Интерьер кабинета заведующего урологическим отделением Сеит-Умара БАТЧАЕВА (на снимке) ничем особенным не отличается – стандартное помещение, обеспеч. благоприятные условия для работы. Но на столе было нечто, отчего я с трудом оторвала взгляд – книги Авиценны, древних мудрецов и философов современности. На почетном месте – роскошное издание Аль-Хорезми, крупнейшего средневекового энциклопедиста – математика, географа, историка, философа. Под стеклом – его портрет.
«Представляете, – сказал Сеит-Умар Хамидович, – в IX веке он вместе с багдадским халифом аль-Мамуном создал Дом мудрости, по-нашему – Академию наук, где трудились ученые из разных стран. Благодаря им переводились на арабский язык и популяризировались работы основоположников греческой медицины – Гиппократа, Галена и Диоскорида, а Европа получила санитарную грамотность, крестоносцы приучились купаться в бане, мыть руки перед едой, стирать нижнее белье…»
Незаметно наш разговор перешел к проблемам больницы: о том, как в недавнем прошлом ее пытались обанкротить, и о защите со стороны Министерства здравоохранения КЧР.

Интерьер кабинета заведующего урологическим отделением Сеит-Умара БАТЧАЕВА (на снимке) ничем особенным не отличается – стандартное помещение, обеспечивающее благоприятные условия для работы. Но на столе было нечто, отчего я с трудом оторвала взгляд – книги Авиценны, древних мудрецов и философов современности. На почетном месте – роскошное издание Аль-Хорезми, крупнейшего средневекового энциклопедиста – математика, географа, историка, философа. Под стеклом – его портрет.
«Представляете, – сказал Сеит-Умар Хамидович, – в IX веке он вместе с багдадским халифом аль-Мамуном создал Дом мудрости, по-нашему – Академию наук, где трудились ученые из разных стран. Благодаря им переводились на арабский язык и популяризировались работы основоположников греческой медицины – Гиппократа, Галена и Диоскорида, а Европа получила санитарную грамотность, крестоносцы приучились купаться в бане, мыть руки перед едой, стирать нижнее белье…»
Незаметно наш разговор перешел к проблемам больницы: о том, как в недавнем прошлом ее пытались обанкротить, и о защите со стороны Министерства здравоохранения КЧР. «Нам, в конечном счете, повезло, – отметил он. – Сейчас больницу буквально реанимирует главный врач Альбина Назировна Асланукова, которая в плане энергии даст фору самому работящему мужчине».
Поговорили мы и о буднях урологического отделения, «вписавшихся» в его личную жизнь так, что я почувствовала: четкой грани в этом вопросе нет и потому предложила «на посошок» просто поделиться самыми яркими, запомнившимися эпизодами.
«Я помню все, что происходило со мной с четырехлетнего возраста, – вздохнул он. – Это нехорошо со всех сторон, тяжело, по ночам тяготят негативные мысли. Есть, конечно, и хорошие воспоминания, и немало, среди них в первую очередь о моих учителях, под глубоким влиянием которых нахожусь до сих пор, – домашних, школьных, институтских и послевузовских. Все они представляются мне с ореолом святости. К учителям отношу и своих родителей – отца, Хамида Тугановича, председателя колхоза имени Ворошилова, добровольца в годы Великой Отечественной войны, и мать, Айшат Сарбиевну, звеньевую полеводческой бригады, ударницу социалистического труда. Моя трудоспособность – от них. В изгнании они дали мне все, что смогли, главное – образование, я в неоплатном долгу перед ними. Мой учитель математики Альберт Арнольдович Вагнер – эрудит, называвший любознательность локомотивом знаний. Привив мне любовь к точным наукам и воспитав усидчивость и внимательность, «заразил» жаждой познания мира. Именно он внушил мне, что все отрасли науки непостижимы без математики. Позже я разобрался – ею «пронизана» и хирургия. Очень порядочным был человеком, не ограничивающимся формированием у нас четких определений, развитием внимания, тренировкой нашего мозга. Мои настойчивость и упорство – его заслуги. Я ничего и никого не боюсь, кроме Всевышнего. Эту заповедь я, между прочим, тоже перенял у него.
Константин Пантелеевич Изоманиди – преподаватель русского языка и литературы. Он удивительным образом «сплетал» на уроках творчество писателей с актуальностью. Спасибо ему, я, кишлакский мальчишка, понял не только правила русского языка, но и к чему приводят отклонения от них. Позже, перенеся это знание в свою профессию, никогда не пренебрегал нормами в хирургии, с уважением относился к коллегам, легко осваивал практический и теоретический формат диалогов по различным аспектам урологии.
Педагог с большой буквы Сагит Ильясович Батчаев стал примером терпеливости. Он научил меня прощать. «Даже если ты сделаешь это не от души, – говорил он, – урок пойдет впрок». И, действительно, не раз убеждался в его правоте. В результате я стал таким, какой есть.
Усовершенствование профессии проходило под руководством советского и российского уролога, нефролога, профессора, академика Николая Александровича Лопаткина, основателя и бессменного директора НИИ урологии и интервенционной радиологии, носящего теперь его имя, первопроходца, выделившего урологию с «задворок» хирургии в самостоятельную дисциплину, инициатора применения гемодиализа в СССР, организатора Всероссийского общества урологов СССР».
Не скупясь на добрые слова и похвалы, мой собеседник вспомнил абсолютно всех учителей, встретившихся ему на профессиональном пути. «Каждый из них, – подытожил он, – поделился со мной кусочком своего сердца. И эта мозаика обогащает мою жизнь эмоциями и принципами, от которых никогда не отступаю.
Моя гордость – мои ученики, радуюсь их профессиональным достижениям, особенно новациям. Мустафа Азретович Узденов, о котором писала ваша газета, – признанный ас урологии. Врач высшей категории Азамат Русланович Тутов и другие известные специалисты по урологии и оперативной нефрологии внесли достойный вклад в хирургию – освоили и внедрили в практику новые, более эффективные методы диагностики и лечения больных. Многие из моих учеников достигли высоких должностей. Казбек Юрьевич Мутчаев, к примеру, – главный врач Карачаевской райбольницы. Покойный Лев Адамович Хуранов был заведующим урологическим отделением республиканской больницы…
Мне показалось, что Батчаев выбрал урологию – не самую эстетичную, на первый взгляд, область медицины, потому что после выздоровления улыбается и делается добрее даже самый мрачный мизантроп, ведь урология – утешительница души мужчины. Но поделившись вслух своим ощущением, тут же натолкнулась на возражение: «Нет, это я уже осознал потом, когда прооперировал подряд десятка полтора урологических больных, выполнил органосохраняющие, реконструктивные пластические операции при обструктивном гидронефрозе, пластику простатического отдела уретры и другие хирургические премудрости, не буду забивать нашу беседу терминами…»
«Кажется, пальма первенства в этом направлении оперативной урологии принадлежит вам?» – попыталась уточнить я. «В Карачаево-Черкесии – да, – кивнул он и продолжил: – Сначала занимался общей хирургией – делал за сорок семь минут резекцию желудка, торакатомию – операции по вскрытию грудной клетки, оперативно лечил легкие, плевру и так далее. В маленькой участковой больнице аула Красный Восток Малокарачаевского района, где три года работал главным врачом, был, что называется, и швец, и жнец, и на дуде игрец – замещал терапевта, окулиста, травматолога, гинеколога и дерматолога. Затем прошел хорошую практику в городе Ставрополе – два года в ординатуре и год – в должности врача-ординатора в первой горбольнице. Но тут в Черкесске произошло ЧП краевого масштаба (Карачаево-Черкесия входила в состав Ставропольского края. – Прим. авт.) – за взятки арестовали уролога, тогда строго было с этим делом. Меня перетащили на его место насильно. Я долго отказывался, пока не вызвали в облздравотдел. «Член партии?» – «Да». – «Партия посылает… Разговор короткий».
С тех пор прошло сорок девять лет. Народная молва превратила его имя в бренд больницы. Кстати, как ни странно, доктором он стал случайно. Шел 1956 год. Его альма-матер вполне могло оказаться Фрунзенское военное авиационное училище, куда он поступил учиться не из-за большой мечты, а из меркантильных соображений: курсантов бесплатно одевали-обували, кормили и обеспечивали общежитием. Но чему быть, того не миновать. Отстранили его от учебы до обидного унизительно. На девятый день на футбольном поле, где он играл с ребятами, неожиданно появились особисты (сотрудники особого отдела, занимающиеся в СССР вопросами политической благонадежности и государственной безопасности. – Прим. авт.). Схватили, не церемонясь, и – к директору, где разъяснили – так, мол, и так, спецпереселенцам запрещено учиться в военных учреждениях. Но один, видимо, незлобливый по натуре, проверив его документы, похвалил: «Молодец, оценки отличные, серебряная медаль – возможность поступить в любой гражданский вуз. Скоро там начнутся экзамены». И посоветовал не терять время.
Что делать? Собрал чемодан – из вещей только книги и старый утюг. Посидел на дорожку, да и пошел восвояси. «Иду, понурый, на автостанцию, – Сеит-Умарович минутку помолчал. – Смотрю, здание большое на улице стоит, вывеска сообщает – мединститут. Вошел отдохнуть и неожиданно, без раздумий, сдал в деканат возвращенные из училища бумаги. В тот момент мне было все равно куда, лишь бы учиться. Потом только понял – это судьба, хотя Наполеон говорил, что в любой победе, в любом успехе имеет место случай».
Факультет философии и истории, который окончил параллельно, по словам Сеит-Умара Хамидовича, также предопределенное, обязательное действие в профессиональной цепочке событий: ум требовал знаний, как желудок пищи. Правда, здесь ему пришлось дать разъяснение: «В основе философии и медицины – одинаковые ценности: гуманизм, честность, нравственность, без них нет врача. Связка – диалектический метод, лежащий в основе комплексного подхода к проблемам диагноза, профилактики и лечения болезни». Поэтому в ответ на следующий мой вопрос, не считает ли потерянным временем дополнительную учебу на этом факультете, только удивленно поднял брови – неужели не дошло, что философия и медицина взаимосвязаны?
Годы пролетели незаметно, но ритм жизни Батчаева не изменился. По-прежнему стройный, подтянутый, он продолжает отдавать всего себя работе. Как-то близкие, дождавшись приезда старшего сына, служащего в посольстве одной из стран Африки, решили на семейном совете, что главе семейства пора уходить на покой. «Когда они объявили мне об этом, я здорово рассердился, – признался Батчаев. – Обозвал сыновей мальчишками, дочерей – девчонками, супругу – нехорошим словом, правда, про себя, не вслух. Но потом вдруг посмотрел в их глаза и понял, что неправ, они действовали из добрых побуждений, думая, что без работы мне будет лучше. Расчувствовался. И хотя работа для меня – жизнь, пошел им навстречу, написал заявление об увольнении по собственному желанию. Но главный врач отговорила, сказала – вы нам нужны. Честно говоря, согласился с радостью, решил лишь сдать заведование. Преемника подобрал толкового, я уже называл его – Азамат Тутов, мой перспективный ученик.
Ему не раз делали заманчивые предложения: в девяностых годах прошлого века глава КЧР Владимир Исламович Хубиев предложил Батчаеву возглавить республиканскую больницу. «Что касается повышения в должностном статусе, меня устраивает мой. Я готовил себя в хирурги, а не в организаторы. Это верность долгу. Но тут получился конфуз. Я предложил на эту должность кандидатуру главного врача Зеленчукской районной больницы Халджиева, а тот, не подозревая об этом, посоветовал назначить меня. Что касается отсутствия ученой степени… Жизнь можно сравнить с пересеченной местностью. Я не выбирал легкие дороги. Для защиты нужно было свободное время. У меня его никогда не было, работал без выходных, по ночам, по праздникам – недуги не спрашивают людей, когда приходить к ним. Уходил на работу, когда дети еще спали, приходил, когда уже спали. Честно говоря, выручали мои родители, взявшие на себя бремя их воспитания. Супруга не сразу смирилась с положением мужней жены без мужа. Перестала ревновать только когда пришлось ухаживать в моем отделении за тяжелобольным родственником. Глядя на мою занятость, никто из моих детей в медицину не пошел. «Ты живешь, чтобы работать, мы хотим работать, чтобы жить» – вот такой вынесли вердикт».
На прощание Сеит-Умар Хамидович попросил опубликовать свое обращение к нашим читателям. «Дорогие земляки, – сказано в нем. – Хочу предупредить вас через уважаемую мной газету. Болезнь – как огонь. Слабое пламя свечи можно погасить, дохнув на него. А если болезнь запустить, она станет похожей на пожар в лесу, я видел его, и не раз: звери – жертвы и хищники – бегут рядом, в панике, с душераздирающими криками. Пожарные пытаются побороть огонь и на земле, и с воздуха. Зачастую это мало помогает. Взять хотя бы недавнюю трагедию в Греции, где погибли взрослые, старики и дети… Так и с болезнью. Дело кончается плачевно, если она запущена.
По долгу службы я – эксперт качества лечебной работы по урологии в больницах КЧР. Экспертизы историй умерших больных показывают, что 95% из них обратились к врачам в стадии поздней, запущенной болезни с непредотвратимой смертью.
Ваше выздоровление – обязанность врачей. Ваше здоровье – в ваших руках!»