Раскопки должны вестись только специалистами и на законных основаниях. Яркий положительный пример – археологическая экспедиция, работающая сейчас в Нижнем Архызе

Источник — Фото Светланы ОСЕЦКОЙ

Во время встречи с руководителями археологической экспедиции, проводившей раскопки в средневековом городище в Нижнем Архызе (см. «ДР» от 8 августа), был поднят вопрос о сохранности наших уникальных памятников. Проблема сложная и болезненная, поскольку к их разрушению причастны не только время и древние вандалы из войск Тамерлана, но и наши с вами современники, которые – кто-то из лучших намерений, а кто-то из сугубо корыстных побуждений – вносят свой вклад в разрушение древних святынь.

Расхитители гробниц

Когда я затронула вопрос о «черных копателях», руководитель экспедиции Виктор Чхаидзе с трудом сдержал себя, емко отметив, что нет таких непечатных выражений, какими можно было бы охарактеризовать копателей с металлодетекторами. Исследователь рассказал, что когда начали раскапывать храм, в северной апсиде нашли следы свежей грабительской ямы, и это на охраняемой территории!

«Мы, археологи, возвращаем людей из небытия, находим информацию о тех, кто давно исчез, – продолжил Виктор Николаевич. – Все золотые побрякушки, украшения – это для нас источник информации, с помощью которой мы можем что-то дополнительно понять о человеке, его социальном статусе, достатке, связях, происхождении и т. д. Вещи из драгоценных металлов – это такой же источник, как и другие археологические находки – из железа, глины, стекла. А есть люди, которые зарабатывают на разграблении памятников археологии, преимущественно погребальных, но они же грабят себя, своё достояние, своих предков, своё прошлое! Это омерзительно. Настоящие вредители!»

Разрушив одно из погребений снаружи Среднего храма, «черные копатели» вытащили верх скелета, но оставили кости ног. И даже по этим оставшимся антропологическим фрагментам удалось получить уникальную информацию о человеке, проживавшем на этой земле 8-9 веков назад. Это женщина 20-25 лет, у которой с рождения была атрофирована правая нога, и она не могла передвигаться без посторонней помощи. Судя по расположению погребения – у центральной апсиды одного из главных храмов Алании, – она принадлежала к знатному роду. А если бы ученые смогли исследовать не разрушенный комплекс – археологический контекст, весь погребальный инвентарь, детали обряда, полностью сохранившийся скелет? Насколько больше данных мы бы имели!

Археологов эта тема, что скрывать, буквально доводит до белого каления. К разговору присоединился член экспедиции, научный сотрудник ГБУ «Наследие Алании», заслуженный деятель науки Республики Ингушетия Денис Белецкий. Проблема тотального разграбления древних захоронений, по его мнению, – бич археологии. Еще в дореволюционный период у историков она вызывала серьезную озабоченность. В настоящее же время разграбление древних захоронений проводится на более высоком уровне, со специальной поисковой аппаратурой. И хотя вопрос о разгуле «черной археологии» на Северном Кавказе последние лет двадцать периодически поднимается на научных конференциях и в печати, ситуация с разграблением древних могил остается крайне неблагоприятной.

Яркий пример – за шесть лет, в течение которых Денис Белецкий занимался Сентинским храмом, тот дважды (!) кем-то тотально перекапывался внутри и снаружи – явно в поисках эфемерных «сокровищ». Это притом, что в 80-х годах памятник был полностью раскопан археологом Владимиром Марковиным – результаты его исследований неоднократно публиковались, а находки хранятся в фондах Государственного исторического музея в Москве и Ставропольского краеведческого музея.

«Примеры можно продолжать до бесконечности», – возмущается Денис Белецкий.

Сокровища Сентинского храма

Дело с древними храмами региона обстоит не лучшим образом. Если ситуация не изменится, им грозит медленное разрушение. Самые показательные примеры безразличия к судьбе уникальных памятников – Сентинский и Шоанинский храмы. Первый в конце XIX в. был отремонтирован и приспособлен для богослужения возникшим там монастырем. К счастью, Императорская археологическая комиссия вовремя взяла все работы под свой контроль. Поэтому в интерьере сохранились фрагменты древних росписей. В таком состоянии храм просуществовал до установления Советской власти, когда монастырь был закрыт и его постройки пришли в запустение.

«В 2002 году я попал в Сентинский храм, – рассказывает Белецкий. – Все коллеги в один голос утверждали, что фрески и росписи храма утрачены почти полностью. Однако в храме были обнаружены четыре слоя росписи X-XI веков и, что совсем неожиданно, обширная греческая строительная надпись с указанием года освящения храма и ранее не известных имен аланского правителя, его жены и византийского чиновника. Надпись была прочитана филологом и историком, сотрудником нашей экспедиции Андреем Виноградовым и в 2005 году опубликована. Кроме того, при более внимательном осмотре на штукатурке было найдено большое число других греческих надписей – и сделанных краской, и процарапанных по штукатурке. В итоге Сентинский храм оказался древнейшим датированным христианским храмом на территории России».

Главное – не навредить

«Изучение Шоанинского храма, как вначале показалось, не сулило каких-либо новых находок. Стены его почти полностью были покрыты поздней штукатуркой, фрагментов же старой обмазки я не разглядел, – продолжает свой рассказ Денис Белецкий. – Спустя год представился случай опять побывать в Шоане, уже вместе с Андреем Виноградовым, и тогда мы более внимательно осмотрели стены этого храма. Откосы окон, не оштукатуренные в XIX в., были покрыты процарапанными по древней обмазке орнаментами. Мало того, оказалось, что в местах утрат поздней штукатурки также видно первоначальное покрытие стен с многочисленными тамгами, граффити и, что гораздо более интересно, со следами краски. Таким образом, стало ясно, что кресты и надписи могли сохраниться под поздней штукатуркой. Было достаточно очевидно, что снимать ее со стен должны специалисты-реставраторы, чтобы не повредить лежащий под ней древний слой. Ведь даже в том случае, если бы от крестов ничего не осталось, еще не выявленные граффити обладали бы не меньшей ценностью. Как нам казалось, удаление поздней штукатурки – это дело будущего: какие-либо серьезные работы при полном отсутствии финансирования казались невозможными. Однако в 2007 г. в Шоанинском храме начали проводить ремонтные работы. Все делалось без участия специалистов-реставраторов, и о сохранении древней обмазки никто не задумывался. И опасность утраты уникальнейшей информации остается до сих пор».

В целом, христианские храмы Алании являются «хранилищами» разнообразной информации, связанной с плохо документированной историей Кавказа. Поэтому на первом месте должны стоять не только и не столько восстановление храмов как религиозных объектов или их «реставрация» для показа туристам. Очень важны комплексное изучение, фиксация и консервационные меры для остановки продолжающегося разрушения уникальных артефактов археологии и истории. Чтобы в будущем не шло речи о новых утратах, любые работы на памятниках Северного Кавказа должны контролироваться опытными высококлассными специалистами. Это упирается в вопрос финансирования, во многом зависящего и от правительств тех республик, где находятся памятники, и от федерального руководства.

К сведению

«Чёрные археологи» (также «архи», «копатели», «полевики», «лесники», «курганщики», «бугровики») – это лица или организованные группы, занимающиеся поиском исторических артефактов на археологических объектах, не имея официального разрешения на научное изучение памятника, что ставит их вне рамок закона. Археологи, а также историки и другие неравнодушные люди протестуют против использования слова «археология» для чёрных копателей, которых относят к миру криминала. Данная деятельность является уголовно наказуемой и карается лишением свободы на срок до шести лет (ст. 243 УК РФ).