В декабре этого года исполнилось 80 лет одному из самых уважаемых людей г. Карачаевска, заслуженному строителю РФ Назиру Аджиеву.
Назиру было всего пять лет, когда всю их семью выслали из Верхнего Каменномоста в Среднюю Азию. Казалось бы, что можно запомнить в таком возрасте, ну разве что лишь перестук вагонных колес? Но нет, его детские воспоминания передают те дни депортации с почти предметным осязанием. Он помнит страх взрослых, попавших в незнакомую жизнь, помнит, как ел вместе со взрослыми жмых, полумерзлую свеклу, помнит все детские обиды, которые потом, спустя долгие годы, прольются светлым дождем воспоминаний… Спустя годы Назир Хаджи-Бекирович поставит на кладбище аула Верхний Каменномост на свои собственные средства мемориальный памятник своей любимой бабушке Хабибат, матери отца, которая умерла в Киргизии, и всем землякам, кто остался лежать в песках Средней Азии.

В декабре этого года исполнилось 80 лет одному из самых уважаемых людей г. Карачаевска, заслуженному строителю РФ Назиру Аджиеву.
Назиру было всего пять лет, когда всю их семью выслали из Верхнего Каменномоста в Среднюю Азию. Казалось бы, что можно запомнить в таком возрасте, ну разве что лишь перестук вагонных колес? Но нет, его детские воспоминания передают те дни депортации с почти предметным осязанием. Он помнит страх взрослых, попавших в незнакомую жизнь, помнит, как ел вместе со взрослыми жмых, полумерзлую свеклу, помнит все детские обиды, которые потом, спустя долгие годы, прольются светлым дождем воспоминаний… Спустя годы Назир Хаджи-Бекирович поставит на кладбище аула Верхний Каменномост на свои собственные средства мемориальный памятник своей любимой бабушке Хабибат, матери отца, которая умерла в Киргизии, и всем землякам, кто остался лежать в песках Средней Азии.
Аджиев потом не раз побывает в Киргизии – и один, и со своей супругой Софьей, где их будут встречать, как родных, близких людей…
Как только карачаевский народ вернулся в 1957 году на Кавказ, Назира сразу же призвали в армию. Служба запомнилась более всего участием в перекрытии Волги на момент строительства Волжской ГРЭС имени Ленина.
А дальше он работает на разных должностях, начиная с разнорабочего в совхозе «Маринский», и одновременно учится. Сначала окончил Орджоникидзевский финансовый техникум, затем поступил в Саратовский экономический институт на факультет планирования промышленности. В этот момент в Карачаевске открывается новый инструментальный завод, в просторечии КИЗ, куда его приглашают работать экономистом. Но бухгалтерия пока – дело второстепенное, потому как все силы брошены на благоустройство цехов, территории, и вот уже разбиты цветочные клумбы, сооружены спортивные площадки, посажен фруктовый сад, а самое главное – роскошные серебристые ели, нынче их смело можно назвать вековыми, которые привез самолично главный инженер завода Магомед Урусбиев из Нальчика…
– В сентябре 1965 года состоялся пленум ЦК КПСС, на котором обсуждали хозяйственную экономическую реформу, призванную определить, наметить пути совершенствования управления промышленностью посредством внедрения новых методов планирования и экономического стимулирования. Тут мне, разумеется, все карты в руки и дали, как студенту экономического факультета, – рассказывает Назир Хаджи-Бекирович. – Детально изучив материалы пленума и первые опыты промышленных предприятий – это был уже 1967 год, – я внес ряд предложений на свой страх и риск…
Первым директором завода был Сергей Криштопин. Про него на заводе говорили: «Чтобы найти контакт с этим человеком, нужны такая же, как и у него, ищущая мысль, смелость в суждениях и глубокие экономические знания». Все это Криштопин углядел в Аджиеве и командировал его на Оренбургский инструментальный завод, который считался флагманом страны в отрасли по всем показателям, в том числе и по внедрению вышеназванных методов.
Аджиев не подвел Криштопина. За 12 дней при помощи главного бухгалтера Оренбургского завода В. Медведева он не только разобрался во всех премудростях новой системы, но и составил расчеты на основе данных родного завода в четырех вариантах. И один из этих вариантов был внедрен на заводе ЖБИ г. Карачаевска впервые в КЧАО.
В 1978 году Назира Хаджи-Бекировича назначили директором завода железобетонных изделий. На руководителя предприятия, понятное дело, в институтах не учат. Как правило, характер любого директора формируется по мере приобретения работы на тех должностях, с которых он начинал свою карьеру. (Не соблюдая никакой хронологии, скажу, что его знания были востребованы в разные годы в Карачаевской инспекции госстраха, райфинотделе, в 1971-м он возглавлял Карачаевский горупркоммунхоз.) В производственные вопросы он и окунулся в первую очередь.
Завод стал расширять номенклатуру своих изделий. В частности, изучив опыт других предприятий, на заводе ЖБИ помимо бетона и железобетонной продукции освоили выпуск цементно-песчаной плитки, которую стали охотно использовать в целях благоустройства городов республики.
В лихие перестроечные Аджиев вынужден искать пути, чтобы выкарабкаться из кризиса. И уже в 1988 году коллектив вышел с прибылью. Под руководством Аджиева завод перешел на полный хозрасчет и самоокупаемость. Более того, Назир Хаджи-Бекирович устраивает своего рода экономический ликбез, открыв при заводе пять школ социалистического хозяйствования, которые охотно посещали почти 200 человек.
Жительница села Коста  Хетагурова Залина Датиева вспоминает: «Образования у меня, кроме восьми классов, не было, и я долго находилась в смятении, куда пойти работать. А тут отец: «Держись, дочка, поближе к родному дому. Тут же два шага ходу до завода, а главное – директором рабочие не нахвалятся». И вот выхожу я первый день на работу. Вдруг по цеху шорох: директор идет! Что тут началось! Замелькали расчески, зеркала, кто прихорашивается, кто чистоту наводит на рабочем месте. Мне даже страшно стало, неужели его так боятся? И лишь потом поняла, все женщины на заводе – от технички до главбуха – засуетились не от страха, просто хотели понравиться директору, заслужить одобрение человека, который всегда ставил в основу основ то, что сейчас называют человеческим фактором, а именно чувства совестливости и сострадания. Мне кажется, его любили все на заводе…»
Тут Залина ошибалась: Аджиева не все любили. Не любили те, кто работал спустя рукава, те, кто любил прикладываться во время перекуров к бутылке, те, кто пытался поживиться за счет государства, к ним он был беспощаден. К тем же, кто честно работал, болел за дело, он был не просто внимателен, а старался, не ожидая просьб любого из них, помочь и поддержать. Кстати, имена, фамилии тех, кем гордились на заводе, кто честно и достойно работал, – а это Николай Нестеренко, Ибрагим Хоцев, Хазби Цахилов, Владимир Коношенко, Дудар Кучиев, Юлия Калмыкова, Курман Узденов, Мурат Канаматов, Хусей Ижаев и другие, – Аджиев спустя почти 30 лет называет по памяти, словно читает готовый список. Назир Хаджи-Бекирович руководил заводом ЖБИ более 20 лет и признавался в профессиональной среде непререкаемым авторитетом, такой же данностью он был и в городском Совете народных депутатов, куда избирался неоднократно, как и делегатом на областные партийные конференции.
У горцев не принято говорить о своих добрых поступках, и потому многие в городе и районе и по сей день, наверное, не знают, что за решение своих проблем должны благодарить Аджиева. К примеру, он был советчиком, оценщиком, спонсором при строительстве в ауле Каменномост памятника погибшим в ВОВ землякам, он не жалел ни сил, ни средств, когда дело касалось благоустройства кладбищ в Верхнем и Нижнем Каменномосте. В его активе – помощь в строительстве аналогичного памятника в Верхней Маре, в возведении памятника Курману Курджиеву, при строительстве СОШ №2, ремонте СОШ №4, помощь в ремонте дорог в Учкуланском, Тебердинском ущельях и многое-многое другое…
– Аджиев не считал для себя возможным роскошествовать, пользоваться своей репутацией, положением, потому мог запросто свою путевку в санаторий подарить ветерану производства, а путевку на море, выделенную своим детям, оплатить и подарить другим, растущим без отца или матери, – вспоминает все та же Датиева.
– Честь, порядочность, совесть – это качества, которыми нужно дорожить так же, как мы дорожим своим здоровьем. Это не я сказал. Это сказал великий Дмитрий Лихачев. И эти слова я внушал своим детям с самого детства, – скажет в ответ на это Назир Хаджи-Бекирович.
Семья, дети, какой же рассказ без них? Софья – дочь знаменитого Асте Тебуева, первооткрывателя села Терезе, стала для Назира настоящей любовью – главной и единственной, которая и может прийти только раз в жизни… В семье, где отец директорствовал, а Софья работала ведущим лаборантом Карачаевского маслосырзавода, всегда любили читать, книги начали собирать задолго до книжного бума, любили путешествовать, музицировать. К примеру, о том, как поет Назир на трех языках – родном, русском и киргизском, – вообще ходят легенды… Радовали дети – два сына и две дочки. Лаура сегодня работает ведущим специалистом в отделении Пенсионного фонда в г. Карачаевске, Луиза – начальник отдела управления имуществом КЧГУ, Магомед – предприниматель, а вот первенец Науруз – красивый, перспективный молодой мужчина, которому бы жить и жить, ушел из жизни в 1991 году…
Выйдя на пенсию, отличник Минпромстроя СССР, заслуженный строитель РФ Аджиев и в домашней уединенности не стал другим.
– В моем возрасте каждый день как подарок в жизни, потому каждый день стараюсь сделать содержательным. И если в моих силах кому-то помочь, если где-то помогут мое имя, мои связи, обязательно это сделаю, – говорит Назир Хаджи-Бекирович.
– А как вы собираетесь отмечать бриллиантовую свадьбу родителей? – спросила я при встрече Луизу.
– Красиво и романтично, поскольку это будет «три в одном» – и папин юбилей, и бриллиантовая свадьба, и Новый год.

НА СНИМКАХ: Назир АДЖИЕВ; Памятник, установленный им на кладбище в родном ауле.
Фото автора и из семейного архива.