Чуть больше месяца назад ушел из жизни Иван Михайлович Щербаков, заместитель председателя Карачаево-Черкесского отделения Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов. Друзьям и товарищам Ивана Михайловича было очень сложно привыкнуть к мысли, что его больше не будет рядом. Никогда не будет… В первые дни эта мысль казалась кощунственной. Сейчас к ней привыкли – жизнь есть жизнь. И здесь уже ничего не прибавить и не убавить…
Никто из моих собеседников не говорил об Иване Михайловиче в прошедшем времени. И это по-человечески понятно. Почти все из них перешагнули семидесятипятилетний рубеж и понимают, что основная часть жизни – уже позади. «Жаль, – что нас воспитывали в атеистическом духе, – сокрушался его бывший соперник по мотокроссу Николай Самойленко. – Так хочется верить, что мы когда-нибудь встретимся с ним вновь там, на небесах».
Этапы трудовой биографии Ивана Михайловича прослеживаются по почетным грамотам, благодарственным письмам и трудовой книжке. Я с огромным благоговением просмотрела эти документы, ведь в них зафиксированы его достижения.

Чуть больше месяца назад ушел из жизни Иван Михайлович Щербаков, заместитель председателя Карачаево-Черкесского отделения Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов. Друзьям и товарищам Ивана Михайловича было очень сложно привыкнуть к мысли, что его больше не будет рядом. Никогда не будет… В первые дни эта мысль казалась кощунственной. Сейчас к ней привыкли – жизнь есть жизнь. И здесь уже ничего не прибавить и не убавить…
Никто из моих собеседников не говорил об Иване Михайловиче в прошедшем времени. И это по-человечески понятно. Почти все из них перешагнули семидесятипятилетний рубеж и понимают, что основная часть жизни – уже позади. «Жаль, – что нас воспитывали в атеистическом духе, – сокрушался его бывший соперник по мотокроссу Николай Самойленко. – Так хочется верить, что мы когда-нибудь встретимся с ним вновь там, на небесах».
Этапы трудовой биографии Ивана Михайловича прослеживаются по почетным грамотам, благодарственным письмам и трудовой книжке. Я с огромным благоговением просмотрела эти документы, ведь в них зафиксированы его достижения. Иван Михайлович входил в среднее звено руководящего состава области. Но к должностям своим «прирастать» не успевал: трудовая книжка сплошь испещрена пометками о переводе с одного отстающего участка на другой, судя по тональности – после их выхода на передовые позиции. В таких случаях Щербаков непременно цитировал супруге поэта Эдмунда Иодковского: «Партия велела, комсомол ответил: есть!» И все. Вопрос считался закрытым.
Но сначала он был шофером в Черкесском стройуправлении. Александр Алахвердов, его бывший напарник, вспоминает, что их экипаж постоянно завоевывал переходящий вымпел и был мечтой девушек. «Я на них заглядывался о-очень сильно, Ваня – нет, слыл однолюбом. На фоне наших замасленных, пропахших бензином комбинезонов он выглядел стилягой, белоручкой, но, что интересно, всегда обгонял нас в соревнованиях, хотя, честно говоря, я считал, что он крутит баранку по ошибке. И, как в воду глядел, – в середине января шестидесятого года Ваня пошел на повышение – его назначили техником-инструктором мотоклуба облкомитета ДОСААФ». Следующими «ступеньками» были должности директора мотодрома и прораба по внедрению средств малой механизации прорабского пункта треста «Ставропольгидрострой», а дальше – все выше и выше. «В общем, постепенно превращался в «белого» человека, – подытожил Алахвердов, – но перед нами, друзьями, не форсил, по-прежнему был заводилой на праздниках».
Новый этап трудовой деятельности ознаменовался выборной должностью секретаря парткома треста «Карачаево-Черкессельстрой» и отметкой в трудовой книжке: «Уволен по ст. 2 п.5 КЗОТ РСФСР в связи с переводом по решению партийных органов…» Поддержки, как тогда говорили, «мохнатой руки» не было. Надеяться приходилось только на себя. Не спасовал. Работал день и ночь и навел-таки порядок. Прежде всего относительно очереди на квартиру. «Я уж было потеряла надежду получить её. Из-за каких-то «блатных» очередь почти не двигалась, – вспоминает пенсионерка, бывшая воспитатель ведомственного детского сада Асият Давыдова. – Мыкалась с детьми по чужим углам, пока не пришел к нам Щербаков. Сразу пригласил на беседу «дипломатов» треста – самых «горластых» членов партии, которых хлебом не корми, дай только покритиковать кого-нибудь на собрании. Поговорил с ними, и сразу пошел слух: мол, он с максимальной полнотой учитывает наши даже самые элементарные потребности. Затем спокойно, без крика, провел «зачистку» претендентов на квартиры, выбросив из цепочки лишние звенья. Как было не уважать такого человека, ведь «блатные» были избранными людьми – родственниками высокопоставленных лиц или руководящими работниками. Когда вспоминаю, как радовались тогда простые люди, в том числе и я, слезы наворачиваются на глаза».     
Однако при твердости характера и принципиальности в противоборство Иван Михайлович ни с кем не вступал, такая у него была манера – аргументировать свою позицию фактами и убеждать.. Он был партийным активистом в лучшем смысле этого слова – по-настоящему поддерживал моральный дух тружеников учреждения, выполнял решения обкома КПСС – и все это, если можно так выразиться, в человеческом ключе. Честный и принципиальный, не терпящий фальши, он делал это так тактично и ненавязчиво, что люди сами тянулись к нему.
«Новость о назначении Щербакова заместителем управляющего трестом «Карачаево-Черкессельстрой» плавно трансформировалась в «тайную вечерю» местного масштаба, – поделился бывший плотник Иван Ильич Павленко. – Мы с ребятами отмечали это потихоньку, пили за его здоровье без него, чтобы не ругал. Во время работы алкоголь не допускался – ни-ни! Как время летит! Ровно шестьдесят лет прошло с тех пор – юбилей!»
В далеком 1973 году Щербаков находился в авангарде битвы за урожай на Алтае, в Сорокинском районе. Работая заместителем командира по политчасти 4-й роты 2009 отдельного автобатальона и обеспечивая бесперебойную доставку сельскохозяйственных грузов, он вместе с рабочими, колхозниками и воинами Советской Армии напряженным трудом отстаивал у непогоды выращенный урожай. Леонид Пашинов, которого Иван Михайлович уговорил кашеварить на Алтае, отметил высокий подъем настроения, задор и неимоверную способность Щербакова справляться с любыми трудностями. «В период уборки зерновых Иван действовал как заправский хлебороб! Я не уставал удивляться этому и, честно говоря, немного завидовал».
Дорога его жизни была прямой, а эпизоды – наполненными смыслом и заботой об окружающих людях – близких, коллегах и просто о земляках, которых он делил не по национальности, а на плохих и хороших. Был патриотом высшей пробы. В то время любовь к Родине ассоциировалась с членством в компартии и невосприимчивостью к политическим анекдотам. Но коллеги не боялись рассказывать их при нем, знали: Иван Михайлович – порядочный человек, искренний коммунист, но не стукач.
Как правило, когда выходишь на пенсию, задумываешься, как жить дальше. Одни опускают руки, превращаясь в ворчливых домоседов, другие, несмотря на унизительную запись в пенсионном удостоверении «Пенсия по старости», воспринимают его как билет в новую жизнь. Щербаков, остановившись на втором варианте, продолжал жить нормальной жизнью – ни в тягость себе, ни в обузу близким.
Председатель Карачаево-Черкесского отделения Всероссийской общественной организации ветеранов (пенсионеров) войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов Николай Алхимович Такушинов уважал его прежде всего за доброту и участливость. Редкостный «поисковик» проблем ветеранов, он рассказал, как вместе с Иваном Михайловичем помогал пожилым людям справляться с неприятностями, находить выход в запутанных квартирных вопросах, в отношениях с детьми и внуками. «Мы не только поддерживали пенсионеров в социальном плане, – подытожил он общую с Щербаковым работу, – но и проводили акции к Дню Победы, отмечали «красные» дни календаря, памятные даты, дни рождения республики и многое другое, содействовали патриотическому воспитанию школьников. Он был востребованным жизнелюбом до самого последнего вздоха. При жизни взгляды Ивана Михайловича вызывали уважение. Сейчас они должны стать примером для молодежи».
Говорят, смерть – начало жизни, у которой нет конца. Если бы случилось чудо и Иван Михайлович получил возможность дать совет нам, оставшимся на земле, наверное, он ответил бы коротко: «Цените отпущенное вам время». Наверное… ведь его миропонимание было именно таким.