Память о Великой Отечественной не стареет, не вянет, не стирается, потому что война особым образом впечаталась в историю каждой семьи в нашей стране. Она живет и, уверен, навсегда останется жить в наших семейных альбомах. И ничто так не приближает ее к нам, как лица наших родных, хлебнувших столько горя, которое принесла война! Мы вглядываемся сквозь время в эти лица и восхищаемся мужеством наших родных!

Вот фото моего прадеда Хамзета Лялуовича Капова. А рядом – его письма с фронта, ордена и медали, наградные листы, газетные вырезки – для меня лично само прикосновение к этим бесценным вещам является большой честью…

Хамзет Лялуович родился 15 февраля 1915 года в ауле Старо-Кувинск. До призыва в армию мой прадед работал кузнецом в колхозе. В 1939-м он был призван на действительную службу, там же и застала его война.

Мой прадед был одним из тех, кто первым вступил в битву с врагом. Воевал он в 339-й стрелковой дивизии в роте автоматчиков. Эту роту в полку называли интернациональной. Здесь были: русские, евреи, армяне, адыгейцы, украинцы, абазины. Они рядом стояли в окопах, ходили в контратаки, выносили раненых товарищей из-под огня, и в их сплоченности, братстве была главная сила, которая страшила гитлеровцев.

Когда дивизия, в которой воевал мой прадед, отходила к Ростову, их теснили танковые полки немецкого генерала Клейста. Противник был закован в броню, а у наших винтовки, несколько пушек да бутылки с горючей смесью. Силы неравные. Между тем пришел приказ остановить гитлеровцев и отбросить их на запад.

Наши несли огромные потери. Однажды, едва отрыли окопы, немцы начали танковую атаку. Одна из бронированных машин остановилась перед третьим взводом. Из башни ее, прикрываясь крышкой, высунулся немец:

– Рус, сдавайся!

Наглость гитлеровца на какие-то секунды парализовала наших бойцов. Но тут из ближнего к танку окопа полетела бутылка с горючим. Пламя лизнуло левую бочину машины. И тотчас взметнулись руки с бутылками над соседними окопами. Бойцом же, который первым метнул бутылку, был мой прадед, Хамзет Лялуович Капов. Всю свою горечь за отступление, всю накопившуюся ярость он вымещал на захватчиках.

…Шли ожесточенные бои возле села Рясное Ростовской области. Выбрав позицию в старой каменоломне, Хамзет окопался среди бурого каменного крошева, зеленел один ветвистый куст. По листьям мой прадед определил: это шелковица (тутовник). Неведомо, каким ветром занесло в карьер ее семечко, как оно укоренилось среди камней. Но шелковица упрямо тянулась к солнцу.

Ночами Хамзет пробирался к ручью, протекавшему в балке, которая простреливалась. Возвращался всегда с котелком воды и выливал ее под куст и смущенно объяснял всем: «Растет-то среди камней». А на рассвете, покинув свой окоп, нередко залегал у шелковицы с винтовкой. Мой прадед в роте был снайпером. Лучшей позицией считал бугорок у куста: с него хорошо просматривались брустверы немецких окопов. Свыше двух десятков гитлеровцев вывел Капов из строя, получил благодарность командования полка, был награжден именной снайперской винтовкой.

Но однажды возле шелковицы разорвалась мина: противник обнаружил позицию снайпера. С того дня немцы буквально засыпали бугорок минами. В шелковицу не попадали. Снаряды ложились в центре каменоломни. А тут находился командный пункт, строился дот, хранились боеприпасы. Куст как бы притягивал к ним вражеский огонь, и было решено убрать этот ориентир для противника. Командир роты Анатолий Голузов приказал подрезать саперной лопаткой шелковицу. А на рассвете выяснилось: куст цел, вот только… Капов, исполнительный Капов, не смог уничтожить деревце. Он согнул его и обложил камнями, плитками известняка. Для фашистов теперь шелковица была скрыта. Для них она стала бугорком, похожим на множество соседних…

– Прости, командир, – виновато проговорил Капов. – Не смог я из-за гадов погубить живое. Может, она еще вырастет, ягодами дети будут лакомиться…

Может, тогда мой прадед Хамзет Лялуович вспомнил, что такие же деревья растут в его дворе, в его родном ауле…

Моего прадеда ценили в полку не только за снайперское искусство. Пожалуй, ни одна разведка в полосе полка не проводилась без его участия. Разведчики охотно брали его на поиски «языка». Знали: боец надежный, не оставит в беде. «Сам погибай, а товарища выручай» – этот святой воинский закон, казалось, был в крови бойца-горца.

В июле 1942 года наши войска вели тяжелые оборонительные бои под Ростовом.

– Мы окопались на склоне балки, – вспоминал командир роты Анатолий Тимофеевич Голузов. – Перед нашими позициями появились немецкие танки. Кручу ручку телефонного аппарата, пытаясь дозвониться до артиллеристов. Неожиданно на меня навалился Хамзет Капов, прижал к стенке окопа. В этот момент над нами пронесся «мессершмитт» и рядом грохнул взрыв. Хамзет сразу обмяк, пальцы разжались. Выгоревшая гимнастерка покрывалась алыми пятнами. Кровь сочилась из ран на шее, плече, голени. Перевязав его, отправили на проезжавшей невдалеке артиллерийской упряжке в сторону Ростова.

После тяжелого ранения под Ростовом мой прадедушка Хамзет Лялуович долго лечился в Бакинском госпитале, раны заживали трудно. После нескольких операций осколки удалили, остался лишь один – возле сердца.

После излечения снова просился на фронт…

Отгремела война. Вернувшись в родной аул, мой прадедушка сменил солдатскую гимнастерку на пиджак рабочего человека, стал механизатором в родном колхозе. Энергии, настойчивости ему было не занимать. На него равнялись, ему подражали все те, кто трудился рядом. А еще он женился, вырастил пятерых детей…

Много фронтовых дорог пришлось пройти его командиру Анатолию Голузову: Кавказ, Курская дуга, Киев, Житомир. Но никогда не забывал он Хамзета Капова. После войны долго разыскивал своего снайпера-спасителя. И спустя 25 лет долгожданная встреча состоялась.

В нашу школу в родном ауле моего прадеда пришло письмо от Анатолия Тимофеевича Голузова, бывшего командира, а теперь корреспондента газеты «Правда». Он разыскивал своего боевого товарища Хамзета Лялуовича Капова. Велика была радость командира, когда в ответ он получил письмо от самого Хамзета.

Встретились же они на одном из праздников Победы в Матвеевом Кургане, где в войну свела их судьба. Мой прадед рассказывал, как после злополучного ранения попал в госпиталь и как сложилась дальнейшая его судьба. «Перед выпиской из госпиталя меня просветили рентгеном. В легких нашли какой-то белый кружок, – делился мой прадед, – предлагали операцию, да я отказался, подумал: и так проживу, рассосется кружок. И вот живу. На здоровье особо не жалуюсь. Только сердце, бывает, побаливает. Вдруг кольнет что-то. Как сейчас».

Позднее они встречались много раз. В Старо-Кувинске, в Рясном, на старых окопах. И всякий раз, разволновавшись, мой прадед прикладывал руку к сердцу.

Как-то раз бывший командир А. Голузов лечился на курорте, недалеко от Черкесска, от аула, где жил мой прадед. Прадед решил повидаться с боевым товарищем и приехал в гости. Ночи напролет они не смыкали глаз, засыпая друг другу вопросами: «А ты помнишь?» В горах Кавказа, в уютной санаторной комнате, они вспоминали фронтовой Матвеев Курган, огненную долину Миуса, Волкову гору, кровавую рясненскую каменоломню и ту балку… Опять Хамзет Лялуович коснулся груди:

– Курить бросил, а на сердце что-то находит. Не в сердце ли причина?

Анатолий Тимофеевич повел Хамзета в санаторную поликлинику. Там сделали рентген. На снимке в легком около сердца четко светлел кружок, какой показывали Капову при просвечивании в госпитале в сорок втором. Не «рассосался» он, не «растаял», как надеялся прадед. То был непроницаемый для рентгеновских лучей железный осколок, который мог убить Голузова. Дружба русского псковича и абазина из Карачаево-Черкесии была скреплена самой кровью…

Много обелисков в честь воинов-героев по всей стране. Они возведены из бетона, стали, мрамора, но есть у нас в стране памятник, на который не затрачено ни грамма материалов, ни копейки денег. Он – живой, зеленый. В поле возле села Рясное издали видно развесистое дерево. Оно стоит у «заплывшего» старого окопа, окружено оградой. На ограде – табличка: «Солдатское дерево снайпера 1137-го стрелкового полка Хамзета Капова. Охраняется пионерами села Рясное».

За свои боевые и трудовые подвиги Хамзет Лялуович Капов был удостоен ордена Отечественной войны второй степени, медалей: Суворова, «За освоение целинных земель», «Ветеран труда». Я горжусь моим прадедом!

М. КИЛБА,
учащийся СОШ а. Старо-Кувинск.