За короткий срок снискавшие признание среди жителей республики салоны «Дня республики» после летних отпусков снова распахнули свои двери для знатоков и ценителей поэзии и искусства.
Открывшая сезон «Встреча у старого патефона» не выбивалась из формата наших салонов – более того, она внесла особую ностальгическую нотку, которая слабым эхом доносилась из навеки ушедшего времени.
Героем вечера был давний друг нашей газеты Владимир Романенко. Его хорошо знают и в нашей республике, и далеко за ее пределами, как талантливого фотохудожника, писателя и поэта, забывая иногда, что по основной специальности он – инженер, много лет проработавший в Специальной астрофизической обсерватории.

За короткий срок снискавшие признание среди жителей республики салоны «Дня республики» после летних отпусков снова распахнули свои двери для знатоков и ценителей поэзии и искусства.
Открывшая сезон «Встреча у старого патефона» не выбивалась из формата наших салонов – более того, она внесла особую ностальгическую нотку, которая слабым эхом доносилась из навеки ушедшего времени.
Героем вечера был давний друг нашей газеты Владимир Романенко. Его хорошо знают и в нашей республике, и далеко за ее пределами, как талантливого фотохудожника, писателя и поэта, забывая иногда, что по основной специальности он – инженер, много лет проработавший в Специальной астрофизической обсерватории. Поэтому неудивительно, что одно из его увлечений – реставрация старинных механизмов. На этот раз ему удалось восстановить удивительный аппарат, который по праву может считаться одним из символов первой половины ХХ века, – патефон. Его популярность в свое время была настолько велика, что его смело можно назвать частью культурного кода целого поколения.
По сути патефон – это переносная версия граммофона, у которого, в отличие от граммофона, звукоусилительный раструб встроен в корпус. Сам аппарат скомпонован в виде чемоданчика, удобного для переноски.
«Портативный граммофон» был создан в 1913 году английской компанией DECCA для применения в полевых условиях для вооружённых сил Англии. Уже к 20-м годам прошлого столетия удобное компактное изобретение покорило весь мир. Не осталась в стороне и молодая Советская республика. Кстати, само название «патефон» было распространено именно здесь, поскольку первые механизмы, поступавшие в Россию, были произведены французской фирмой «Пате». В остальных странах эту машинку называли по разному: графофон, фонограф, «говорящие машины». Патент на название «граммофон» принадлежал его автору, Эмилю Берлинеру, который не уставал судиться с многочисленными производителями полюбившегося народу «гаджета», но повлиять на жизнь своего изобретения он уже не мог.
Появление патефона стало важным и общественно значимым событием в жизни советского народа. Патефоны пользовались необыкновенной популярностью – недаром в СССР они выпускались многими заводами. Патефон был признаком достатка, но слушать в одиночку было неинтересно. Его выставляли на окне, а собравшиеся во дворе танцевали. Патефон был не просто частью жизни – он был целым миром для людей того времени.
Свой рассказ об этих и других перипетиях судьбы простого, но очень удобного в обращении механизма В. Романенко перемежал воспроизведением граммофонных шеллаковых пластинок. Осторожно заводя пружину патефона специальной рукояткой, он объяснял, что подкручивать пружину нужно не до конца, не пережимать, чтобы она не лопнула. Стальные иглы тоже подлежали замене после проигрывания одной пластинки. Владимир Петрович признался по секрету, что, готовясь к встрече, он потратил три часа, чтобы заточить достаточное количество игл. Но результат стоил потраченных усилий. Звук был на удивление чистый, музыку было слышно даже в конце зала. А характерный легкий шорох и шипение создавали особую теплую атмосферу.
Конечно же, рассказ о технических деталях был интересным, но не самым главным. Вытаскивая из специального кофра-раскладушки одну за другой старые пластинки, Владимир Петрович погружал собравшуюся в зале молодежь во времена юности их дедушек и бабушек. Времена весьма и весьма непростые. Но все ужасы и жестокость эпохи не могли вытеснить из жизни того стойкого поколения любовь и мечты. Забыть трудности, сохранить в себе человечность и помогала шуршащая пластинка. Возможно, и мы с вами появились на свет не без помощи патефона… Ну, скажите, как же можно было не влюбиться, танцуя фокстрот «Цветущий май» или танго «Счастье мое», слушая чудный тенор Георгия Виноградова или лирическое сопрано Клавдии Шульженко? И неважно, что девичьи руки были покрыты мозолями, заработанными на колхозных полях в битве за трудодни, а на ногах были боты, в которых не то что танцевать, а ходить было тяжко, и уж точно вряд ли кто-то в эти мгновения вспоминал передовицы «Правды», обличающие очередных «врагов народа»…
А какую душу не тронет лирика военных лет? С замиранием сердца мы слушали замечательную песню в исполнении Владимира Нечаева «Где ж ты, мой сад», которую написал Василий Соловьев-Седой на стихи Алексея Фатьянова. Пластинка с песней «Два друга» в исполнении Леонида Утесова, принадлежавшая еще отцу нашего героя, сопровождала Владимира Петровича всю жизнь, став важным связующим звеном нескольких поколений его семьи. Слушая ее, можно было услышать то, что нельзя передать словами, но можно только почувствовать.
Все в этом мире когда-нибудь заканчивается, закончилась и война. И вот из старого патефона разносятся задорная мексиканская «Чилита» в исполнении Клавдии Шульженко и шуточная песня «Ты да я» дуэта Бончиков и Нечаев. Саму песню сегодня мало кто помнит, зато выражение «ты да я, да мы с тобой» до сих пор в ходу.
Эпоха патефона закончилась к началу 1970-х. Однако и в это время еще выпускались патефонные пластинки, причем весьма высокого качества. Задушевная песня «Старый клен» и вальс «Березка» были замечательным тому подтверждением.
Песню «Летят перелетные птицы», которую написали Матвей Блантер и Михаил Исаковский, пел уже весь зал. Ну а для тех, кто подзабыл или вовсе не знал слова, были заготовлены шпаргалки. В общем, в стороне никто не остался!
Свой рассказ об удивительной эпохе патефона Романенко завершил стихотворением Дмитрия Ахременко «Играет старый патефон»:
   …Как будто много лет назад,
 Мотив старинный сердце слышит,
   И звуки из души летят,
   Но с каждым годом только тише.
   Прольётся нежность через край,
   И ты попросишь тихо очень:
   «Мой патефон, ещё сыграй
   Мелодии прекрасной ночи».
Эпоха патефона ушла в прошлое, но людская память сохранила о нем только тёплые и светлые воспоминания, «навевая легкой дымкой тоску о старом забытом патефоне». Поэтому совсем не плохо хотя бы иногда отрываться от жесткого ритма современной жизни и погружаться в мир Шульженко и Нечаева, Соловьева-Седова и Исаковского. Хотя бы для того, чтобы сохранить в себе ту душевность, которая и делает нас людьми.
Однако мероприятие не ограничилось слушанием патефона. Владимир Петрович приготовил еще один сюрприз. Всех участников встречи он пригласил сняться на настоящий широкопленочный фотоаппарат «Москва-5», изготовленный в 1952 году и тоже являющийся частью той самой «патефонной» эпохи. И ничего, что за время подготовки к съемке одного кадра молодежь успела наклацать десятки селфи на свои телефоны. Кадр, настоящий ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ КАДР, был сделан только один, на тот самый фотоаппарат «Москва-5». Именно такие фотографии делали во времена патефона, так что дыхание того времени не только донеслось до нас в звуках патефонной музыки, но и запечатлено на черно-белом снимке. Дыхание ушедших лет.

Фото Алены РАСПУТИНОЙ и В. РОМАНЕНКО.