Источник — Фото автора

Первое, что привлекает внимание в этом человеке, – это его глаза. Большие, просто лучащиеся добротой. И только потом отмечаешь его невысокий рост, не поредевшую к 91 году копну волос, роскошные брови…

Лично мне, как и всем моим одноклассницам, он запомнился с первого раза еще в начале 70-х прошлого века. Мы – девятиклассницы – с трудом достали билеты на гремевший тогда на всю страну индийский фильм «Материнское сердце». Как сейчас помню, кинотеатр имени Халилова был переполнен, зрители стояли даже в проходах. Фильм смотрелся на одном дыхании, и вот уже подходит к концу. Судья, ведущая процесс и гневно обличающая во всех смертных грехах подсудимую, вдруг узнает, что это ее мать, и тут же узнает всю правду о ее невинной, чистой, как слеза, жизни. Дочь произносит монолог, смысл которого сводится к одному: мама, прости. В общем, как-то так, но очень трогательно, если не сказать, душераздирательно. В зале плачут практически все женщины и дети, и вдруг за нашей спиной раздается рыданье. Плакал мужчина. Это был Ханапий Боташев…

Много позже, когда мы с ним познакомились и я напомнила ему тот случай, он, ничуть не смутившись, но, немного помрачнев, сказал: «Конечно же, меня тронула до глубины души эта сцена, ибо, что может быть на этом свете дороже матери?»

Ханапию было тринадцать лет, когда карачаевский народ был депортирован в Среднюю Азию, где мальчишка рос, не зная маленьких радостей, кроме как бегства на баштаны, где росли полосатые арбузы и духмяные дыни, но мама, вся сотканная из тепла и света, всегда утешала сына, говорила: «Из всего можно сделать путь или наверх, или вниз. Помни это всегда и верь: путь нашего народа лежит только вверх, потому что мы обязательно вернемся на родину».

– И вот это приятное волнение, ожидание чуда возвращения на родину благодаря маме царило в нашей семье долгих четырнадцать лет, – вспоминает Боташев. – Жизнь, наверное, тем и интересна, что ее невозможно ни предугадать, ни предсказать, но все слова мамы сбылись, несмотря на пессимизм многих и многих наших земляков, отчаявшихся когда-либо увидеть родную землю, родные могилы…

Вернувшись на родину, Ханапий сразу же пошел искать работу, не потому, что семья еле сводила концы с концами, а потому, что «скучен день до вечера, коли делать нечего». Парень всегда увлекался техникой, его интересовали любая автоматика, любые сложные системы, и это увлечение, которое к моменту строительства в Карачаевске завода конденсаторных изделий перестало быть дилетантским, сыграло большую роль в его судьбе. Ханапия взяли на завод наладчиком, где он проработает не то что до пенсии, а до тех пор, пока завод не закроют.

Прошло время, ушла из жизни супруга Ханапия, выросли сын и дочь, обзавелись семьями, а Ханапий, несмотря на свой почтенный возраст, не меняется. Он такой же светлый, добрый, как вешнее утро, по-прежнему демонстрирует невероятную ясность ума, потому что много читает, может запросто выдать любую сентенцию, например такую: «Мир дому, где собак и лошадей любят».

Она не просто появилась в его лексиконе – вот уже много лет Боташев опекает бездомных кошек и собак. Как ни посмотришь, он вечно в заботах о братьях наших меньших: то обустраивает их жилье, подтыкая со всех сторон в морозные дни одеялами, принесенными из дому, то пытается накормить из бутылочки слабенького щеночка…

«Однажды, – рассказывает Боташев, – я сидел, кормил кошек, маленьких щенков, и вдруг они повели себя довольно странно: щенки стали неистово лаять, кошки ощетинились, зашипели, точно змеи. Если бы им грозила опасность, они тут же бы взобрались на дерево, под которым мы обычно собираемся в назначенный час, но нет, они окружили меня плотной стеной… Ничего не понимая, я обернулся и увидел несущегося к нам огромного злобного волкодава, который резко «затормозил», долетев до нас, а затем развернулся и побрел обратно…»

Живность – и кошка, и собака – в доме Боташевых была всегда, этого очень хотели дети.

– Потом дети подросли, у них появились другие предпочтения, и животными стал заниматься я, – делится Ханапий. – И вот в один день выхожу на прогулку и вижу, как женщина из соседнего дома выносит во двор ведро с водой и, можно сказать, на глазах у всех бросает в ведро пакет с явно немалым содержимым, причем не просто бросает, а хладнокровно держит его под водой. Я все понял и бросился к ней, но было поздно – рябь в ведре утихла. Слепые, беспомощные – то ли котята, то ли щенята – боролись за жизнь, как могли… В тот день сам себе и сказал: «Никому из братьев наших меньших, пока есть возможность, не дам пропасть от голода, холода, ни одного жестокосердного убийцу, – а догхантеров в нашем городе, как и везде, хватает, – не подпущу к ним».

Сегодня Боташев опекает самолично более десяти кошек и десяти собак. «Опекает» – это значит он их кормит не бросовыми отходами, а гречкой, обильно сдобренной сливочным маслом, сосисками, куриным мясом, молоком для малышей, мясными обрезками и так далее.

Искреннее благородство и трепетное отношение к бродячим животным, к которым он испытывает не сострадание и жалость, а любовь и нежность, снискали Боташеву безграничное уважение и авторитет в городе.

– Я не знаю, можно ли назвать Ханапия Боташева знаменитой личностью в городе, – говорит житель Карачаевска Александр Деркачев, который не первый год знает его, – но незаменимой – точно. Он умеет тихо, но твердо держать своих «подопечных» в узде, окружая их невиданной заботой, вниманием, и потому они никогда не рыщут по городу в поисках пищи, никогда не бросятся на человека и потому, что никогда не бывают голодными и холодными, и потому, что любой человек для них – слепок, подобие родного Боташева…

– Многоуважаемый Ханапий, сами попросили к вам обращаться, опуская отчество, но скажите честно, а есть в вашем пятиэтажном доме, в окружении друзей, знакомых люди, для которых вы со своими животными как кость в горле? – интересуюсь у Боташева.

– Это не секрет, что существуют на свете люди, которых раздражает все, что выше их понимания, но я стараюсь с ними ладить, и потому у меня если и бывают конфликты с соседями, то это зачастую конфликты хорошего с лучшим. Кто-то вынесет миску супа для моих «ребят», кто-то – косточек, кто-то манты или плов на подносе…

– Я знаю, ваши дети живут и работают в Черкесске, куда и вас зовут на ПМЖ постоянно…

– У меня хорошие, очень воспитанные и благородные дети, но менять Карачаевск на Черкесск, да даже на Москву или Питер, не собираюсь.

– Ну и самый нетактичный вопрос напоследок: вашей пенсии хватает на такую щедрую помощь нашим меньшим братьям и на свои нужды?

– Отвечу слегка завуалированно. На кухне я священнодействую в крайних случаях. Если заболел какой-нибудь малыш, а ветеринары – я у них частый гость – прописали ему конкретную диету, то я из кухни могу не выходить часами, лишь бы ему полегчало. Сам люблю покушать в кафе, отведать блюда туркменской, узбекской кухни. Словом, с пенсией у меня все в порядке. И опять-таки, дети всегда на подхвате…

– Мне остается только пожелать мира и достатка, счастья вашему дому!