«Сообщаем сведения из архивно-следственных материалов в отношении Стригина Григория Петровича, 1899 года рождения, уроженца ст. Сторожевой. Арестован 18 мая 1937 г. Постановлением «тройки» при УНКВД СССР по Орджоникидзевскому краю от 10 августа 1937 г. был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу за то, что он якобы организовал контрреволюционную кулацко-белогвардейскую группу, с которой проводил контрреволюционную деятельность, направленную на разложение колхоза, восстановление колхозников против существующего строя. 14 августа 1937 г. был расстрелян в г. Ежово-Черкесске. Заключением прокуратуры КЧР от 15 ноября 1994 г. он реабилитирован», – гласит короткое информационное письмо, подписанное начальником подразделения ФСБ РФ по КЧР, хранящееся в личном архиве внука осужденного – первого заместителя районного атамана Прикубанского казачьего общества Сергея Балановского, согласившегося поведать нам историю своего рода. Всего несколько предложений, за которыми скрывается трагедия не только одного человека и его семьи, но и тысяч безвинно пострадавших в годы советской власти казаков.

«Сообщаем сведения из архивно-следственных материалов в отношении Стригина Григория Петровича, 1899 года рождения, уроженца ст. Сторожевой. Арестован 18 мая 1937 г. Постановлением «тройки» при УНКВД СССР по Орджоникидзевскому краю от 10 августа 1937 г. был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу за то, что он якобы организовал контрреволюционную кулацко-белогвардейскую группу, с которой проводил контрреволюционную деятельность, направленную на разложение колхоза, восстановление колхозников против существующего строя. 14 августа 1937 г. был расстрелян в г. Ежово-Черкесске. Заключением прокуратуры КЧР от 15 ноября 1994 г. он реабилитирован», – гласит короткое информационное письмо, подписанное начальником подразделения ФСБ РФ по КЧР, хранящееся в личном архиве внука осужденного – первого заместителя районного атамана Прикубанского казачьего общества Сергея Балановского, согласившегося поведать нам историю своего рода. Всего несколько предложений, за которыми скрывается трагедия не только одного человека и его семьи, но и тысяч безвинно пострадавших в годы советской власти казаков.
– В 20-х годах «расказачивание» именно нашего рода не коснулось, – рассказал Сергей Балановский. – Мой дед по материнской линии Григорий Петрович Стригин принял все перемены, не противился советской власти. Сразу отвел всех коров в только что образовавшийся колхоз. Он был человеком умным и образованным. Работал главным бухгалтером в колхозе станицы Сторожевой, преподавателем в ликбезе, был нужным всем человеком. Поэтому все удивлялись, когда на него кто-то написал анонимный донос. Его обвинили, что он и ещё несколько человек где-то якобы запели «Боже, царя храни»…
Потом эти сведения дополнили и сфабриковали дело. Жившие в то время люди говорили, что власти старались сразу убрать умных людей, тех, кто может вести за собой народ… Жена Григория Стригина – Мария пережила своего расстрелянного мужа на 30 лет. Смертельная политическая мясорубка не обошла стороной и лично её. В годы Великой Отечественной войны местные казаки попытались объединиться. Не ради каких-то политических целей, а просто чтобы выжить. Но властям это не понравилось. Их действия были признаны преступными, и все участники подверглись преследованию.
– Бабушка пострадала из-за того, что у неё дома три дня прятался атаман. Он был кумом, и она пожалела его, не отказала в приюте. За это бабушку осудили на 5 лет, – продолжил свой рассказ заместитель атамана. – А родственникам, у которых этот казак пробыл дольше, по 8-9 лет дали. Бабушка была сослана в Сибирь. Где-то на лесоповале под Красноярском сплавляла лес по реке. Вернулась из заключения больная, особая проблема была с ногами. Как могла подрабатывала в совхозе до самой пенсии. Всё время думала о муже и о старшем сыне Григории, который был на фронте и пропал без вести. Последнее письмо пришло от него, когда наши войска должны были наступать где-то под Сталинградом. Всё время надеялась, что он жив и вернется…
Расстрел отца и тюремное заключение матери оставили детей Стригиных – трёх сестер: Елену, Александру и Лидию – на произвол судьбы. В тяжелое военное время дети остались без родителей. Им выживать очень сложно пришлось.
– Моя мать, Елена, была старшей, тогда ей было всего 15 лет, – рассказывал С. Балановский. – Девчата спаслись лишь благодаря корове. Мать рассказывала о том, что корова такая была, какой ни у кого в станице не было. Давала очень жирное молоко, и сметаны получалось много. Только корову было очень тяжело держать. Косить сено девочкам было очень сложно. Они чуть ли не серпами косили. А куда деваться? Чтобы выжить, нужно было кормить корову. У кого-то брали бричку, чтобы сено перевезти, а так как правильно не могли уложить, то оно все время падало. Шли всю дорогу следом, поднимали и плакали от усталости и бессилия. Так выживали!
Молодые казачки выжили, вышли замуж и продолжили свой род. В их семьях помнят своих предков, заселившихся с Запорожья, и чтят устои кубанских казаков. А их сыновья: Сергей Балановский и Иван Пустовой, атаман Сторожевского станичного казачьего общества, – продолжают традиции своих предков и состоят на службе в Баталпашинском казачьем отделе Кубанского казачьего войска.

НА СНИМКЕ: Григорий СТРИГИН с женой и детьми.
Фото из личного архива С. БАЛАНОВСКОГО.