На днях мы отмечали 70-летие со дня рождения безвременно ушедшего от нас талантливого поэта и журналиста, члена Союза журналистов России, обладателя Гран-при Всероссийского фестиваля «Мир Кавказу», автора сборника оригинальных стихотворений «Путь» Муаеда Пхешхова.
В моей памяти он запечатлелся как заботливый семьянин, прекрасный журналист, чуткий и верный друг, да и просто очень хороший человек.
С Муаедом Пхешховым мы были знакомы чуть ли не полвека. Мне посчастливилось учиться с ним в Карачаево-Черкесском государственном пединституте, работать в газете «Ленин нур», позже «Черкес хэку».
Еще учась в Карачаевске, вместе с Муаедом мы сотрудничали со ставропольской краевой молодежной газетой «Молодой ленинец», что нас еще больше сблизило и укрепило в желании выбрать журналистику делом жизни.

На днях мы отмечали 70-летие со дня рождения безвременно ушедшего от нас талантливого поэта и журналиста, члена Союза журналистов России, обладателя Гран-при Всероссийского фестиваля «Мир Кавказу», автора сборника оригинальных стихотворений «Путь» Муаеда Пхешхова.
В моей памяти он запечатлелся как заботливый семьянин, прекрасный журналист, чуткий и верный друг, да и просто очень хороший человек.
С Муаедом Пхешховым мы были знакомы чуть ли не полвека. Мне посчастливилось учиться с ним в Карачаево-Черкесском государственном пединституте, работать в газете «Ленин нур», позже «Черкес хэку».
Еще учась в Карачаевске, вместе с Муаедом мы сотрудничали со ставропольской краевой молодежной газетой «Молодой ленинец», что нас еще больше сблизило и укрепило в желании выбрать журналистику делом жизни.
Затем судьба нас на время развела. Спустя годы мы снова встретились. Я тогда работал термистом на Хабезском заводе «Микрокомпонент». Муаед тогда уже был в штате черкесской газеты «Ленин нур». Мы очень обрадовались друг другу. Я завел его в свои рабочие «апартаменты», показал ему свою «термичку», термопечи, водные, соляные, масляные ванны, в которых я закаливал штампы и пресс-формы, сложные детали из легированных сталей. Он все это внимательно «проинспектировал», разбавляя разговор своими шутками и прибаутками, от которых я отвык за время нашей вынужденной разлуки. И теперь снова встретил их с великой радостью. Затем Муаед посерьезнел, предложил присесть и поговорить.
– Это все хорошо, что ты освоил новую интересную специальность, но знаешь, не твое это. Ты должен писать. В нашей черкесской газете идет смена поколений. Нам нужны молодые журналисты. Ты должен, просто обязан прийти к нам. Ты пиши материалы. Обо всем, что интересно читателям. Заяви о себе. Читай газету внимательно. Присмотрись к другим и покажи себя, – сказал он мне.
Тогда же мы составили программу – минимум: о чем я должен писать, как…
В тот памятный день мой друг «выписал» мне «путевку» в журналистику. Я начал писать. И действительно пошли публикации. Потом, спустя несколько лет, я пришел в газету. И мы начали работать вместе, заниматься любимым делом.
Больше десяти лет мы проработали в одной газете. Мы делились друг с другом впечатлениями о публикациях, делали наметки на будущее. Он мне читал свои стихи. Мы продолжали видеться и общаться и после того, как он перебрался на телевидение.
Нашу дружбу и наше сотрудничество прервала неумолимая смерть. Когда не стало Муаеда Пхешхова, я творчески осиротел. После этого я не один месяц ходил сам не свой. Долго еще мои пальцы по привычке набирали знакомый телефонный номер. Но печальные гудки напоминали мне еще и еще раз, что голос по этому телефону мне уже больше никогда не ответит.
Но у меня осталась привычка на все смотреть ироничными глазами друга, задаваться вопросами: «Как бы тут поступил мой друг? Что бы он сказал, как отреагировал на ту или иную ситуацию?»
Спустя годы я оказался в Праге, прожил там долгие годы, объездил чуть ли не весь мир. Работая на археологических раскопках в Праге и ее окрестностях, я рассказывал чехам о своем друге, его анекдоты, даже читал его стихи, по мере способностей переводя их на чешский язык.
Глазами Муаеда я смотрел на европейские и американские города, на развалины Карфагена в Тунисе… Словом, где бы я ни оказывался, везде со мной была неугомонная и чуткая душа моего друга…
Говорят, человек жив до тех пор, пока жива память о нем. Жив и Муаед, потому что мы помним о нем.

Х. ДОБАГОВ.