Источник — Фото из семейного архива

Среди многих памятных и волнующих событий Великой Отечественной войны победа советских войск в августе 1943 года в Курской битве стала одним из выдающихся в истории Второй мировой войны. К сожалению, все меньше и меньше очевидцев тех событий, ряды ветеранов катастрофически редеют, и с этим ничего не поделать, ибо есть на свете то, с чем расстаться невыносимо, но приходится…

К счастью, человека, о котором хочу рассказать, я успела застать в живых и записала его воспоминания с помощью дочери…

Аскер Эбзеев родился в 1916 году в ауле Карт-Джурт. Окончил школу, следом – педагогический техникум, после окончания которого успел поучительствовать в Маре, подиректорствовать в Сары-Тюзе и даже стать заведующим Усть-Джегутинского отдела образования…

Его служба в армии и финская война совпали. Аскер командовал взводом пехоты на острове Вуокс. В марте 1940 года он был ранен в плечо, а через 12 дней война закончилась. Первую свою фронтовую награду – медаль «За отвагу» – он получил за участие в последнем островном бою. Ее Аскеру вручил лично председатель президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин.

Награду солдату вручали в Кремле, а вскорости он вновь возьмет в руки оружие. Великая Отечественная война застала Эбзеева под Орлом. Аскера назначили секретарем партийной организации 848-го артиллерийского полка.

Аскер Батталович этого не говорил, но я больше чем уверена, что этим назначением он был обязан своему хорошо поставленному, жесткому, весомому дикторскому голосу, а еще своим энциклопедическим знаниям, которыми мало кто мог похвастаться на фронте. Его статьи, которые регулярно печатались во фронтовой газете «На разгром врага!», переходили из рук в руки, у самого Аскера Батталовича не сохранилось ни одной корреспонденции, а вот его земляк и однополчанин Суюнчев сохранил многие записи друга…

– Конечно же, первые месяцы были самыми трудными, – вспоминал Эбзеев, – мы отступали. Как сейчас помню, вражеские самолеты при отступлении гонялись за каждой нашей машиной, кружились, как стервятники, за каждым отдельным человеком, и тем не менее, придя на выручку под г. Ефремовом 283-стрелковой дивизии, наш полк только за один день уничтожил более 500 солдат, пять танков и четыре склада боеприпасов. Потом с 4 по 21 октября прикрывали курское направление, помогая выйти из окружения 13-й армии. Но уже в ноябре фашистам удалось вклиниться в стык обороны между нашим полком и 237-й стрелковой дивизией. В том бою полегло немало наших солдат… Впрочем, поля были усеяны и трупами фашистских солдат и офицеров также…

– Тактика и стратегия войны в деталях нам была неизвестна, – говорил Аскер Батталович, – как сказал один поэт: «Солдат не видит всей войны… У каждого был свой радиус обзора.». К примеру, о том, что накануне нападения на СССР немцы получили подкрепление в виде нескольких десятков дивизий стран-сателлитов, мы же вынуждены будем только на собственные силы полагаться, мы узнали довольно-таки поздно.

И тем не менее заря будущей победы стала быстро разгораться. К концу 1941 года на счету полка, в котором воевал Аскер, было свыше 80 уничтоженных танков, 50 станковых пулеметов и так далее. В это же время полк был переименован в 9-й гвардейский.

Гвардейское знамя, овеянное славой, вручали 23 февраля 1942 года у деревни Поляна, где все однополчане снялись на память. Простой снимок на плохой дешевой бумаге, стертый на сгибах, потому как хранил его солдат в кармане гимнастерки, пропахшей потом и пылью дорог, но для него он был дороже всех ценных бумаг. Так же бережно он хранил лишь письма из дома…

«В разговоре с ветеранами войны, отцовскими друзьями, часто замечала, что они редко вспоминают о природе, а папа часто говорил, как ему хотелось посидеть в лесу на пенечке, – рассказывает Ляля Аскеровна, – погладить израненное осколками дерево, послушать пенье птиц, помечтать о том, как он вернется домой и прижмет к груди мать…

Откуда ему было знать, что только ожидание Аскера держит мать на свете, получившую уже похоронки на двух других сыновей… Старший брат Аскера Магомед погиб под Сталинградом, от несовместимых с жизнью ран ушел из жизни брат Курман – кавалер орденов Красной Звезды и Отечественной войны второй степени… Говорят, бабушка чувствовала день гибели, смерти своих сыновей и только за моего отца была спокойна, точно знала, что он вернется с войны…»

Война научила Аскера понимать мысли, муки, чувства окружающих, и потому он всеми фибрами души пытался удержать себя или предостеречь других от ненужного риска. Но когда его друг наводчик Украинцев попадет в окружение, бросится на его выручку, не раздумывая, причем, ведя бой одним орудием, заменив вышедшего из строя командира орудия.

Однажды на территории врага была оставлена полковая пушка, и Эбзеев с двумя бойцами вытащил ее прямо из-под носа противника, за что (ну, естественно, не только за это) был награжден орденом Красной Звезды.

Без тяжелого боя памятная вылазка не обошлась, и в том бою Аскера так сильно контузило, что он на двое суток потерял зрение…

Шло третье лето войны. Все взоры немцев были обращены к Курскому выступу, создающему, как казалось, благоприятные условия для ударов по советским войскам как с севера, так и с юга. Немцы мечтали взять реванш за поражение в Сталинградской битве и потому бросили все свои силы на Курскую дугу. Аскеру, который так мечтал отомстить за братьев, не довелось сойтись врукопашную с врагом конкретно на Курской дуге, но в выпрямление северной части Курской дуги он внес свою лепту, за что был удостоен очередной награды.

Соотношение сил на фронте неуклонно и стремительно менялось в нашу пользу. В январе – марте началось общее наступление советских войск от Ленинграда до Кавказа. Словом, уже ничто не представляло для нашей страны былой опасности. И тут в жизни Эбзеева, который спит и мечтает дойти до Берлина, происходит странное событие. Его направляют в Москву на курсы повышения, оттуда в Туркестанский округ якобы для подготовки кадров на фронт. Но как только Аскер прибыл в Ташкент, ему сказали: «Вы уволены в запас. Виной тому – неблаговидное поведение вашего народа, который депортирован в Среднюю Азию. И вам, понятное дело, туда же дорога».

Разумеется, Эбзеев тотчас отправился в Азию. Радость встречи с родными была столь велика, что Аскер в первые дни даже не думал о том, чем займет себя на чужбине, но все получилось как нельзя лучше. С 1944 года по 1957-й он работал заместителем директора Фрунзенской пеньджутовой фабрики. В том же 1957 году одним из первых приезжает на Кавказ – принимать, расселять свой реабилитированный народ.

А дальше жизнь Эбзеева пошла по нарастающей: председатель Малокарачаевского райисполкома, директор завода железобетонных изделий, начальник ПМК-31… И после ухода на пенсию он практически ни одного дня не отдыхал, возглавлял совет ветеранов войны и труда в Карачаевске, поддерживал тесную связь со школами, уделял большое внимание военно-патриотическому и интернациональному воспитанию молодежи, принимал активное участие в общественной жизни родного города, при этом шума – восхваляющего, благодарящего, юбилейного – вокруг себя не любил. Даже те, кто работал с ним долгие годы рядом, не смогли бы назвать его фронтовые награды. А их немало и каких! Орден Красной Звезды, орден Отечественной войны первой степени, медали «За отвагу» и много других – трудовых, тех, что вручались уже после войны, по поводу юбилеев. В 1992 году после преждевременного ухода из жизни двоих сыновей у ветерана резко ухудшается зрение, а потом он и вовсе перестает видеть. Его «глазами», «руками» до конца его дней становится Ляля.

«Мы с детства росли в воздухе, который был наполнен заботой о других, заботой-нормой, заботой-привычкой, оттого и наши с братьями сердца благодаря отцу и матери, которая ушла из жизни рано, становились мудрее, учились сложности людских отношений, учились страдать и сострадать всем окружающим, независимо от национальности и вероисповедания, – рассказывает Ляля Аскеровна. – А сам отец не переставал даже перед смертью, когда изрешеченное войной и жизнью сердце отсчитывало последние минуты, беспокоиться за других – родных, друзей, бывших однополчан… И сегодня, когда отца уже нет, а ты только и слышишь от разных людей разного возраста: «У него души и мудрых слов на всех хватало…», на сердце становится так легко и покойно, как будто сижу я с ним на поляне в лесу, глажу березовые деревья и слушаю пенье птиц…