Цель конференции  «Современная астрономия: от ранней Вселенной до экзопланет и черных дыр», проходившей в САО РАН с 25 по 31 августа, – объединение усилий российского астрономического сообщества для решения актуальных проблем астрофизики. Мы побеседовали с директором САО РАН Геннадием Валявиным.

– Геннадий Геннадьевич, с началом специальной военной операции санкциям подверглись не только целые отрасли российской экономики, но и научно-исследовательские организации. Насколько санкционный режим отразился на российской астрофизике?

– На нас, я имею в виду наземную астрономию, это сказалось только в области отсутствия кремниевых приемников. Наша лаборатория перспективных разработок, кстати, единственная в стране, занимается созданием приборов с зарядовой связью, используемых в астрономических наблюдениях, проводимых в САО РАН и в некоторых других обсерваториях мира. Раньше в наших приборах использовались кремниевые чипы, которые мы приобретали на Западе. Сейчас мы их не имеем и переходим на так называемые «кмоп»-технологии на основе чипов, приобретаемых в Китае. Так что не так уж сильно мы и пострадали. Оптику мы умеем делать сами. В частности, недавно мы создали полный аппаратурный комплекс для исследования экзопланет, он автономный и делает необязательными международные коллаборации. Так что всё нормально. У российской науки сохраняется высокий потенциал.

– Вы говорите, у российской науки высокий потенциал.

А есть ли у неё возможность нового прорыва?

– В астрономии мы были и остаемся самодостаточным кластером мировой науки. До сих пор мы имеем все необходимые компетенции и производства. Поэтому остаются и возможности новых прорывов. И они, кстати, есть.

– Коммуникации в науке очень важны. И ограниченность научных связей вполне может притормозить научные исследования в определённых сферах. Однако научная конференция, которая нынче проходила на базе САО в очном и дистанционном режиме, собрала огромное количество ученых, в зале буквально яблоку некуда было упасть…

– Да, здесь было представлено практически всё астрономическое сообщество постсоветского пространства, и надо подчеркнуть, что в науке, несмотря на санкции, многие имеющиеся коллаборации не разрушились, страны на официальном уровне вышли из договоренностей о сотрудничестве, но личные контакты остались. В работе конференции принимали участие более 300 человек очно, что позволяло встречаться «патриархам» науки и молодежи, налаживать новые связи и контакты, и еще более 200 человек подключались к работе форума в режиме онлайн.

Добавлю, что наша обсерватория сегодня имеет высокий рейтинг по международному участию. БТА и РАТАН-600 открыты всему миру, и у нас в числе ученых, получивших наблюдательное время на ближайшие полгода, астрофизики из Франции, Британии, Германии и США. Ведь ученые – это ментальная элита любой страны, они думают куда глубже, чем политики или чиновники, они понимают глубинные причины происходящих явлений, и их мнения, весьма свободные, часто идут вразрез с мнением большинства.

– Какие основные проблемы поднимались на конференции?

– Раз в три года мы собираем всех российских ученых, представляющих все области астрофизики. Это астрофизика высоких энергий, физика галактик и космология, межзвездная среда и области звездообразования, Солнце и Солнечная система, экзопланеты, астрономическое образование и просвещение и многое другое.

Участники астрономической конференции общаются в кулуарах

Источник — Фото Светланы ОСЕЦКОЙ

При этом в сфере изучения экзопланет мы долго были догоняющей стороной, но теперь технологическое отставание ликвидировано. Мы ждем только запуск новой космической обсерватории СПЕКТР-УФ (проект этой обсерватории принадлежит нашим московским коллегам из Института астрономии ИНАСАН).

Весьма актуальной считается и область астрономии высоких энергий и рентгеновской астрономии, и связана она с именем академика Рашида Алиевича Сюняева. Пять лет тому назад в космос была запущена уникальная космическая обсерватория Спектр-РГ с двумя рентгеновскими телескопами на борту. Один из этих телескопов создавался в Институте космических исследований РАН (ИКИ) в Москве, и его создание стало серьезным прорывом в нашем космическом приборостроении. А институт внеатмосферной физики Общества им. Макса Планка под Мюнхеном в Германии, одним из директоров которых и является Сюняев, разработал «еРозиту» – второй прибор обсерватории с очень широким полем зрения и с семью громадными ПЗС-матрицами, чувствительными к мягким рентгеновским лучам. Эти телескопы открыли тысячи новых космических объектов в рентгеновском диапазоне длин волн, в итоге появилась рентгеновская карта неба, которая в десять раз детальнее всех предыдущих. Эта работа Сюняева, скажу прямо, тянет на Нобелевскую премию. Мы, САО РАН, тоже одна из наземных баз этого проекта. Мы уточняем и дополняем полученные ими данные в оптическом диапазоне длин волн.

Есть и еще одна тема, которой мы уделяем внимание, – это популяризация науки. Сегодня САО РАН совместно с Ассоциацией планетариев работает над созданием контента для планетариев. Мы пытаемся получать гранты и пропагандировать достижения российской астрофизики.

– Хотелось бы понять, как на основе сегодняшней базы научных данных выглядит наша Вселенная.

– Тут надо понять, что телескопы – это в некотором роде машины времени. Близкие нам объекты мы видим такими, как они выглядели несколько лет назад, но чем дальше расположен изучаемый объект, тем больше времени нас от него отделяет. Самые далекие объекты, скажем, квазары, которые наблюдает БТА, были такими около десяти миллиардов лет назад, РАТАН-600 способен увидеть еще дальше, с момента нескольких сотен миллионов лет от рождения вселенной (13,8 миллиарда лет), а нейтринная Баксанская обсерватория способна видеть события на временной глубине зарождения Вселенной. И мы имеем возможности делать срезы во времени – от начала существования Вселенной и до наших дней. И мы понимаем, что Вселенная меняется поминутно. Устройство Вселенной в разных временах и масштабах – вот то, что мы, ученые, пытаемся понять.

На сегодня мы знаем, что 13,8 млрд лет назад был некий объект, сингулярность – объект с нулевым размером, бесконечно высокими плотностью и температурой. В результате неких причин он начал расширяться и через секунду достигал уже около 300 тысяч километров, через несколько секунд его радиус был уже несколько млн километров, и это расширение продолжается до сих пор. При этом расширение идет из любой точки Вселенной, точно вы находитесь на поверхности надувного шарика, который продолжают надувать. И чем дальше от вас находится объект, тем быстрее он от вас удаляется. При приближении скорости удаления к скорости света объекты на этом расстоянии замирают во времени и исчезают из вида. Эта граница, на которой скорость расширения Вселенной сравнивается со скоростью света, называется горизонтом событий нашей Вселенной, за которым все события для нас, внешних наблюдателей, как бы замораживаются во времени, и получается, что мы находимся в огромном пузыре событий, которые мы можем наблюдать. Мир по размерам гораздо больше этого пузыря, но все, что снаружи, мы наблюдать не можем.

У нас есть возможность, условно говоря, начать путешествовать с этим пузырем и горизонтом событий в каком-то направлении, приоткрыв тем самым те пространства, которые ранее были ненаблюдаемыми, и тем самым глубже постичь мир. Но это далекое будущее, когда человечество научится путешествовать во вселенной с большими скоростями (близкими к скорости света).

Кстати,

на вопрос, как ученые видят сегодняшнюю ситуацию в мире, Валявин ответил: «Согласно второму закону термодинамики, в замкнутых системах при необратимых процессах энтропия возрастает. И сегодняшний финансовый кризис в мире имеет термодинамическую природу. Наш мир замкнут, количество финансовых операторов ограничено, и это чревато тем, что накопившаяся эмиссия денежных знаков приведёт мир к глобальному кризису. Но будем надеяться, что ученые мира сумеют его предотвратить».