Как часто встречаясь, мы заводим разговор о делах, о семье. Иным откровенно завидуем: вот, мол, какие везучие, благополучные, удачливые. Кажется, что все им дается просто, все невзгоды обходят их стороной. И никому невдомек, что этим людям везет лишь потому, что они особой закалки.
Расскажу о таком человеке.
Шагабан Алботов родился в 1932 году в ауле Карт-Джурт в многодетной семье Конакбия Алботова и Байдымат Мекеровой.
Поэт Владимир Уфлянд писал: “Кто вспоминает лошадь. Кто плетень. Различно вспоминается о детстве”. Вспоминая свое детство, Шагабан, в первую очередь вспоминает своих родителей.
Казалось бы, что обыкновенный неграмотный животновод мог значить в те далекие патриархальные времена, но с Конакбием Алботовым в ауле считались все – люди богатые, власть предержащие, к нему прислушивались, потому что он учил окружающих своим собственным примером труду, мужеству и благородству. Удивительно мудрым и добрым человеком была и Байдымат.

Как часто встречаясь, мы заводим разговор о делах, о семье. Иным откровенно завидуем: вот, мол, какие везучие, благополучные, удачливые. Кажется, что все им дается просто, все невзгоды обходят их стороной. И никому невдомек, что этим людям везет лишь потому, что они особой закалки.
Расскажу о таком человеке.
Шагабан Алботов родился в 1932 году в ауле Карт-Джурт в многодетной семье Конакбия Алботова и Байдымат Мекеровой.
Поэт Владимир Уфлянд писал: “Кто вспоминает лошадь. Кто плетень. Различно вспоминается о детстве”. Вспоминая свое детство, Шагабан, в первую очередь вспоминает своих родителей.
Казалось бы, что обыкновенный неграмотный животновод мог значить в те далекие патриархальные времена, но с Конакбием Алботовым в ауле считались все – люди богатые, власть предержащие, к нему прислушивались, потому что он учил окружающих своим собственным примером труду, мужеству и благородству. Удивительно мудрым и добрым человеком была и Байдымат.

– Счастливы дети, у которых такая мать, – говорили о ней и в родном Карт-Джурте, и в Средней Азии, куда на долгие 14 лет был сослан карачаевский народ.
Характером мягкая, Байдымат их всех – Шагабана, Шамиля, Сурат, Абдула, Айшат, Джагафара – любила безмерно, но всегда была непреклонно тверда, когда дело касалось таких вопросов, как честность, обязательность, дисциплина.
В семье Алботовых царил закон: никогда не говорить неправды. И еще один: как бы трудно ни было – учеба должна быть на первом плане. Удивительно ли, что после школы Шагабан поступил в Ташкентский институт народного хозяйства.
– Это были чудесные годы. В институте меня выбрали секретарем комсомольской организации, и я с первого же курса занялся созданием стройотряда, который каждый год летом уезжал на целину.
Именно стройотряду, который возглавлял Алботов, целина – разбитая тракторами сухая земля – обязана финскими домами, собранными из сосновых досок, элеваторами, медпунктами, банями…
Что и говорить, целина не была тем местом, куда могли бы стремиться туристы, но посмотреть, какие концерты дают по вечерам донельзя уставшие, но не сдающиеся студенты из Ташкента, люди съезжались из таких труднодоступных поселений, зажатых со всех сторон пустынями Тау-Кум, Моин-Кум и другими, куда в 50-е, 60-е годы прошлого века не могла добраться даже районная власть.
Спонтанное, искреннее веселье ребят, которое возникало как результат творческих усилий, было настолько заразительным, что прибывших по комсомольской путевке, наслышанных о том, как весело живет молодежь на целине, с каждым годом становилось все больше и больше…
– Не помню, в каком фильме это прозвучало: “Танцуют все!”, но точно так обстояли дела в нашем отряде. Кто танцевал гопак, кто – “яблочко”, “цыганочку”, лезгинку на “бис”. Но лично мне больше всех запомнилась игра на гармони аккомпаниатора Сергея Христовского.
Еще один рассказ о том времени. Однажды, когда студенты обедали, к полевому стану подъехал кортеж автомобилей. Из одного из них вышел второй секретарь компартии Казахстана. Это был Леонид Ильич Брежнев, приехавший лично вручить студентам медали “За освоение целинных и залежных земель”. Об Алботове лично справился – видно, наслышан был о нем, – а когда вручал медаль, спросил: “Кто по национальности будешь, секретарь?” Услышав ответ, обнял юношу и сказал: “Средняя Азия многим обязана твоему трудолюбивому и благородному народу”.
После окончания института Шагабана оставили работать в научно-исследовательском институте. Молодой специалист был рад трудиься в заведении, где наука и практика шли рука об руку, тем более, что настойчивости, требовательности, работоспособности ему было не занимать. Эти качества и помогли ему самоутвердиться в ташкентском НИИ.
Жизнь в Азии, как известно, донельзя пестра. Это не только смешение национальных привычек, обычаев, предрассудков, но и на редкость разнообразная природа. Шагабан объездил, исходил, можно сказать, всю Азию в профессиональных целях, поскольку она для специалистов его профиля – сущий клад, начиная с тех мест, где берут начало подступы к ледниковым памирским горам, а горные реки разливались так, что переворачивались редкие автобусы с пассажирами, как исходит впоследствии всю Карачаево-Черкесию: Уруп, Ахмат-Каю, Бермамыт, Бийчесын, Покун-сырт и другие места…
На родину Шагабан вернулся в 1961 году, и его тотчас назначили агрономом в совхоз “Карачай”. Чуть позже занял место главного агронома в колхозе “Родина”.
Можно по-разному выбирать свой жизненный путь – не профессию, а именно путь в широком смысле. Можно в принципе предпочесть такую дорогу, которая в нормальных условиях вместе с честным выполнением своего долга обещает сравнительно спокойную, налаженную, ровно текущую жизнь, жизнь без особых потрясений, без неожиданных поворотов, без рискованных начинаний.
И можно, если это есть в человеке, с самого начала пойти по другой дороге: выбрать нелегкое, но смелое, согласиться на жизненные уравнения со многими неизвестными, идти даже на риск. Что и сделал Алботов. Из одного хозяйства в другое, но в любом кресле, в любой должности – мысли только о земле. Казалось бы, отвернись от нашей земли человек, и Бог, и все добрые силы природы, поля все равно будут давать урожаи, а горы и луга, пастбища и сенокосы радовать удивительным разнотравьем, но нет. 14 лет, в течение которых пустовали земли – грузины большей частью селились лишь в удивительных по силе красоты местах – Домбае, Теберде, Архызе, Махаре – сделали свое черное дело.
Тревога за судьбу родной земли стала личной судьбой Алботова с момента его возвращения. И рождена она была не эмоциями, а знаниями, четким анализом хорошо известных ему фактов. Поэтому первым делом окунулся в проблемы земледелия. Провел подкормку минеральными удобрениями земель, находящихся под горными выпасами и сенокосными угодьями. И если раньше косари в колхозе “Родина” и совхозе “Карачай” скашивали с гектара по 6-7 центнеров сена, то эта цифра вскоре стала расти из года в год. Когда укрепилась кормовая база, повысилась и общая продуктивность животноводства. Это не осталось незамеченным. Слава хозяйства росла. Оттого, к примеру, на базе колхоза “Родина” начали проводиться различные семинары руководителей сельских хозяйств с участием высоких должностных лиц из Москвы.
Любой человек, хочет он того или нет, свое будущее представляет динамичным, короче говоря, в движении. В этом отношении жизнь Алботова была действительно движением. Непрестанным движением. В 1969 году он стал одновременно заместителем директора и главным агрономом совхоза “Юбилейный”.
В 1972 году Алботов – главный агроном республиканского предприятия “Сельхозтехника”.
 Какая сила гнала Алботова с места на место? Ясно, что он не гнался за материальными благами, потому что каждый раз терял, переходя с одного места на другое, а не приобретал. Карьера? Тщеславие?
– Откуда?! – говорят люди, хорошо его знающие. Просто он всегда рвался к трудному, туда, где решались главные задачи времени и области. А они были на тот момент ах, какие непростые…
– Как-то мне передали, что меня разыскивает директор совхоза “Хабезский” Каншау Арашуков, – вспоминает Шагабан Конакбиевич. – Он был очень обеспокоен: “Шагабан, выручай. В окрестностях горы Шибабуко и Жако сорняк заполонил все. А там расположены две тысячи гектаров наших земель. Сами никак не можем справиться”.
– Как я мог отказать такому уважаемому человеку, как Каншау Мырзабековичу? Выехали на место… Страшно было видеть, как сорняк обгоняет кукурузу, калечит другие культуры… Но мы избавились от него, более того, обобщив наш опыт, Минсельхоз провел в области научный практикум-семинар, в котором приняли участие более 60 ученых из числа аграриев. Каншау Мырзабекович в долгу не остался, стал обивать пороги тогдашнего второго секретаря обкома КПСС Темирова, пока не выбил для меня Почетной грамоты, – смеется Шагабан Конакбиевич.
– Чего-чего, а такого “добра”, как грамот, я думаю, у вас немерено. И в приятелях было немало высоких должностных лиц. Но с кем предпочитали работать и дружить?
– Только с честными людьми. И мне повезло в этом плане: довелось работать, общаться с такими грамотными, болеющими за свое дело, профессионалами, как руководители колхозов и совхозов Николай Бударин, Дмитрий Онежко, Иван Бизиков, Аныуар Орусбиев, Махмуд Токов, Сапар Лепшоков, Николай Найманов, Аубук Алботов, Лука Калмыков, Аубекир Аргунов, Ниязби Тамбиев Салис Борлаков, Анастас Михайлиди, Джаппар Салпагаров, Хыйса Текеев, Хыйса Аджиев, Осман Долаев, Рамазан Айбазов, Альберт Караев.. Многих из них уже нет в живых (мир их праху), но есть и такие, кто работает по сей день, принося пользу родной республике. Это Рамазан Айбазов, Анастас Михайлиди…
Уйдя на пенсию, Шагабан Конакбиевич от дел не отошел. Человек этот все время в движении, и не просто географически. Одно из свойств таких, как он, – неуемное любопытство ко всему, что происходит рядом, вокруг, где бы то ни было. Долгое время работал председателем совета старейшин в п. Юбилейном. Для него никогда – ни в 20 лет, ни в 80, которые “стукнули” в этом году, не существовали проблемы некоммуникабельности, оттого он на равных держится с молодыми, делая, правда, оговорку: “Но в наше время…”
Перечень дел, манера выполнять их, конечно же, многое могут рассказать о человеке. Ну а внутренний мир, мысли, чувства? Попробуем представить себе и это.
На первом месте у Шагабана Конакбиевича всегда были работа и семья. Любимая жена Шерифат Кочкарова – женщина, наделенная непоказной, душевной тонкостью и добротой. Двое сыновей Руслан и Роберт. Внуки.
 Как воспитывал сыновей? Легко и просто, как это делал его отец Конакбий. Все воспитание сводилось к донельзя простым вещам: “Не делай того, чего не советуешь делать другим. И не требуй от них поступков, на которые не способен сам”, “Не кивай “да”, когда думаешь “нет”, сомневаешься – говори правду, боишься – не делай, сделал – не трусь”. О трусости младших Алботовых скажем прямо, и речи быть не может, поскольку оба работают в Главном управлении КЧР по обеспечению мероприятий гражданской обороны, предупреждению и ликвидации чрезвычайных ситуаций… Словом, длинное название, для удобства скажу покороче – МЧС республиканского масштаба. С одной лишь разницей, младший Роберт эту службу возглавляет.
Разговаривать с Алботовым, как выясняется, можно на любые темы, будь то медицина или хореография (кто ж, как не он, “зажигал” лезгинку на целине?), ботаника или НЛО. После чего думаешь, сколько же в этом человеке, по виду которого никогда не понять, сколько ему лет: 60 или 80, силы, какой заряд творения, сколько запечатленных жизненных картин, воспоминаний, сколько планов! Вот только один – погулять с Шерифат на свадьбе внучек, а если Аллах даст, то и внуков…
Что ж, вашу руку, Шагабан Конакбиевич!

На фото: Шагабан АЛБОТОВ.