Зухре Абдул-Керимовне Коркмазовой, жительнице Кумыша, в нынешнем году исполняется 90 лет. В день нашей встречи ей с утра нездоровилось, и она все еще была в постели. Рядом хлопотала дочь Абриза, с которой они живут вместе в уютной, ухоженной квартире когда-то ведомственного дома. Этот 8-квартирный дом для сотрудников Кумышской швейной фабрики в 80-х годах прошлого столетия построило головное предприятие – швейное объединение «Машук». Абриза была лучшей закройщицей фабрики, о чем свидетельствуют многочисленные почетные грамоты и почетные знаки, которые в свое время высоко ценились: «Ударник пятилетки», «Молодой гвардеец», «Победитель социалистического соревнования» и т.д. Одно время Абриза даже была депутатом объединенного Карачаевского горсовета – такая вот славная трудовая биография… Словом, квартиру в новом доме с городскими удобствами девушка тогда заслужила как никто другой, хотя желающих, вовсе не имеющих никакого отношения к швейному производству, было предостаточно.

Зухре Абдул-Керимовне Коркмазовой, жительнице Кумыша, в нынешнем году исполняется 90 лет. В день нашей встречи ей с утра нездоровилось, и она все еще была в постели. Рядом хлопотала дочь Абриза, с которой они живут вместе в уютной, ухоженной квартире когда-то ведомственного дома. Этот 8-квартирный дом для сотрудников Кумышской швейной фабрики в 80-х годах прошлого столетия построило головное предприятие – швейное объединение «Машук». Абриза была лучшей закройщицей фабрики, о чем свидетельствуют многочисленные почетные грамоты и почетные знаки, которые в свое время высоко ценились: «Ударник пятилетки», «Молодой гвардеец», «Победитель социалистического соревнования» и т.д. Одно время Абриза даже была депутатом объединенного Карачаевского горсовета – такая вот славная трудовая биография… Словом, квартиру в новом доме с городскими удобствами девушка тогда заслужила как никто другой, хотя желающих, вовсе не имеющих никакого отношения к швейному производству, было предостаточно. Но в те времена попасть в ведомственный дом, да еще краевого значения, в обход закона было нереально.
Неподалеку от их дома у матери с дочерью имеется огород в 30 соток, где они уже много лет выращивают овощи, картофель, в особом предпочтении у них кукуруза, которую сыновья Зухры Абдул-Керимовны возят на мельницу в село Важное. Мать любит потом одаривать кукурузной мукой и куутом (ароматная мука из жареных зерен, которую едят, приправленную айраном и сметаной) соседей и знакомых, само собой, большая доля отложена для дочери Аблю, сыновей Джамала и Казима и их семей.
«Доктор Малышева по телевизору рассказывала о пользе кукурузы для здоровья, – говорит старая горянка. – Да только карачаевский народ и без ее советов еще с древних времен считал кукурузный рацион самым полезным. Ведь нашими национальными блюдами являются как (мамалыга), куут, кукурузные чуреки».
А вот и как с пылу с жару, который ставит передо мной в пиале Абриза. И в эти минуты я вспоминаю свою бабушку, которая так обожала потчевать внуков мамалыгой! По поводу ее названия всегда были недоразумения, особенно в русской среде. «Как называется эта каша?» – спрашивает Марфа, заглянув к соседке Байдымат, у которой на столе исходит паром кукурузная мамалыга. «Садись, Марфа за стол. Это – как». «И все же, Байдымат, как называется это блюдо?» «Я же говорю – «как». И так, до бесконечности…
Я объясняю Зухре Абдул-Керимовне причину своего визита – собираю материал для «Книги памяти» о депортации карачаевского народа, ведь в этом году исполняется 75 лет этой трагической дате.
В ходе беседы старушка, которая не могла оторвать голову от подушки, заметно оживляется. И вот она, уже сидя за столом, ведет обстоятельный рассказ.
– Родилась я в Учкулане в 1928. Мы жили в центре аула. Отец мой работал в дорожной службе, мама занималась детьми, хозяйством. Нас было семеро – пять братьев и две сестры, я – старшая. В 1941 году, в августе, отец ушел на фронт. Через некоторое время от него перестали приходить письма, и мы были в неведении – что с ним, жив ли? И тогда по совету родственницы наша мама пошла с ней к знаменитой травнице и народной целительнице Бушай, которая занималась также ворожбой. Потом ее обвинят в пособничестве бандитам, которые подняли мятеж против красноармейцев. Но придет время и ее посмертно реабилитируют… У Бушай был маленький сундучок, и, как считали посвященные, в нем жили только ей видимые белые джинны, у которых она искала ответ на интересующий вопрос. Так вот, когда моя мама рассказала о том, что давно нет вестей с фронта от отца, Бушай, пошептавшись у заветного сундучка (что ж, у каждой ворожеи свой атрибут – кто-то гадает на картах Таро или бобах, а еще кто-то – на зеркале – авт.), ответила: «Нет поводов для беспокойства. Смерти от пули я не вижу. Да только вернется твой муж в семью после долгих скитаний, а жить вам суждено в чужой стороне».
Наша мать была поражена таким известием – какая такая чужая сторона, да и как мы там окажемся? А потом был черный вторник ноября 43-го, выселение, товарники, долгая дорога в неизвестность.
Нас разместили в селе Васильевка в Киргизской ССР, где вся жизнь крутилась вокруг конопляного завода. Там, считай, и работало все население этого местечка. Из конопли на заводе производили мешковину, плели веревки. Я была старшая в семье, за мной шел брат – погодок Кады. Во время работы его рука попала в молотилку, и он лишился конечности по локоть. Жить, как и всем на чужбине, было тяжело, но спасала поддержка земляков.
А наш отец, как предсказала учкуланская ведунья, и в самом деле нашел нас в конце 1946 года после долгих скитаний. С фронта он дошел до Восточной Пруссии, попадал в плен, о выселении карачаевского народа отец долго ничего не знал, потом наобум кинулся на наши поиски. Когда он с группой таких же, как сам, направлялся в Алма-Ату, случайно встретил своего племянника, сына сестры, Бекмурзу Эльканова. Он-то и рассказал дяде, где искать семью. С приездом отца жизнь у нас стала налаживаться, он много работал, чтобы поставить семью на ноги.
…В 1953 году Зухра вышла замуж за хорошего, работящего парня Муслима Аджиева. Сыграли скромную свадьбу, и берне невеста принесла в дом жениха, как положено. Чтобы сохранить свое лицо, народ чтил свои традиции и обычаи. Запасливая ее мама, когда собирали продукты в то трагическое утро 43-го, не забыла и о сундуке, где хранился серебряный тюйме (нагрудник), расшитое золотом бархатное платье, отрез парашютного шелка. Опять-таки выручало вязание – вязаные вещи можно было выменять на «толкучке» (вещевом рынке) на какую-нибудь мануфактуру.
На Кавказ семья вернулась в 1957 году. Сначала жили в селе Счастливом, тогда это был хутор. В это же время организовали совхоз «Холоднородниковский», который объединил 18 таких хуторов. А позже объединившиеся хутора переименовали в село Счастливое, что соответствовало топонимическим традициям советского времени. Ведь есть же и город Счастье на Донбассе, переживающий сейчас нелегкие времена…
Зухра Абдул-Керимовна с супругом Муслимом Магомедовичем в 1960 году решили обосноваться в ауле Кумыш, где потом долгие годы работали в местном совхозе, вырастили достойных детей. Глава семейства умер в 1998 году.
…Во время нашей беседы она бережно разглаживала один документ, которым очень дорожит. Это справка о ее реабилитации, выданная 19 декабря 1994 года. И уже нынешней молодежи не понять – реабилитации от чего? Ведь в жизни этой старой праведной женщины были только честный, порой изнурительный труд, лишения, борьба за достойное существование, материнские заботы о детях, и лишь к середине жизненного пути она смогла спокойно вздохнуть, уже не задумываясь о завтрашнем дне… А я не переставала удивляться ее широкому кругозору, цепкой памяти и завидному оптимизму. А когда мы вновь вернулись к «кукурузной теме», Зухра Абдул-Керимовна, как бы невзначай, обронила фразу, что ежегодно с дочерью Абризой раздает 14 семьям пакеты с мукой и куутом. Задавать вопрос о том, что значит для нее эта цифра, было излишне. Тот, кто пережил 14 лет депортации – голод, холод, болезни, сиротство, изгнание, – поймет все без пространных объяснений. Эта простая горянка знает, что нет ничего выше на земле, чем творить добро и щедро раздавать его людям. Но в глубине души она считает, что никакая садака (благотворительность) не заглушит и не облегчит боли тех жестоких 14 лет…

НА СНИМКЕ: Зухра Абдул-Керимовна КОРКМАЗОВА.