Представитель нового поколения кавказских режиссеров Андзор Емкуж хорошо известен в нашей республике. Он уже не первый раз ставит спектакли в Черкесском драматическом театре им. М.О. Акова, а потому Карачаево-Черкесия для него – почти дом родной. Тем более что и супругу он выбрал себе из аула Али-Бердуковского.

В данный момент талантливый кабардинский режиссер ставит в Черкесске новый спектакль – «Маменькин сынок» по пьесе известного писателя Зураба Бемурзова. Собственно, чем не повод встретиться с учеником самого Марка Захарова и не поговорить об особенностях профессии и проблемах современного российского театрального и киноискусства? Или о том, в чем заключается роль современного художника – в создании приемлемых обществом иллюзий или умении выстраивать собственную творческую траекторию? Или насколько режиссура, равно как и любая другая деятельность, ограничена скрепами и условностями? И вообще, что нужно преодолеть художнику на пути к сияющим вершинам признания и успеха?

С этого вопроса мы и начали нашу беседу.

– Прежде всего нужно преодолеть внутренние сомнения, – убеждён Андзор. – Должны быть уверенность и осмысленное понимание того, что и ради чего творить. Художник должен быть беззаветно, безоглядно предан своему делу – только тогда эта величайшая преданность, помноженная на постоянные поиски, бессонные ночи, тысячи эскизов, прокручиваемые в голове, даст результат и, возможно, приведёт к этим пресловутым вершинам.

– Ради чего? Самореализации, зрительского признания или материальной составляющей?

– А вот тут надо чётко различать эту тонкую разделительную полосу между классическим искусством и предпочтениями народа. Потому что, с одной стороны, художник не должен идти на поводу у масс, как бы коммерчески выгодно это ни было. Он должен помнить, что является проводником высокого искусства, а не скоморохом, развлекающим толпу. С другой стороны, художник тоже хочет есть, а кроме того, он творит ради людей. И чтобы народ захотел заплатить за твоё творчество своим рублём, надо его заманить зрелищным искусством.

И вот в этом проблема современного театра и киноискусства, которые уходят в китч, попсу, то есть самый низкий уровень культуры, который, как я уже говорил, выстраивается только на коммерческой основе и в лучшем случае имеет слабые рудименты классического искусства. Форма, а не содержание, обёртка, а не начинка – вот что сейчас стало главенствующим. Поэтому в современном кино мы видим обилие графики, спецэффектов, звука, цветокоррекции, в то время как актерская игра или режиссерские ходы либо слабо видны, либо их просто нет. Заманив зрителя зрелищностью, многие авторы стали заложниками этого шоу. А актер в этом процессе перестал быть локомотивным продуктом, который не способствует созданию образа и становится одним из инструментов.

Понимаете, сейчас можно с помощью монтажа из положительного персонажа сделать отрицательного, оставив ему тот же текст. Из этого с грустью можно сделать вывод: смысл современного кино – это коммерция, обороты в прокате, бизнес. Но нельзя судить категорично – это хорошо или плохо. Просто надо начинать относиться ко многим проектам не только как к средству воспитания души, но и как к качественному бизнес-проекту.

– Андзор, вырисовывается какая-то печальная перспектива…

– Я не пессимист. И скажу, что советская школа не канула в лету, к счастью, она продолжает жить во многих учениках. Потому ситуация с тем же кино потихоньку начала выравниваться. Еще до пандемии – я прослеживал ситуацию – кинотеатры начали бить рекорды по сборам, а наши российские фильмы начали опережать по сборам зарубежные, то есть стали вполне конкурентоспособными. И это радует меня, профессионального режиссёра.

– Вы сказали: «профессионального режиссера». А чем вам интересна ваша профессия?

– Тем, что свои мысли, взгляды и жизненную философию я могу выразить через свои клипы или концерты и даже через социальные ролики, через фильмы или спектакли…

Вот тут мы с Андзором плавно сворачиваем к теме театра.

– Театр для меня допинг, без которого я не смогу жить. Но мне трудно выбирать между кино и театром, – признается он.

– А как телевизионный режиссер не хотите попробовать себя?

– Нет, – категоричен Андзор. – На телевидении у режиссера руки связаны, нет свободы и куча редакторов, сбивающих твой личный полет.

Что ж, этот постулат я понимаю и принимаю безоговорочно. Я за свободу и профессионализм, ведь чтобы гордо нести знамя высокого искусства, художник должен иметь свой сильный ценностный хребет, который формирует классическая школа.

Такой школой для Андзора стали Высшие режиссерские курсы при Ленкоме в мастерской великого Марка Захарова. Эта высочайшего уровня культурная платформа развила и отточила профессионализм Андзора как театрального режиссёра, воспитав в нём особую требовательность, перфекционизм, умение смотреть за горизонт.

Именно это последнее качество побудило Емкужа три года назад открыть свою киностудию «Кавказфильм» – единственную на Северном Кавказе. Будучи директором этой киностудии, он позиционирует её как общекавказскую.

– Я готов предоставить эту площадку любому режиссёру, кто хочет снять кино. Я хочу, чтобы во всем мире через работы киностудии «Кавказфильм» знали о нас, о наших традициях, обычаях, истории, культуре. Я хочу, чтобы мир больше узнал о Кавказе!

Сам Емкуж снял пока один фильм – «Невиновен», который сразу был отмечен наградами на престижных кинофестивалях России (в Сочи, Санкт-Петербурге) и мира (в Канаде)… Не говоря уже о том, как сильно фильм полюбился зрителям, которые потребовали продолжения «Невиновен», причем с хеппи-эндом.

В этом фильме нет спецэффектов зрелищных – но есть духовные, скрепообразующие, отсылающие к базовой морали, вековые догмы и эмоциональная составляющая. Этот фильм – своего рода гимн высшей человеческой нравственности и мудрости. К слову, нравственность Емкуж ставит выше всего в своём творчестве, а потому не снимет ни за какие деньги непристойные безнравственные вещи.

– В принципе, это легко – не ставить то, что не хочешь. Самое сложное – это умение остановиться, – делится Андзор. – Потому что режиссёр все время придумывает что-то новое в ходе репетиций, после премьеры спектакля. Во время монтажа «Невиновен» я две недели не мог сказать «стоп, всё – выводим фильм на экран». Мы работали целыми днями без продыха, а ночью я видел сны об этом фильме. Утром я объявлял рабочей группе, что хочу изменить кое-что после своего сна, пока в один прекрасный день режиссёр монтажа не взмолился: «Андзор, давай ты не будешь спать…»

– Но тем не менее ты ведёшь за собой людей. Ведь нужно иметь особые качества, чтобы уметь это делать.

– Организаторские способности, умение убедить начинают проявляться уже в песочнице, когда ты объясняешь детям, почему трактор или машинка именно в этом углу и почему вам лучше играть в эту игру, а не в другую. Со мной это происходило так, – смеется Андзор. – Хотя сейчас в работе у меня не бывает «мы подумали – и я решил». Мы с актером разбираем его роль буквально на составные. Но спектакль – это мой сон, который я рассказываю. И в моем сне надо играть по моим правилам. Да, мне самому тоже приходилось играть по чужой режиссуре. Но я всегда хотел стоять по ту сторону камеры или сцены. И выражать свою мысль игрой актеров. А зритель… Услышав мой посыл, мое мнение, он с этим соглашается или нет.

– А на каком языке вы выражаете эту мысль?

– Все мои театральные постановки на адыгском языке, но я готов работать с любым театром, а не только с черкесским. Пусть приглашают! Что касается моей сегодняшней работы с черкесской труппой, то мне легко – все артисты креативные, горящие, веселые. Вообще, в Карачаево-Черкесию я всегда приезжаю с большим удовольствием.

– Кстати, у нас в республике открылась школа кино. Тому же режиссерскому мастерству будут обучать онлайн. Как вы относитесь к этой идее?

– Отрицательно. Назовите мне хоть одного известного режиссёра, который обучался онлайн. Это все самообман, на мой взгляд. Я – за классическую профессиональную школу по Станиславскому. Сейчас в черкесском театре директор Дина Акова набрала детей, и я параллельно преподаю актёрское мастерство. Мне это нравится, но пока я не знаю, как выстроить работу, чтобы не заниматься половинчато: тут – режиссурой, тут – преподаванием, тут – съёмками. В преподавание надо уходить с головой. Хотя я не исключаю момент, что в будущем я наберу детскую студию.

– А пока?

– А пока я мечтаю снимать кино и ставить Шекспира, Островского, Лопе де Вега. Я вижу в испанцах много параллелей с кавказцами. Повторяю, я готов работать с любой труппой, с любым театром. Вернее, не работать, а заниматься любимым делом, каждый раз новым.

– Какие вопросы вы себе задаёте, приступая к реализации нового проекта?

– Не будет ли мне стыдно потом перед своими родителями и перед своими детьми.

Знаете, вот на этой фразе мы и остановимся. Потому что лучше не скажешь: а не будет ли мне когда-нибудь стыдно за свою деятельность перед потомками и перед предками, ушедшими в вечность?