Эту поэтессу я читала только в переводах, но по какому-то мгновенно узнаваемому маркеру увидела осанку её лирики, уловила её поэтическую поступь, услышала звучание голоса, настроенного на тот знакомый камертон, который даёт лишь Литературный институт.

В первую очередь это абсолютное умение выстраивать чеканный стихотворный шаг. В нём нет небрежности новобранца – но есть полное соответствие ритмической, звуковой, строфической и прочим структурам. Недаром Миру Тлябичеву называли первой абазинской профессиональной поэтессой. И недаром за перевод её стихов брались именитые поэты-переводчики.

Как лирик Тлябичева абсолютна искренна и честна перед читателем. В её поэтическом мире нет места компромиссу и вербальной эклектике – её исповедальная манера проста и откровенна до состояния распахнутой души. Это не только подкупает – в этом её сила как Поэта и человека. Такая сила, которую даже смерть не в состоянии забрать с собой.

А потому замечательные стихи Миры Тлябичевой, 80 лет со дня рождения которой исполнилось этим летом, будут читать через годы и десятилетия.

***

Приходят годы,
Смена дней
Стремительна, как на экране.
А между нами все длинней,
Все безнадёжней
Расстоянье.

Зачем мы встретились тогда
В огромном странном мире этом,
Зачем же вёсен череда
Меня переполняет светом?

Затем, должно быть,
Что не счесть
Всех облаков, летящих мимо,
Затем, чтоб верить: счастье есть,
Хотя оно недостижимо…

Сердце

Ты, жизнь, коротка и светла.
Под небом твоим ненароком
Разлукам и длинным дорогам
Я сердце своё раздала.

Земля мне родная мила.
Весенним напористым водам,
Полей пламенеющим всходам
Я сердце своё раздала.

И вот под ногам скала:
Я слушаю частую речь их –
Меж гор пробегающих речек, –
Им сердце своё раздала.

Я песням его раздала,
Которые солнышком счастья
Меня согревали в ненастье;
Метели, что жгуче бела,

И птицам – комочкам тепла,
И листьям летучим осенним.
Пришедшему за спасеньем,
Тебе я его отдала.

***

Вот снег идёт,
Предметы в белой мгле
Сближаются:
Столбы, деревья, зданья…
И волшебство случилось на земле:
Меж нами сократилось расстоянье.
Который год
Над нами снег идёт.
Где даль, где близь? –
Все так смещалось странно…
И белый-белый снег который год
То ранит, то залечивает раны.

И вот сейчас,
Среди большого дня,
Твоё мне рядом чудится дыханье.
Я знаю, ты в обиде на меня.
Развей обиду в белом колыханье!
И выслушай…
Все б встало на места
Под мягкой этой
Медленной лавиной.
Ты понял бы,
Что я, как снег, чиста
Перед тобой.
Как этот снег невинный…

***

Без крика, без стона, без суеты,
Под светом,
Что медленно лился,
Роняли акации белой кусты
Свои пожелтевшие листья.
Поодиночке,
По два и по три
Осенние листья слетали,
Светилась чеканка холодной зари
На них, как на тонком металле.

Когда я глядела
Средь ясного дня
На голые стройные вехи,
Казалось,
Уходит с листвой от меня
Счастливое время
Навеки.

И листья,
Как давние-давние дни
(Им в памяти не стереться),
Мелькнули,
И болью,
Что счастью сродни,
Моё переполнили сердце.

Мелькайте, мелькайте
Среди торжества
Осеннего.
Снова весною
На ветках взойдет молодая листва,
Как будущее
Надо мною!

Давным-давно

Давным-давно, быть может, двадцать лет
тому назад вот этот старый дом
так весело глазел на белый свет!
Уютен был, как ласточки гнездо.

И семеро детей, как семь птенцов,
дом наполняли щебетом своим,
и вился аж до самых облаков
родного очага кизячный дым.

Тепло и мир царили в доме том.
А дни текли, как вешняя вода.
И вот птенцы, покинув отчий дом,
по свету разлетелись кто куда.

Вернутся ли?
И – скоро ли? – Как знать?
И помнят ли, что где-то вдалеке,
молясь за них, давно седая мать
хранит тепло в отцовском очаге?

Сыну

Как хорошо мне было, мальчик мой,
Когда ты был еще совсем ребёнком,
Когда, словно голубка с голубёнком,
С тобой мы ворковали день-деньской!

Столь нежных струн, наверное, мир не знал,
Какие в материнском сердце пели,
Когда ты, встав из теплой колыбели,
Ручонками мне шею обвивал.

Шли дни. Ты рос.
Твой беззаботный смех
И шалости куда-то отступали.
И твой задачник школьный заменяли
Собой задачи жизненных прорех…

Ты не вчера ли это, не вчера,
Малыш вихрастый, мне бежал навстречу?
Едва тебя я издали замечу,
С плеч падала невзгод моих гора.
Ты рос. Я знать боялась,
Почему
С тобой души моей растёт тревога,
Пока не увела тебя дорога,
Смирив меня с тоской в моем дому.

Мне – ожиданьем и надеждой жить,
Болеть о сыне вечною тревогой.
Какой бы ни была она жестокой,
Я знаю: жизнь превыше всех обид.

И все же крикнуть хочется порой
Мне голосом отчаянья и боли:
«Когда б вернуть в моей бы было воле
То время золотое, мальчик мой!..»

Переводы Бориса СИРОТИНА и Керима МХЦЕ