Село Красный Курган или, как его называют в просторечии, «Конезавод», один из самых крупных населенных пунктов Малокарачаевского района. И скажем прямо, довольно преуспевающий – у сельчан в большинстве своем роскошные дома, у каждого стоит по одно-два авто… Но этим разве сегодня кого-либо удивишь? Другое дело – прочное семейное счастье, которое является удивительным феноменом на все времена…И Халимат Юсуфовна Батчаева, как никто другой, отлично подходит для героини праздничного номера – хоть очерка, хоть фильма, хоть романа, потому что эта светлая, приветливая женщина родила и воспитала десятерых детей.
– Детей было двенадцать, – говорит Халимат Юсуфовна, и на лицо ее быстро налетает неуловимая тень печали, – но двое – Шагабан и Полина умерли в младенчестве.

Село Красный Курган или, как его называют в просторечии, «Конезавод», один из самых крупных населенных пунктов Малокарачаевского района. И скажем прямо, довольно преуспевающий – у сельчан в большинстве своем роскошные дома, у каждого стоит по одно-два авто… Но этим разве сегодня кого-либо удивишь? Другое дело – прочное семейное счастье, которое является удивительным феноменом на все времена…И Халимат Юсуфовна Батчаева, как никто другой, отлично подходит для героини праздничного номера – хоть очерка, хоть фильма, хоть романа, потому что эта светлая, приветливая женщина родила и воспитала десятерых детей.
– Детей было двенадцать, – говорит Халимат Юсуфовна, и на лицо ее быстро налетает неуловимая тень печали, – но двое – Шагабан и Полина умерли в младенчестве.
Шагабану был один год и восемь месяцев, когда его не смогли спасти в больнице от кори, а восьмимесячную Полину не смогли спасти в утробе. Корова сильно лягнула меня прямо в живот во время дойки… Больше муж меня к коровам не подпускал. Но, слава Всевышнему, все остальные дети – а это пять девчонок и пятеро мальчишек – выросли здоровыми, красивыми, успешными, познав и материнскую ласку, и отцовскую доброту, не то что мы с мужем Умаром.
Мать Халимат, Секинат Локмановна Боташева, ушла из жизни, когда девочке было всего девять лет, а ее сестренке и того меньше. В народе говорят, сироту пристроить, что храм построить. И родные Юсуфа тут же занялись поисками жены для него. Мачеха, Супият, стала для девочек родной матерью.
– Она до сих пор жива, и мы с сестрой относимся к ней так же трепетно, как в далеком детстве, – рассказывает Халимат, и я позволю себе ее так называть, потому что она старше меня всего на три года.
– Можно сказать, сиротой рос и муж Умар Магомедович Батчаев, – продолжает свой рассказ женщина, – ему и трех лет не было, когда он – единственный ребенок в семье – остался без отца. Свекровь моя Нурзият Атлыевна – удивительной красоты и чистоты женщина – так больше и не вышла замуж.
Замуж Халимат вышла рано, как только окончила школу. Умар был старше ее на четырнадцать лет, но девушку это нисколько не смутило, потому что она знала, какой умный, добрый и очень ответственный сын у Нурзият. Да и как ей было это не знать, если жили обе семьи бок о бок, дома и огороды разделяла крупная, вся в дырках, сетка, позволяющая видеть и слышать все, что происходит в соседних домах. В Учкекене, а жили молодые поначалу именно там, их очень полюбили. Трудолюбивые, внимательные к другим, к чужой беде и радости, они строили свою собственную жизнь, светясь от счастья, и это счастье, эта нежность падали, как солнечный свет, равно на всех и каждого.
– Первой на свет в 1971 году появилась дочь Кулина. И я как-то сразу очень быстро поняла, что самое важное в семье – правильно воспитать первого ребенка, и тогда рано рожденный первенец станет отцу и матери сыном и братом, дочерью и сестрой.
Когда Кулине исполнилось семь месяцев, семья поехала на заработки в Ставропольский край. Умар работал шофером в Малокарачаевском АТП и был на таком хорошем счету, что его долго не отпускали, сулили зарплату побольше, со временем просторную комнату в общежитии, но молодые решили испытать судьбу на новом месте. И когда на свет появился через два года мальчишка, решили его назвать Крымгиреем в честь села Крымгиреевского Минераловодского района, где они обосновались. Они не раз будут сниматься с места в поисках хороших заработков и работы – поработают на животноводческих кошах в степях Курсавского, Андроповского районов, а когда дети, к которым присоединятся Софья и Шакман, подрастут, купят дом, чтобы дети могли ходить в школу.
– Работы было очень много, и вы не поверите, кем я только не работала на Ставрополье: и сторожем, и конюхом, и сакманщицей, и телятницей, стараясь хоть как-то помочь мужу. И ведь справлялась, потому что во всем могла положиться на соседей, равно как и они на нас. С такими добрыми, искренними людьми, как Михаил Беда, Ася Барабаш, Нина Спицина, Нюра Демченко, мне редко доводилось позже встречаться… Но когда я носила под сердцем пятого ребенка, Умар стал от моей помощи категорически отказываться, лишь иногда позволял сесть в кабину, прокатиться, чтобы обсудить тот или иной вопрос…
Это была девочка, и имя ей придумывали всем миром. Михаил Беда настаивал, чтобы малышку назвали Машенькой, казачка Тамара хотела, чтобы девочку звали Анисьей, а в итоге отправили получать метрику Умара Магомедовича. Заведующая загсом внимательно прочитала весь предложенный список, а в нем было больше десяти имен, и за голову схватилась: «Так как назовете в итоге дочь?» – на что растерявшийся отец ответил: «Ну и выберите ей имя на свое усмотрение из этого свитка». Та, недолго думая, возрадовавшись такой почетной миссии, нарекла и записала в свидетельстве о рождении имя своей любимой певицы Софии Ротару. Две Софии в доме – явный перебор, и сопротивляться этой данности было бы бесполезно, но сотрудница загса, к счастью, допустила ошибку и вместо «Софья» написала «Сафия». Сегодня Сафия с мужем Билялом Чомаевым живет и работает в Москве и растит трех дочерей. А Софья с благоверным Умаром Дудовым воспитывает пятерых детей… Но я забегаю вперед. С завидной регулярностью семья пополняется еще пятью детьми. Это Дахир, Кулистан, Расул, Фатима, Мурат.
– У Кулины, она замужем за Хусеем Байрамкуловым, пятеро детей, у Крымгерия – двое, у Дахира, он работает в УФСБ по Чеченской Республике, двое сыновей, а вот его жена Зухра Лепшокова с детьми живет и работает рекламным агентом в Таганроге, обустраивает новый дом к приезду мужа. Кулистан три дня назад родила своего третьего ребенка к вящей радости мужа Эльбруса Каитова, – Халимат пытается все больше рассказать о своих детях, сегодняшних взрослых, а мне важно знать, как, с чего, при чьей помощи начинался ее материнский подвиг, и она, побуждаемая моими расспросами, опять возвращается в прошлое.
– Опорой мне и моим детям была свекровь. Ласковым утешением – слова талантливого гинеколога Светланы Богомазовой-Саркитовой, так рано ушедшей из жизни, которая, узнав, что я решилась рожать двенадцатого ребенка, сказала: «Не устану никогда повторять, что не может быть ничего прекрасней беременной женщины и пронзительного верещания новорожденного». Потом пришло время, когда няньками стали дети.
– Когда мы подросли, – вспоминает Кулина, – мама сказала мне, Крымгирею и Софье: «Без вашей помощи, дети, мне теперь не управиться», и это уверение подняло нас в наших собственных глазах и поставило вровень с взрослыми. И началось: я готовлю под чутким руководством мамы, Крымгирей коров, телят поит, Софья картошку чистит, Расул с ягнятами возится, это было его любимое занятие, и он ему не изменил – работает чабаном, воспитывает двух детей, в мае он и его жена Зульфия Тохчукова ждут еще пополнения… Прибавьте сюда то, что в нашем доме никогда не было грубых слов, и для этого нужно знать папину деликатность, его боязнь обидеть кого бы то ни было хотя бы одним словом, да что там словом, просто-напросто взглядом. Словом, каждый в доме старался не огорчать другого, а только радовать…
Древняя мудрость гласит: у человека столько богатства, сколько у него детей. Ласковые, шаловливые, трогательные, они приносят счастье в дом, наполняют его радостью. Но и без огорчений в воспитании детей не бывает. И всех материнских переживаний, связанных с их взрослением, становлением характера, не описать: то одна, то другой вдруг становятся рассеянными, задумчивыми, раздражительными. То к одной, то к другому ищет мать подхода.
– И где вы находили единственные, нужные в таких случаях слова? – спрашиваю Халимат.
– Их всегда мне подсказывало сердце. Но оно же отказывалось внимать чьим-либо доводам, когда сыновья уходили в армию, а отслужили все пятеро. Почему? Да потому, что один служил в Польше, куда не попадешь при всем желании даже на принятие присяги, другой на Кольском полуострове, что тоже не ближний свет и не побережье Черного моря. Как сейчас помню, Шакман вернулся с полуострова летом, а на дворе несносная жара и в разгаре сенокос. Так вот после белых ночей, северного сияния и лютого холода Заполярья он не мог категорически переносить жару, потому косил траву по ночам, а кровать на сон грядущий нещадно поливал студеной родниковой водой. Про Дахира и говорить нечего, он ветеран боевых действий в Чечне…
– Халимат, сколько у вас внуков и внучек?
– Двадцать восемь, и когда они все собираются, то наш дом со стороны, наверное, напоминает цыганский табор, поскольку в доме без конца крутятся дети самых разных возрастов. К примеру, самая старшая внучка уже замужем, а самой младшей и недели нету. И быть в их окружении такой сумасшедший кураж, такой праздник, что трудно представить.
Время летит. Многое меняется, но не человек. Халимат и Умар все так же полны искренности и доброты, благородства и достоинства. Пять дочерей и пять сыновей, пять невесток и пять зятьев, и каждый не знает, чем угодить им, но супруги все так же катастрофически не могут ничего не делать. Они вернулись в родной Малый Карачай в 1992 году, проработав на Ставрополье 20 лет, и поселились в бараках в местечке «Точка Саво», что недалеко от Красного Кургана. Естественно, завели живность – лошадей, коров, овец, птицу, уток. Удобств, понятное дело, в бараках никаких – воды наноси, печь затопи, но это не смущает Батчаевых, они привычные к трудностям люди. Тем не менее не удержаться от многозначительного вздоха Халимат не смогла: «Барак приватизирован, но толку-то. Нас одним росчерком пера то ли главы администрации района, то ли главы администрации поселения – поди выясни, кого именно, если «Иван кивает на Петра, а Петр на Ивана» – три года назад лишили всех причитающихся нам сенокосов и пастбищ, забыв внести в соответствующие списки, которые то и дело обновляются, подтверждаются и так далее. Обыкновенная чиновничья халатность. И как бы удавалось все эти годы прокормить до весны живность, когда покупка сена обошлась нам, пенсионерам, почти в 70 тысяч рублей, если бы не наши дети и их половинки? Я благодарна своей красивой, ни разу не опостылевшей мне судьбе, что стала женой, матерью, бабушкой, как это полагается женщине из рода в род, но хотелось бы стать на старости лет и полноценной хозяйкой уютного жилища, пусть даже в барачных постройках, вокруг которого медленно бы ходили гордые утята, чуть поодаль паслись жеребцы, ближе к вечеру молочным водопадом одаривали спускающиеся с пастбища пятнистые коровы, а в крошечном огородике росли кабачки и оранжевые тыквы…»

НА СНИМКАХ: БАТЧАЕВЫ с внуками.