Читая стихи Зухры Булгаровой, вы сразу поймете, что написаны они ногайским автором. И не потому, что в стихах встречаются слова «юрта», «домбра», «акай» и т.д. У современной ногайской поэзии есть замечательная особенность: она несёт неповторимое дыхание ногайских дастанов и общетюркского фольклора, и Зухра – яркий тому пример. Почти тридцать лет она пишет стихи, и ни разу не сбилась с этого ровного, мощного дыхания безграничных степей, упирающихся в горизонт, ни разу не изменила далёкому голосу свободолюбивых предков. А благодаря великолепным переводам Владимира Романенко эти стихи отдельным сильным потоком влились в океан мировой поэзии.

Зухра БУЛГАРОВА

Утро в степи

Песня утра – в её переборы
Я вплела от строки до строки
Перепёлок степных разговоры,
И ромашек степных лепестки.

И холмов изумрудные травы,
Поднебесных вершин серебро.
И ветров семидневные нравы,
Что несут и тепло, и добро.

В эту песню вплела миг чудесный,
Что звездой осветил небосклон.
И азана призыв поднебесный
Из мечети на первый поклон.

Где-то солнце к рожденью готово,
За холмами порхает рассвет,
А вблизи озарением новым
Ото сна просыпается степь.

* * *

Не вписываясь в круг,
В немилости у жизни,
Чужая средь чужих,
Немая средь немых,
Оплакивая боль,
Обиды, укоризны,
Плачу за звуки слов –
Моих и не моих.

Они всегда со мной,
Свидетели деяний,
Я через них с душой
И с Богом говорю,
И в сумрачных ночах
В минуты покаяний
О всех своих грехах
Прощения молю.

И за стихи, где слог
Звучит легко и складно,
За нежности слова,
За доброту и злость,
За то, что в ритмах нот
Словесного парада
И вам, мои друзья,
Задуматься пришлось.

Мне тесен жизни круг –
Я в новый мир шагаю –
Мир полный красоты,
И света, и любви
Но где б ни лёг мой путь,
Я – помню, верю, знаю –
В ответе за слова,
Мои и не мои.

Идущие к солнцу

Кто знал, что меня он захватит в полёт –
Тот всадник отважный и бравый,
Сын солнечных гуннов, в чьём сердце живёт
Кочевников прошлая слава?

До этого чувства дремали в груди,
И древности дух притаился…
Но вдруг, как пожар в европейской степи,
Мой скиф на коне объявился.

Скакун в нетерпении топчет траву,
Колышет он гривою шалой…
«О, мой азиат, ты – мой хан Аспарух!» –
Душа моя страстно взывала.

Он в сердце тогда разбудил у меня
Атиллу, что гуннами правил.
Подайте, подайте степного коня!
Невестой я стала булгарьей.

И, к солнцу вдвоём направляя коней,
Два хана наш путь пролагали,
А предки на лицах моих дочерей
Черты степняков рисовали.

И так получилось, и так довелось –
Я стала женою булгара.
Мы – асов потомки, мы – гуннов народ.
Мы – к солнцу идущая пара!

Это чудо, что встретились, милый

Подарила нам встречу тропинка
Среди горных медовых долин…
Ты – холодной Сибири травинка,
Я – Кавказа степная полынь.

Ты меня защитишь от бурана,
Я от зноя тебя утаю.
Как прекрасно, светло и нежданно
Повстречались мы в этом краю!

Я о чуде судьбу не просила,
Но от воли её не уйти –
Быть нам рядом – травинке России
И полыни предгорной степи.

Домбра

В былые годы на степных просторах
Жил грозный Хан – могучий властелин.
И он держал под зорким властным взором
Народ и степь. И был у Хана сын.

Был сын отважным, был исполнен силой,
И Хан всегда гордился оттого,
Что нет нигде во всей степи батыра
Сильнее сына юного его.

Но враг однажды посягнул на степи,
И Хан решил Батыра в бой послать.
Войска ушли, а Хан сказал: «О смерти
Теперь повелеваю – всем молчать!

Я знаю, что вернётся сын из боя,
Но если скажут, что ему конец,
Такому смельчаку своей рукою
Я в рот волью расплавленный свинец.

…Но, видно, ворон вещий зло накликал –
Пришла молва – в бою погиб юнец…
И кто ж теперь осмелится владыке
Нести такое горе во дворец?

Но он нашёлся – старец умудрённый.
Он взял домбру, и, голову склонив,
Поближе подошёл к златому трону
И молвил: «Я хочу сыграть мотив».

И начал он. Мелодия звенела,
Тоска щемила, застила глаза,
И понял Хан, о чем домбра запела,
И покатилась жгучая слеза.

Старик играл, и сердце замирало,
И Хан сказал: «Я понял песни знак –
О смерти сына мне домбра сказала,
Но как теперь сдержать мне слово, как?»

«С тобой, владыка, струны говорили,
Вот с них и спрос», – ответствовал мудрец,
Отдал домбру, а Хан тот час же вылил
На торс её расплавленный свинец.

Из века в век с тех самых дней далёких
Свинцовым звуком давней старины
Звенит домбра, но нет в степях широких
Рассказчиков милей, чем две струны.

Машалла

Хранительнице старинных ногайских мелодий
Нанык Сикалиевой.

…Когда вдруг впервые гармонь заиграла,
Очнувшись от сна, пробудился весь люд.
Гармонь заиграла, гармонь заиграла!
К чудесному звуку соседи бегут.

Увидеть желали того, кого слышат,
Но не было их удивленью конца –
Предстала пред ними девчушка-малышка:
Видна лишь макушка, не видно лица.

А пальчики бегают шустро по кнопкам,
И все удивляются: «Ну и дела!
Играет так живо, и ладно, и ловко!
Так вот ты какая у нас, Машалла!»

Наверно, в то утро слились воедино
Гармони душа и душа нашей Нины.
И это не просто молва-похвальба –
Слились воедино Талант и Судьба.