Десять лет назад 21 марта ушёл из жизни Микаэль Чикатуев – народный поэт Карачаево-Черкесии, член Союза писателей СССР.

Ушёл, оставив десятки книг на родном абазинском, абхазском и русском языках и добрую память о себе как поэт-патриот, поэт-интернационалист, поэт, перу которого подвластны такие сложные жанры, как сонеты и эпическая поэзия. Микаэль Хаджиевич писал на вечные темы, и фрагменты из его стихотворений цитируют по сей день в интернет-пространстве представители самых разных народов. В этом и заключается предназначение поэзии и цель поэта – раздвигать границы, объединять словом умы и души поколений. Микаэлю Чикатуеву, большому поэту, это удалось, а потому долго будет звучать его добрая чистая лира.

______________________________________________________________

Сердце

Не дает мне покоя сердце.
И куда с этим сердцем деться?
Не вздремнуть мне, не засидеться,
Не укрыться нигде от сердца,
Все стучится, не уставая.
Ну, чего ему не хватает?
Ну, чего ему не сидится?
И куда оно рвется птицей?
Я и так у него слугою,
Я и так не вижу покоя,
Я и так по его велению
Навсегда распростился с ленью,
Я и так до седьмого пота
Нагружаю себя работой.
А оно – все сильнее и чаще,
А оно, как мотор гудящий,
Не остыло и не устало,
Значит, дел моих сердцу мало!

Любовь

По-абазински нет слова «влюбляться».
«Поймал я любовь», – говорят абазины.
И я представлял: там, где скалы искрятся,
Наездник, широкую бурку раскинув,
Летит на коне и петлёю аркана
Любовь эту самую ловит нежданно.
Так думалось в детстве.
Но должен сознаться,
Я взгляд изменил, когда минуло двадцать.
Звездой предрассветной взошла надо мною
И в сердце раскрылась цветком ароматным
Любовь. И я сам теперь пойман любовью,
И, как её ловят, мне стало понятным.

Перевод Л. ЩЕГЛОВА

На свадьбе

Одежда, друг мой, – что такое?
Лишь украшение для глаз.
А сердце честное, большое –
Вот то, что ценится у нас.

…Весёлый пир идёт у бая:
Справляет свадьбу сына он.
Еда, как сад, благоухает,
И воздух брагой напоён.
Наелись досыта собаки,
И гости вдоволь напились…
Толпой вокруг стоят зеваки,
Стоит Ходжа притихший близ.
Стоит оборванный и пыльный,
Не приглашённый на обед,
Глотает слюнки он обильно
Да хитро щурится на свет…
«Ну что ж», – вздохнул мудрец спокойно…
И, нарядившись, как паша,
Явился вновь красивый, стройный
И стал поодаль не дыша.
Тогда с Ходжой случилось чудо:
Зовут к столу наперебой.
И вот пред ним дымится блюдо,
Блестя оправой золотой.
Но он, к еде не прикасаясь,
В закусках, с видом знатока,
Усердно свой рукав купает,
А все глядят на чудака.
«Послушай, что ты вытворяешь?» –
Бай удивлённый завопил.
И тут мудрец сказал:
«Не знаешь?
Ты не меня же угощаешь,
Ты ведь одежду пригласил…»

Ставрополю

Салам тебе,
Зелёный город мой!
Ты распростёр широкие объятья:
Студента согревал меня зимой
У очага, где были все, как братья.
Деревья, что сажал я тут,
Стоят над юностью моей,
Как обелиски.
Что я ставропольчанин, подтвердят
Они верней,
Чем справка о прописке.
Здесь каждый был поэт и музыкант.
Здесь было столько радостных событий.
За песни извинит нас комендант
Студенческих весёлых общежитий…

Перевод И. РОМАНОВА

Ледоход на Инжиче

Ледохода канонада, звонкий вешний клич.
Гонит льдины, словно стадо, выспавшись, Инжич.
Он в улыбке зубы скалит, плещет через тын.
Хлопает ладонью скалы по плечам крутым.
Хмурых льдов с капустным хрустом
рушится стена, и свободным синим руслом
движется весна.
Эй, снега, растайте, скройтесь,
пусть вздохнут леса!
Эй, цветы в лугах, откройте умные глаза!
Сладок уху этот дерзкий вещий вешний гул.
И его с улыбкой детской слушает аул.

Перевод Б. РАХМАНИНА