Признаться, никогда бы не дала поджидающей меня у ворот своего дома в г. Теберде женщине восемьдесят один год, настолько она хорошо выглядит для своего возраста, настолько собрана и энергична, проявляя редкую для людей ее возраста трезвость взгляда на окружающую действительность, несмотря на то что…
Марзият Сеитовна Топалова, в девичестве Алакаева, родилась в Каменномосте. Девочку не баловала жизнь с раннего детства. Когда ей было восемь лет, в Средней Азии, в депортации, умерла ее мать. И уже с того возраста в ее характере стали проступать черты, за которые ее будут чтить всегда и все. Эта голубиная, чистая детская душа была невероятно трудолюбива, редкая рукодельница. Шить она научилась с детства, а после, уже вернувшись на родину, окончила курсы кройки и шитья.
Выйдя замуж за Топалова, Марзият родила трех дочерей – Аллу, Фатиму и Мадину. Алла была самой старшей в семье. Когда к ней посватался домовитый, степенный, заботливый парень из бывших «афганцев» Магомед Есенеев, родители были только «за»!

Признаться, никогда бы не дала поджидающей меня у ворот своего дома в г. Теберде женщине восемьдесят один год, настолько она хорошо выглядит для своего возраста, настолько собрана и энергична, проявляя редкую для людей ее возраста трезвость взгляда на окружающую действительность, несмотря на то что…
Марзият Сеитовна Топалова, в девичестве Алакаева, родилась в Каменномосте. Девочку не баловала жизнь с раннего детства. Когда ей было восемь лет, в Средней Азии, в депортации, умерла ее мать. И уже с того возраста в ее характере стали проступать черты, за которые ее будут чтить всегда и все. Эта голубиная, чистая детская душа была невероятно трудолюбива, редкая рукодельница. Шить она научилась с детства, а после, уже вернувшись на родину, окончила курсы кройки и шитья.
Выйдя замуж за Топалова, Марзият родила трех дочерей – Аллу, Фатиму и Мадину. Алла была самой старшей в семье. Когда к ней посватался домовитый, степенный, заботливый парень из бывших «афганцев» Магомед Есенеев, родители были только «за»!
Двадцать лет назад Аллы не стало. Сначала непонятная лихорадка, перемежающаяся с ознобом, последующая за воспалением легких, затем отказали почки. Марзият обезумела от нежданной беды, особенно после похорон Аллы, когда она отчетливо поняла, как безвозвратно далека теперь от нее любимая дочь… Но сумела взять себя в руки и оказалась очень сильной, гораздо сильнее, чем можно было предположить.
– А куда мне было деваться, – вздыхает Марзият Сеитовна, – ведь после нее остались трое детей, и все больные, только в разной степени. Когда родилась первая внучка Алина, мы нарадоваться не могли. Спокойный ребенок, мало капризничает, мало плачет. Потом вижу, что-то беспокоит врачей. Извели меня они и Аллочку окончательно, прежде чем сказали, что она родилась с синдромом врожденного психического дефекта. С таким же диагнозом -олигофрения – появился на свет у нее и сын Алим. Когда принесли из роддома Шамиля, я со страхом вглядывалась в кокон – одеяльце, откуда на меня смотрели большие красивые глаза. Спокойный, любопытный, он не давал повода для беспокойства, да и сейчас не дает, но и в нем врачи нашли что-то неординарное, правда, ничего общего со слабоумием не имеющее… И все равно словно обухом по голове стукнуло. Да за какие грехи это моей семье? Откуда такая напасть? Ни в моем роду, ни в роду Топаловых не было такой наследственной порчи, таких генетических сдвигов…
Со дня смерти Аллы прошло 20 лет, дети выросли: Алине – 30 лет, Алиму – 29, Шамилю – 25. А для Марзият Сеитовны эти годы прошли как под копирку. Каждый день одно и то же. Дело в том, что Алим – лежачий больной. И если 20 лет назад ему только стоило завозиться, завздыхать беспокойно, она быстро и легко бежала менять пеленки, то теперь, пока его подымешь, перевернешь, оденешь, семь потов сойдет.
Все то время, что мы беседовали с бабушкой, Алим внимательно присматривался, прислушивался к нам, будто и впрямь что понимал, как вдруг его тело сотряслось в таком пароксизме негодования, что стало как-то не по себе.
– Алим практически не говорит, – сказала Марзият Сеитовна, быстро подсев к внуку, – единственная живая реакция у него – это паника, когда он не видит рядом с собой или в комнате меня. Он начинает искать меня глазами, как ребенок, потерявший мать, и бить ногами по кровати. А еще его любимое занятие – бить стекла. Он запускает в окна все, что попадет ему под руку, а поскольку обеденный стол рядом с его кроватью, это, как правило, посуда, чайники и так далее. К счастью, мой муж стекольщик и для него не составляет особого труда застеклить окна, вопрос в том, что иногда мы сидим без денег, и тогда бреши в окнах закрываем всякими подручными средствами – картоном, одеялами, подушками…
Денег в доме не хватает постоянно. Корову, овец Топаловы держать не могут – и годы не те, и времени не хватит на уход за живностью. Пенсия у стариков чуть больше пособия по безработице. Сводить концы с концами помогает огород, где они высаживают картофель, чеснок, зелень. Пенсия детей уходит на лекарства и на пропитание.
– Они очень любят покушать, и я им ни в чем не отказываю, – говорит Марзият Сеитовна. – Особенно Алина. Она и ходит, и одевается сама, и покушать возьмет самостоятельно, но она немного агрессивная и потому за ней нужен глаз да глаз, в любой момент может выйти на улицу. Я бы и рада отпустить ее погулять, но как можно отпустить такое несчастное создание гулять в одиночку, ведь это все равно, что отдать его на растерзание голодным шакалам. Люди, которым выпало счастье родиться без единого физического недостатка, недолюбливают больных слабоумных людей.
Вот и сейчас, завидев, как Алина проходит сквозь плотное бульонное облако, просачивающееся из щелей в кухонной двери, во двор, бабушка быстро встала в дверях, заполнив собой дверной проем, чтобы перехватить внучку, не дать ей выйти на улицу…
– Марзият Сеитовна, а где отец детей?
– Он живет отдельно в семейном общежитии. Нет, он не вычеркнул детей из своей жизни, помогает, чем может, но он сам сирота, инвалид и, естественно, взять детей в малометражную комнату не может.
Тем не менее Марзият никогда не опускала рук. Благодаря тогдашнему директору СОШ №2 Магомеду Исмаиловичу Халилову дети не были лишены шансов на внимание учителей.
– После занятий на дому и в основном благодаря учительнице Любови Николаевне, фамилию, к сожалению, подзабыла, Алим стал хоть немного говорить, Шамиль и вовсе мог переписать громадный отрывок из предложенной книги без единой ошибки.
Наш разговор постоянно прерывается, бабушка то и дело подходит к Алиму, чтобы поправить съехавшее одеяло, подать лимонаду, затем бежит в соседнюю комнату, где Алину, можно сказать, сторожит, дочь Фатима, потом выглянет во двор, откуда доносятся приглушенные звуки усадебной жизни. Это прибирается во дворе после колки дров ее муж. При виде этой смены чувств и постоянного беспокойства за своих внуков невольно подумалось, какое тяжкое бремя непрестанных забот и тревог пало на эту хрупкую старушку.
– Дочери помогают?
– Мадина живет в Черкесске, наведывается часто в родительский дом, а Фатима с нами. Она, может, и помогала бы мне по хозяйству, по уходу за племянниками, но на нее очень часто находит депрессия, и тогда хоть ей самой оказывай помощь.
– Марзият Сеидовна, а не пытались детей пристроить в специальное лечебное учреждение? Там как-никак проводится регулярная лекарственная терапия…
– Что могут сделать лекарства? Так, временно успокоить, а точнее, анестезировать, или, как говорят психиатры, «сковать» больного. Тем не менее я возила Алину и Алима в Хуса-Кардоникский интернат. И просила главврача: «Возьмите меня нянечкой, санитаром, дворником, лишь бы я при детях была». Я не только просила, плакала, упрашивая врача, но мне отказали: «У нас в ухаживающих есть даже люди с высшим образованием из Москвы, не то, что вы» – и поставили условие: «Можем взять лишь Алину, и то только потому, что она может за собой ухаживать». Я не смогла оставить Алину одну…
– Скажите, а какую-нибудь материальную помощь получали от администрации, органов опеки и так далее?
– Материальную помощь в размере 30 тысяч рублей нам выделил фонд Семенова в свое время, большую психологическую поддержку оказывает психиатр больницы г. Карачаевска Сусанна Семенова, за что ей огромное спасибо. Но мы клянчить, жаловаться не привыкли, как говорил мой отец, сносить страдания без жалоб – самое мудрое, на что способен человек. Единственное, о чем я могу попросить и просила, чтобы Шамиля – ему исполнилось 25 лет, он выучился на массажиста в Черкесске и, как может, помогает деду и мне, – помогли устроить на работу, выделили комнату в каком-либо общежитии, бараке, чтобы он мог жениться и привести туда жену, а не в этот сумасшедший дом.
– К кому обращались за помощью?
– Ходила в администрацию Карачаевска, Теберды, но везде получала один ответ: «Ни о каком жилье не может быть и речи. У вас есть дом, вот и думайте, как им распорядиться».
Когда я покидала дом Топаловых, серое небо падало крупными, мягкими расползающимися обрывками тумана так, точно наверху прорвалась подушка, и мне так хотелось стряхнуть с этой изморозью неуместную очевидность своего здоровья, своего благополучия, глядя на женщину, которая на днях перенесла на ногах чудовищный гипертонический криз (250 на 180), которая измучена бесконечными ночными бдениями, беспомощностью близких, не позволяющих ей зарыться в желанный, тяжелый сон… И вот о чем я подумала: понятное дело, в Теберде не строится жилье, но если официальные органы и организации не могут помочь этой семье, то почему бы ее не поддержать преуспевающим фирмам, малым предприятиям, равно как и всем желающим частным лицам. И ведь есть кому поддержать эту семью. Чего стоит поступок бизнесмена Тимура Семенова, подарившего на днях родному городу Теберде машину скорой помощи! А как тронул всех поступок Главы Чечни Рамзана Кадырова, который забрал одинокую сточетырехлетнюю землячку Алиеву из богадельни в Азербайджане и подарил ей не только дом, но и семью, поселив в этом же доме трех сирот…
Бизнесмены знают, есть такое понятие «надежный вклад». Как знают и другое: самый надежный и благодарный вклад – это реальная, конкретная поддержка одного конкретного человека, одной семьи. Так кто же, как не Марзият Топалова, исчерпавшая, по всей видимости, за 20 лет, прожитых под копирку, предел своих сил, может рассчитывать на помощь? И неужели мы не можем всем миром ей хоть как-то, хоть чем-то помочь?

НА СНИМКЕ: Большую часть времени Марзият ТОПАЛОВА

проводит, сидя подле беспокойного внука Алима.