Азал КРЫМШАМХАЛОВ

Так называют в Тебердинском государственном заповеднике лесника Азала Крымшамхалова, к которому я и решила наведаться, правда, день для этого выбрала не совсем удачный. Город Теберда изнемогал от жары, и пока такси проезжало по улицам города и близлежащих аулов, залитых горячим маревом, казалось, что шины прилипают к асфальту, да что шины, коровы отказывались пастись, предпочитая улечься на асфальте, расплывшись по нему сытыми боками, лишь бы только их обдавало ветром от то и дело проезжающих автомашин. В заповеднике тоже никаких признаков жизни. За исключением ребятишек, играющих в сосновом кряжистом бору. И самоизоляция была тут не причем, потому как ограничительные меры смягчили, если не сказать, отменили, сняли накануне, виной тому была все та же жара… Зато Азалу Окубовичу нещадный зной был явно нипочем, он с усердием поливал саженцы елей и сосен, которые он высадил в мае этого года в честь 75-летия Победы…

– Азал Окубович, говорят в заповеднике вас называют за глаза «лошадником на всю голову»?

– Да по мне пусть даже в глаза говорят, потому что это истинная правда. Пасти лошадей я начал еще в раннем детстве, помню в школе, начитавшись мифов Древней Греции, даже хотел стать кентавром, за что был высмеян отцом. Тем не менее отец, приучая к самостоятельности, часто сажал меня на какого-нибудь далеко не отчаянного коня и пускал в свободное плавание. И пусть я не мог помочь коню каким-либо своим опытом, по крайней мере помогал ему тем, что не мешал делать то, что конь сам отлично знал…

Когда подрос, часто ходил в ночное с ребятами постарше. Это самые незабываемые впечатления в моей жизни. Ты сидишь у костра на полянке, а рядом на росном лугу пофыркивают лошади, скрытые темнотой… А какая потрясающая картина утром, когда все вокруг верещит, стрекочет, цвиркает в травяном царстве, а ноги, колени, закинутые шеи лошадей, омывает травяная роса… Нынче все по-другому. О ночном молодежь представления не имеет. Сегодня лошади по ночам все больше по обочинам федеральной трассы Черкесск-Домбай пасутся, создавая сплошь и рядом аварийные ситуации, и нередко со смертельным исходом…

Удивляться таким рассуждениям не приходится, потому что семья Крымшамхаловых прожила всю свою жизнь не рядом с природой, а в ней, оттого и неравнодушное, трепетное отношение к природе – было и есть частью жизненной философии большой трудолюбивой семьи.

Крымшамхалов, естественно, держит лошадей. Удача и бережливость, зоркий глаз на таящиеся в лошадях достоинства помогли ему подняться от лошадника-любителя до хозяина маленького, но удаленького табуна, есть у него в хозяйстве и крупный рогатый скот, и как тут не поинтересоваться: «Азал Окубович, а где пасутся ваши лошади, ведь содержание и выращивание их – дело нелегкое даже при подходящих условиях, ну а насколько оно удобно сегодня при всякого рода непредсказуемых поворотах и говорить не приходится?».

– Вся скотина – лошади, коровы, бычки, дойный гурт – определена. Бычки, коровы с раннего лета до поздней осени, так сказать, до первых заморозков, пасутся высоко в горах, где за ними за определенную плату приглядывают пастухи, живущие на кошу. За дойными коровами никакого пригляда не нужно, потому что куда бы они ни забрались в поисках сочной травы, домой, к телятам, вернутся минута в минуту. Что же касается лошадей, они, как кошки, которые гуляют сами по себе. Но, как правило, в лесу, на лугу, морочить голову себе чем-либо другим им абсолютно незачем, они знают, дома их всегда ждет сухой овес, прессованное сено. С кормовой базой проблем не бывает. К примеру, в этом году первый укос мы уже сняли, со второго, по идее, должны взять вдвое больше, несмотря на непереносимую жару. Ведь дожди и грозы никто не отменял…

– А как управляетесь по хозяйству, когда и работу никто не отменял?

– Лев Толстой говорил: если в любом путешествии хочешь забыть о себе – возьми с собой ребенка. Так и мои дети, – их у меня трое: две дочки и один сын – всегда рады помочь отцу, в особенности Асланбек. Впрочем, в заповеднике каждый, кто может, помогает другому. Так было заведено при Джапаре Салпагарове, который руководил заповедником, можно сказать, без малого полвека, так продолжается и при Джуккаеве. Таулан Маркизович не терпит халтуры в деле, что в сочетании с отсутствием дипломатической гибкости где-то способствует его репутации диктатора, но больше образцовому порядку, тем не менее помочь своим сотрудникам, рабочим в чем-то личном для него – святое.

– Самый момент поговорить о работе. Трудна должность лесника?

– Без работы не сидим. Сойдет снег – боремся с пожарами, ближе к осени сдерживаем натиск «любителей леса», а еще санитарные рубки, прокладка просек, досмотр за порубщиками. Словом, отвечаем за весь лес и все работы в лесу.

– Я так понимаю, что «любители леса» – это грибники, люди, собирающие малину, целебные травы и так далее. Но разве можно запретить людям выезд, выход на природу, совместить приятное с полезным?

– Отвечу вопросом на вопрос. Но разве не говорящее само за себя название предприятия, в котором я тружусь? Территория заповедная, но в наших лесах частенько собирают грибы, малину, разную дичку многие местные жители, туристы, и иной раз так оберут все, что на зиму обитателям леса ничего не остается, вот и спускается голодный медведь или шакал на территорию людей, а это, сами понимаете, чревато самыми непредсказуемыми вещами. К примеру, несколько лет назад по заповеднику бродил явно оголодавший медведь в поисках пищи, и если бы мужики его не напугали, дабы он ретировался, неизвестно, чем бы все это кончилось, ведь каждое утро доить коров женщины – а коровники в заповеднике на отшибе – выходили в пять-шесть утра… Медведь хоть больше и не показывался, но переполоху наделал, потому что мужчины заповедника дежурили по вечерам в ожидании опасного визитера еще не один день…

– Азал Окубович, во всех лесничествах кордоны расположены в лесу, во всяком случае, с дороги надо съехать, а ваш прямо в заповеднике, да еще на территории уникальных женьшеневых плантаций, где священнодействовал, другого слова не подберешь, легендарный ученый, доктор биологических наук, писатель Алексей Малышев.

– «Да, были люди в наше время…». Алексей Александрович был гордостью заповедника, и я имел счастье быть с ним знакомым, но когда Малышева не стало, к великому сожалению, сошел на нет и его уникальный опыт выращивания «корня жизни» в наших широтах… Земля, конечно, пустовать не могла, вот и обжилось здесь тебердинское лесничество.

– Азал Окубович, семья по тебердинским меркам у вас небольшая, как распоряжаетесь излишками молока, мяса?

– Меня менее всего всегда привлекала жажда каких-то материальных дивидендов, во-первых, у меня есть два брата и сестра, есть близкие родственники у моей супруги, которые с пустыми руками – а навещаем мы друг друга через день, поскольку родителей уже нет в живых, – из моего дома никогда не выйдут. Как и любой другой, кто переступит мой порог. Во-вторых, в заповеднике на нынешний день живет немало стариков, бывших сотрудников заповедника, которым я всегда рад помочь всем, чем могу. И в-третьих, лошадей под нож я не пущу, даже если останусь без куска хлеба. Они у меня для души…

И это не голословные вещи. Характеристики, которые Азалу дают его коллеги, сплошь имена существительные – доброта, ум, храбрость, порядочность, отзывчивость.

– Взять в это агрессивное время боль чужого человека на себя – это дорогого стоит, – рассказывает госинспектор оперативной группы заповедника Магомед Канаматов, – я приведу лишь один случай, хотя мог бы привести с десяток. Когда в прошлом году в Теберде пропала женщина, которая ушла в горы в полном одиночестве и не вернулась к ужину в санаторий, ее вышли искать наравне со спасателями, работниками МЧС, практически все мужчины города. Ближе к вечеру, понятное дело, все расходились по домам, а Азал, можно сказать, ночевал в горах со своим конем до тех пор, пока не нашли, к сожалению, тело…

– Мне довелось повидать немало преуспевающих людей самого разного калибра, но ни у кого не видел столь гуманистического мировоззрения, как у Азала, – говорит бизнесмен, друг Азала из Невинномысска Петр Власов, – сколько раз такое бывало, приедешь к нему в гости, ну, думаешь, сегодня отдохнем: либо на лыжах покатаемся, либо в горы на лошадях поднимемся… Но нет, сначала подправим соседской старушке забор, или поможем разгрузить сено другу… Как-то спросил его: «Азал, тебе не жалко одалживать своих лошадей, за которыми ты ухаживаешь, как за малыми детками, для вспашки огорода или того хуже, для спуска сена с гор чужим людям?», он в ответ лишь рассмеялся: «Не переживай, братишка. Пустые сани легко, играючи тянутся за лошадьми по склону и также легко идут вниз гружеными…».

В народе говорят: «Там, где не знают тебя, лучше иметь одежду, а там, где знают, – ум». После всего услышанного и увиденного в Теберде, будь моя воля, я бы дала Крымшамхалову другое прозвище: «Ума и добра палата».