговор получился интересный. О времени и о себе Тлябичев говорил без ностальгии, без сожаления о прошедшем, ведь оно – прочный фундамент для настоящего. Такой жизни могут позавидовать многие, ведь это счастье – не стыдиться за свои поступки.
«Время пролетело незаметно, – улыбнулся он, – у каждого поколения свои задачи и свои герои. Мы воспитывались на книгах о комсомольцах первой пятилетки и героях Великой Отечественной войны. Застойный период… не знаю, кто там где застаивался, а я в машине проводил двадцать дней из тридцати, по командировкам ездил, по заводам.
Не так эффективно, как хотелось бы, но заводы и дома строились, республика возникла не на пустом месте. Нашему поколению, честно говоря, тоже немало досталось, изменений в жизни хоть отбавляй: развенчивание культа личности, хрущевская оттепель, дефицит товаров, продуктовые карточки, война во Вьетнаме, Афганистан, «хлопковое» дело, перестройка и многое другое. Сейчас вот грядет техническая революция. Президент Владимир Владимирович Путин призвал недавно заниматься новыми цифровыми суперсовременными технологиями, то, что за этим стоит, покруче Интернета. Так что наша задача – успевать за этими изменениями».
Было ли скучно без Интернета, кафешек, развлекательных центров? По словам Тлябичева, лично ему нет, никогда, потому что он делал все от души: радовался, любил, работал – полный набор для хорошего настроения. «Мы все время были в круговороте дел, – сказал он, – особенно те, кто занимался производством. Сегодня без мобильников как без рук, а ведь мы были в курсе событий без них, успевали делать намеченное, и управленцев было во много раз меньше, но тем не менее жизнь шла, проблемы решались. Удивляюсь, как мы справлялись и как сумели переориентироваться на мобильники! Стыдно, конечно, сознавать, что уступаем ребятам, работая с крутым телефоном, приходится иногда обращаться к ним за помощью: как это сделать, как то, если выскочит что-то непонятное. В таких случаях хочется скидку себе сделать. Пойду-ка, думаю, на пенсию, но дома сидеть не так просто. Тут же мысль приходит: ну, хорошо, проснулся, привел себя в порядок. А дальше что? Нехорошо, некомфортно. Не смогу. На работе у меня есть огромная привилегия – свобода. Я воспринимаю ее как осознанную необходимость, то есть я прихожу на работу, не беспокоясь, что могу опоздать или кто-то меня укорит за задержку. Просто я дисциплинированный, вот, клянусь, до сих пор не могу уйти с работы в четыре часа, совестно перед людьми».
– Что не приемлете в людях?
– Равнодушие: пришел, доложил, что не получилось, и спокойно ушел. За всю жизнь так и не смог привыкнуть к нему…
И тут в подтверждение его слов раздался телефонный звонок: ситуация – почти что рояль в кустах. Тлябичев выслушал, нахмурился немного: «Думай, думай, простор для возможности двигаться есть. Доложил, что не получилось, и довольный, голова уже не болит? Так не пойдет. Принимай решение, за которое ответишь». Положив трубку, развел руками: «Не нравится мне, когда человек выбирает легкий путь».
– Вы достигли такой степени популярности, – вспомнила я, – что, когда говорили «Толик», подразумевали только вас. Не обижало, что к вам зачастую обращались панибратски?
– Ну, правильно. Приятно даже было, значит, не видели во мне чванливость. Меня и внуки так называют…
По мнению Анатолия Рамазановича, сейчас, в новых условиях, работать легче, так как многие вопросы стали решаться проще. Становление республики происходило параллельно со становлением завода, несовершенства хватало и хватает, вопросы забюрокрачиваются. Однако, сделав огромный шаг от одной формации к другой, поняли, что важные вопросы не нужно ни с кем согласовывать, достаточно руководствоваться разумом.
– Современная жизнь стала более рациональной, жесткой, – объяснил он, – народная мудрость гласит, что за морем телушка – полушка, да рубль перевоз. В советское время этим не заморачивались, могли, образно выражаясь, отправить во Владивосток два гвоздя. И это считалось в порядке вещей, интеграцией, при которой было неважно, что отправляемый груз стоил дешевле транспортных расходов.
Поэтому размещение производительных сил в стране, и в нашей республике в частности, было подвержено серьезной коррекции.
Мы производили продукции в 15 раз больше, и людей было во столько же больше, чем сейчас, – продолжил он. – Привозили тысячи тонн компонентов и отправляли 1000 тонн продукции, если бы продолжали работать в том же духе, просто разорились бы на перевозках, я уже не говорю о том, кому это надо. Вынужденное сокращение было болезненно, но необходимо. Вот вы пришли ко мне с телефоном. В нем есть и фотоаппарат, и диктофон, и видео, и другие функции. На практике это означает уменьшение выпуска пластмассы, стекла и т. д., вынужденное сокращение рабочих мест и даже упразднение некоторых профильных заводов и фабрик. Это переворачивает не только наши коммуникативные ощущения, переворачивается жизнь наша. В этом ракурсе, возможно, не нужны такие заводы-мастодонты, как наш. Поэтому мы переориентируемся. Я не кричу: мне жалко мой вложенный труд, не цепляюсь за эмоции. Движение и означает перемены. Наш завод РТИ был построен как сателлит «Ростсельмаша», который на пике своей славы выпускал около восьмидесяти тысяч комбайнов, тогда была такая колоссальная потребность, поднималась целина, а сегодня он выпускает три-пять тысяч машин, и ничего, никто из хлеборобов не оставил зерно на полях. Техника стала другой.
Раньше мощный, боевой секретарь обкома партии мог договориться с министрами двигать дело, я в этом процессе тоже участвовал, не в качестве секретаря – писал необходимые бумаги, которые нужно было вовремя подложить на подпись министру в Москве. Так строили радиозавод в Черкесске, так хотели занять людей и в Учкекене, где возводили электронный завод. Да, свою функцию мы выполняли, обеспечивали людей занятостью, но с точки зрения реальной потребности это был фарс: работать работали не покладая рук, но этот труд не всегда был обусловлен реальными экономическими потребностями.
Ничего, это переживется, главное, чтобы подрастающее поколение подхватило эстафету. Я иногда ворчу: раньше лучше было, дети безобразно себя ведут, ругаются со старшими, плохо учатся, родителей не слушаются… Кто это сказал?
– Меня на мякине не проведешь, – ответила я. – Сократ сказал, могу даже процитировать: «Наша молодежь любит роскошь, она дурно воспитана, она насмехается над начальством и нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами; они не встают, когда в комнату входит пожилой человек, перечат своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие».
– Почти две с половиной тысячи лет прошло, а мы говорим то же самое, – продолжил Тлябичев. – Все повторяется под луной. Жизнь не сильно изменилась в этом плане, поэтому то, что у нас происходит, в какой-то степени процесс объективный, и мы его переживем именно с нашим нынешним поколением. Единственное, надо заняться проблемой подготовки будущего рабочего класса, будущего рабочего человека. Чтобы было кому работать, надо поднять его престиж, восстановить систему ПТУ. В царские времена квалифицированный ремесленник был одет-обут с иголочки, в форму с эмблемой – штангенциркулем и молотком. Рабочие должны достойно жить, читать, работать с компьютером. Государство ищет пути и найдет их, пытается построить идеологию вокруг этой проблемы, и это правильно, потому что решает кадровую проблему. К кадровому вопросу имеет отношение и здравоохранение, в которое надо вкладывать деньги, чтобы не лечить людей, а получать от них отдачу, чтобы они с песней, как раньше, шли на субботник. А сейчас как получается? Часть хромых, часть больных, часть хитрых, в результате участников – раз-два и обчелся.
Мы выжили, надеясь только на себя, нам нужен НЭП двадцатых годов с поправкой на то, что за сто лет мы стали умнее. Нам нужны объединяющие песни, которые хотелось бы петь вместе. На первомайских демонстрациях (я не беру политическую подоплеку) 99 процентов людей не задумывались о Кларе Цеткин. Народ собирался, наряжал детей, выпивал где-то в кустах сирени по сто граммов и с песней шел на площадь. В свое время нас объединяли Гагарин и космос.
Сейчас стали акцентироваться на патриотизме. Это хорошо. Информированные головы детей и подростков чем только не забиты. Мы их должны ненавязчиво обеспечить идеологией, направляющей их в нужную сторону, а они нам дадут рационализаторский подход к действиям, чтобы мы не тратили время на расчеты и размышления. Иногда я уже задумываюсь, может, правда, зачем изобретать велосипед, ведь я вижу в их рассуждениях рациональное зерно.
– Психологи говорят, человек запоминает всего сорок событий из своей жизни. Навскидку, что высветится у вас сейчас в первую очередь?
– Мне запомнилось утверждение генеральным директором «Севкавэлектроаппарата». Я был тогда заместителем заведующего промотделом обкома партии, редкая школа профессионализма, сегодня подобия такой, я уверен, нет. К этому назначению оказался неготовым. Мне сообщили о нем на бюро Ставропольского крайкома партии. Я вышел обескураженный, потому что плохо представлял, что произошло, как в стихотворении: «Инженером я не думал, не мечтал, о всяких ужасах читал я только в детстве, а теперь вот на себе все испытал». После этого просидел в своем кабинете еще неделю, пока секретарь Николай Львович Сухобоченков, кстати, редкой порядочности человек, не повез меня на завод, журя по дороге: «Что ты, Анатолий, как ребенок?» Чувствовал, что я не могу собраться с мыслями, опасался, как примут. Что я смогу сделать? Завод НВА работал на фоне других не очень хорошо. Привели меня в большой зал – цех современный, девчонки в белых халатах. Никакой обструкции. Пошли песни, частушки, встретили меня тепло, будто всю жизнь ждали. Возможно, поэтому и работа так пошла – в азарт, в охотку. Да и комсомольские флюиды остались. Я работал с большим удовольствием, ситуацию поправили, учебный цех сделали первыми в области, план стали выполнять. Заместитель министра приехал: Анатолий, молодец, вперед! В общем, как-то так получилось, что это предприятие перестало создавать головную боль в министерстве.
А потом был новый, более сильный стресс. После того, как я на очередной партийной конференции поделился опытом, меня вновь пригласили на бюро Ставропольского крайкома партии. Первый секретарь Болдырев похвалил за работу и добавил: «Будешь опыт передавать другим». В течение 5 минут утвердили заместителем заведующего социально-экономическим отделом краевого комитета партии. Спросили лишь: «Не возражаешь?» А как тут возразишь? Вышел расстроенный, не знаю, что делать, водитель мой, большой такой, Азат Казарян, узнав, в чем дело, спрашивает: «Шеф, что же это такое, как мы теперь без тебя будем?» И заплакал, и у меня глаза на мокром месте. Ну, думаю, хана. Но ничего, справился, поработал там год с небольшим…
Смотрю на Анатолия Рамазановича. Высокий. Стройный. Как удалось ему сохранить голливудскую стать? Секрета, оказалось, нет. Просто никогда не специализировался и не специализируется на негативе, плюс память избирательно работает, выбрасывая все плохое.
– Возраст не фатальность, – подчеркнул Анатолий Рамазанович. – Это закон жизни, главное, чтобы о нем не намекали. Бразды правления заводом я вовремя отдал брату Родиону – не может же он числиться замом до пенсии, тем более был полностью готов к руководству. Передача дел прошла бескровно, естественным путем.
Я в душе молодой, хотя многое видел, застал даже землянки в селькоопхозе – три-четыре ступеньки вниз, окошки над самой землей, люди тогда и этому радовались. Молодежь о них даже не ведает. Она видит нашу двадцатипятилетнюю республику, которая преображается на глазах. Я горд, что принимал участие в ее становлении.
– Вас предавали?
– Нет. Бывало, расходились пути, но принципиальных разрывов не было. С друзьями встречаюсь постоянно. Настрой душевный, рад, что они здоровы.
– Нет ощущения, что сделано все, что хотелось?
– Нет, и прекрасно… Я вам хочу сказать, если человек удовлетворился – это все, конец – костыли. Человек, пока живет, должен «колотиться» соответственно своему возрасту, если позволяет здоровье. К тому же надо думать и о тех, кто рядом с тобой, и о тех, кто будет после тебя.
– Согласно статусу, вы, наверное, белоручка?
– Нет. Дома вся мужская работа на мне. Я с удовольствием могу выстрогать нужную деталь. Себя уважаешь больше, если умеешь гвоздь забить, отверстие просверлить…
– Кто в вашем доме хозяин?
– Знаете анекдот: «Муж сидит под столом и говорит жене: не вылезу, пока не скажешь, что я в доме хозяин»? У нас этой проблемы нет.
Мужик не должен превращаться в «поди сюда, поди туда». Его задача – внести достойную лепту в семейную жизнь, за супругами закреплены традиционные роли. Если не будет вожака, не будет семьи, и значит, надежного тыла.

Справка. Анатолий Рамазанович Тлябичев — политический деятель, производственник, стоявший у основания нашей республики. В числе первых жителей КЧР награжден орденом «За заслуги перед Карачаево-Черкесской Республикой».
Советник, председатель совета директоров АО «ЧЗ РТИ» Тлябичев – заслуженный работник промышленности КЧР, почётный химик РФ, почётный гражданин города Черкесска, удостоенный ордена Дружбы, выпускник – золотой медалист средней школы № 3 города Черкесска, окончил Киевский политехнический институт (специальность инженер-электрик) и Ростовскую ВПШ.
1971 г.  – инженер-конструктор, начальник конструкторского бюро завода «Каскад».
1972 – 1984 гг. – комсомольская и партийная работа: возглавлял Черкесский горком ВЛКСМ, заместитель заведующего промышленно-транспортным отделом Карачаево-Черкесского обкома КПСС.
1984 (август) – 1989 (март) гг. – генеральный директор ПО «Севкавэлектроаппарат» с головным предприятием «Черкесский завод НВА».
1989-1990 — заместитель заведующего социально-экономическим отделом Ставропольского крайкома КПСС.
До марта 1990 г. — заведующий социально-экономическим отделом Карачаево-Черкесского обкома КПСС.
1990 (март) – 1994 (январь) гг. – заместитель председателя Совета народных депутатов КЧАО, заместитель председателя Верховного Совета КЧР.
1994 – 1998 (январь) гг. – частный бизнес, созданная с братьями: Виктором и Родионом – промышленно-производственная фирма «АВР».
1998-1999 гг. – арбитражный управляющий ОАО «Резинотехник».
1999 (август) – генеральный директор ОАО «Резинотехник».
2000 (ноябрь) – 2001 (октябрь) гг. – заместитель председателя Правительства КЧР.
2001 (ноябрь) — генеральный директор ОАО «Резинотехник», передавший затем свои полномочия Родиону Тлябичеву.