Парней, как сказали бы сейчас, или юношей, как несколько возвышенно благородно называли молодых людей до войны в семье Умара Коркмазова из Верхней Мары, было четверо – Мустафа, Исхак, Хасан и Хусей, плюс две дочери Аминат и Хауа.

Когда началась война, на фронт ушли трое сыновей Умара – Мустафа, Исхак и Хасан. Мой рассказ об Исхаке, его первым проводили на фронт с платформы присмиревшего и тревожного вокзала станицы Баталпашинской.

Свой первый бой Исхак принял в составе 1161-го стрелкового полка 351-й стрелковой дивизии под Харьковом, где развернулись жаркие, тяжелые бои.

– Харьков был хорошо подготовлен к обороне, даже в случае окружения, – говорил Исхак Умарович, – но в октябре 1941-го пришел приказ об отступлении. Зачем? Почему? Эти вопросы не давали нам покоя, и только много позже мы узнали, что решение Ставки было вызвано тяжелейшей ситуацией, сложившейся в обороне соседних фронтов и стремительным продвижением фашистов к Москве. Отступали, конечно же, с боями. Мне повезло в том плане, что вскоре в нашу часть попали мои земляки Азрет Хачиров, Мухан Байрамуков, Хызыр Джанкезов, Юсуф Узденов.

Поскольку задачей части, в которой воевал Исхак и его сотоварищи, было введение в заблуждение противника, дабы оттянуть его силы от Москвы, бойцы стали все чаще окапываться при отступлении и вести затяжные бои.

– Как правило, поступавшее пополнение было без всяческой подготовки и сразу «с колес» шло в бой, и это вело к большим потерям, – вспоминал ветеран, – тем не менее мы держались и провели с десяток крупных боев. Помню, одну высоту держали полторы недели… Столько же ждали кухню… Пайки выгребли подчистую.

Бойцов с ног валило от холода и голода, от бессонницы… В один из таких дней внимание Исхака привлекла лиса, которая копошилась в глубоком сугробе, несмотря на непрерывный свист вражеских пуль и автоматную трескотню. Исхак подполз к разворошенному лисой сугробу и ахнул, из него торчала мерзлая лошадиная нога… Лежа на снегу, Исхак почти три часа разрезал на ломтики мерзлую конину, потом рассовал ее по карманам и пополз обратно.

– Вид у меня был такой, что ребята покатились со смеху, который перешел в истерический, когда они поняли, что смерть от голода нам не грозит, хотя бы на некоторое время. Пышная тризна придала нам сил, но наутро, чуть свет началось такое, что всех родных было впору вспоминать, – рассказывал Исхак Умарович, – немцы перепахали снарядами всю высотку. Головы было не поднять. И можно было с полным основанием назвать подвигом поступок Юсуфа Узденова, поднявшего всех в контратаку и погибшего через полчаса в том же бою…

Атака захлебнулась, и мы стали отступать, и лишь один Мухан не сдвинулся с места, цедя сквозь зубы: «Не уйду, пока не отомщу за Юсуфа…». Куда бы мы без него? Отбивались до тех пор, пока не ранило всех троих, но самое страшное ранение – в живот – получил Мухан.

Мы вынесли его с поля боя и бросились догонять своих, но не тут-то было. Мухан был абсолютно нетранспортабельный и, сознавая это, беспрестанно просил: «Оставьте меня, я все равно не жилец, догоняйте наших, пока не поздно…»

То, что догнать своих с такой ношей невозможно, было очевидно, и потому без особого разбора, облюбовав в одном из сел хатку на отшибе, солдаты направились туда. Дом был явно оставлен жильцами, которые ушли вслед за отступающей Красной Армией. Бойцы тут же разложили раскладушку, застелили ее всем мягким и теплым, что попалось под руку, и уложили на нее Мухана, как вдруг увидели в окно вражеский танк, прямым ходом направляющийся к хате. Что делать? Мухана закидали вещами, небольшого роста, сухопарый Исхак поместился в поддоне печки, Хызыр встал за дверью… Танк подъехал, направил дуло в окно и… отъехал.

Солдатское дело в одиночку не делается. А если еще общее землячество, одинаковые судьбы, характеры… Такие люди, делящие между собой и хлеб, и табак, горой стояли друг за друга, заботились один о другом, как родные братья, на фронте, а тут такая непредвиденная ситуация, выход из которой нашел сам Мухан. Привстав из последних сил, он сказал: «Подайте воды, оставьте мне винтовку и идите. Аллах даст, выкарабкаюсь, нет – так расскажете родным обо мне. Постарайтесь выжить хотя бы ради этого».

Из-за неудержимых слез Исхак и Хызыр долго не могли разобрать дороги, которая вывела бы их к реке Оскол, а когда вышли на нужную, к ним присоединился еще один солдат из ударных группировок Юго-Западного фронта – Мустафа Гайнулин, выбиравшийся самостоятельно из окружения… Втроем стало спокойней – уже сила. По ночам шли, днем прятались в лесу. Пищей для обессиленных солдат служили лишь мерзлые ягоды…

Когда добрались до наших, солдат было не узнать. Истощенные, обмороженные, с истекающими гноем ранами, они еле стояли на ногах. Всех троих погрузили в санитарный вагон и отправили в госпиталь. Из прифронтового госпиталя – в кисловодский.

Дорога в Кисловодск заняла двадцать дней. Медики наложили на рану Исхака липкий пластырь, и он, мешающий оттоку раневого отделяемого, привел чуть ли не к разложению тканей, и потому в госпитале не решились делать Коркмазову операцию, но сделали все возможное, чтобы осколки вышли с гноем. Некоторые остались в плечевой кости навсегда…

Через два месяца Хызыра и Мустафу выписали и отправили на фронт, а Исхака комиссовали. Дома он вновь подался в табунщики. Тут грянул черный ноябрь 1943-го. Семья Коркмазовых попала в Келесский район Казахстана, а жена Мустафы, Гытды, – в село Ивановка в Киргизии.

И в ссылке пробивал себе Исхак дорогу тяжело, но напористо, по-солдатски. Работал табунщиком, растил семерых детей. Старшей из детей было 13 лет, младшему всего три годика, когда из жизни ушла их мать Стампул. Много позже войдет в дом другая женщина – Хаммелек, и не только станет матерью для семерых детей Исхака, но и подарит ему еще одного сына – Мухтара и двух дочерей – Каракыз и Мали.

Нет уже на свете Исхака и Хаммелек, ушли из жизни пятеро детей ветерана, но здравствуют остальные. Положил начало учительской династии его сын Халит, проработав всю сознательную жизнь учителем математики и завучем в родном ауле Верхняя Мара, его дело продолжили младшие дочери Исхака. Окончил Тимирязевскую академию Тохтар Исхакович, и сейчас многие внуки Исхака – а их 36(!) – занимаются с его подачи сельским хозяйством. Конечно же, дед успел порадоваться первым внукам, но не узнал, к примеру, о том, каким профессионалом стала его внучка – мировой судья Зеленчукского района Лариса Чагарова, как знаменит в республике певец, заслуженный артист КЧР Солтан Байкулов, как ценят в Министерстве образования и науки республики бухгалтера Тамару Чотчаеву, как не хватает спортивному сообществу Северного Кавказа Казбека Чагарова, ставшего двукратным чемпионом мира по армрестлингу незадолго до своей трагической гибели…

Негромкий и сдержанный, скромный и трудолюбивый ветеран войны Исхак Коркмазов надолго останется в благодарной памяти людей, порукой чему в том числе и его славный, многочисленный род, в котором уже и его праправнуки благословляют подвиг всех фронтовиков, что не знает равных… 

Н. ЭДИЕВА,
п. Майский.