Поэт обожал осень – нет, не тот ее промежуток времени, когда “унылая пора” и земля основательно подготовилась к спячке, а именно то “очей очарованье” – с листвой, еще не утерявшей силы и свежести, но уже раскрашенной палитрой теплых тонов. В его кабинете все осталось как при жизни – стройные ряды книг в алфавитном порядке их авторов, уют ухоженного интеллигентного дома и… краснобокие яблоки сада, заглядывающие с веток в окно.
Этот сад он посадил много лет назад, и сколько же душевных разговоров, споров о судьбе и состоянии отечественной литературы здесь велось с собратьями по перу – как столичными, так и из кавказских республик – под шашлычок и благородное коллекционное вино… Здесь бывали Юрий Бондарев, Анатолий Алексин, Кайсын Кулиев, Николай Доризо, написавший посвящение Карачаевску: “Я хотел бы жить как дома в этом милом городке”, сын Бориса Пастернака Евгений, а также общественные деятели, ученые-филологи, другие известные люди. Поэт обожал осень – нет, не тот ее промежуток времени, когда “унылая пора” и земля основательно подготовилась к спячке, а именно то “очей очарованье” – с листвой, еще не утерявшей силы и свежести, но уже раскрашенной палитрой теплых тонов. В его кабинете все осталось как при жизни – стройные ряды книг в алфавитном порядке их авторов, уют ухоженного интеллигентного дома и… краснобокие яблоки сада, заглядывающие с веток в окно.
Этот сад он посадил много лет назад, и сколько же душевных разговоров, споров о судьбе и состоянии отечественной литературы здесь велось с собратьями по перу – как столичными, так и из кавказских республик – под шашлычок и благородное коллекционное вино… Здесь бывали Юрий Бондарев, Анатолий Алексин, Кайсын Кулиев, Николай Доризо, написавший посвящение Карачаевску: “Я хотел бы жить как дома в этом милом городке”, сын Бориса Пастернака Евгений, а также общественные деятели, ученые-филологи, другие известные люди.
Поэт всегда стремился быть на гребне событий, чтобы своей лирой ответить на вопросы, волнующие современников. И в этом крылась причина его популярности.
В день поминовения народного поэта КЧР Азамата Суюнчева в его доме в Карачаевске собрался, казалось, весь цвет интеллигенции республики. И хотя до годовщины со дня его кончины оставался еще месяц, семья решила провести этот ритуал в любимую пору поэта, тем более что после маулута и поминального обеда предстояло посетить могилу Азамата Алимовича на родовом кладбище в Новой Джегуте, где должно было состояться открытие надгробного памятника. Супруга Лиза, дочь Татьяна, младший брат Алаш и другие родственники по наитию знали: Азамат Алимович остался бы доволен таким решением – конец октября с распутицей и первыми заморозками создал бы для людей проблемы, а поэт этого не любил.
В Суюнчеве было столь-ко человечности, столько бережного отношения к людям, особенно к матери, женщине. За поминальным столом женской половины находились представительницы профессорско-преподавательского состава КЧГУ им. У Алиева: С. Акачиева, М. Султанбекова, Т. Алиева, Ф. Хубиева, соавтор учебника поэта по родному языку Х. Азаматова-Кочкарова, из Черкесска приехали давние друзья семьи врачи республиканской больницы Н. Батдыева и Ф. Мекерова. Тепло встретили присутствующие “царицу филологии”, профессора Лейлу Бекизову, сразу же засыпав вопросами о том, как прошли торжества в Махачкале, посвященные 90-летию со дня рождения Расула Гамзатова, где она выступила с основным докладом на научно-практической конференции. И это было совершенно к месту – так бы поступил и Азамат Суюнчев, высоко ценивший творчество великого дагестанца.
Прибывающие сочли долгом посетить музей А. Суюнчева, расположенный в его дворе. Экскурсию провели внучка поэта Белла, доцент кафедры прикладной биотехнологии Северо-Кавказского федерального университета, и директор музея Залина Французова. У одного из стендов, посвященного выдающимся землякам, я обратила внимание на стихи, адресованные ученому-филологу, автору карачаево-балкарско-русского словаря Ханафию Суюнчеву: “Ты будешь жить, забвения не зная, без старости, как песня горных рек, пока орлы парят над Карачаем, пока в горах искрится белый снег”. Бесспорно, эти слова можно отнести и к самому автору этих строк, в чьих поэтических сборниках мы находим россыпи народной мудрости.
К полудню эскорт автомашин отправился в Новую Джегуту к могиле А. Суюнчева. Рядом покоится прах его сына, талантливого ученого-биотехнолога Олега, который ушел из жизни тремя годами раньше. Митинг по поводу увековечения памяти А. Суюнчева открыл профессор КЧГУ А. Койчуев. В своем выступлении он напомнил присутствующим о наиболее значительных вехах биографии поэта, ставших уже хрестоматийными, ведь его творчество изучается в учебных заведениях.
Как истинный горец А. Суюнчев всегда был готов защитить Отечество. В 1941 году он был курсантом военно-пехотного училища в Орджоникидзе, а через год принял участие в боях на Дону. Здесь он был тяжело ранен. Вместе со своим народом пережил суровые годы репрессии, водил караваны в пустынях Кызыл-Кума, участвовал в освоении целины, окончил Чимкентский пединститут, работал в школе. Огромен вклад А. Суюнчева в исследование человеческих судеб в годы депортации. Он был одним из немногих литераторов, поднявших голос протеста против репрессий в СССР, является автором знаменитой “Азиатской тетради”. Им издано около 30 книг, в том числе прозы и публицистики, научных трудов. Его именем еще при жизни названа одна из улиц Нальчика, он является лауреатом литературной премии имени Касбота Кочкарова.
На митинге также выступили профессор Лейла Бекизова, министр по делам национальностей,массовым коммуникациям и печати Евгений Кратов, председатель совета старейшин общественной организации “Къарачай алан халкъ” Ахмат Катчиев, председатель исполкома региональной ногайской национально-культурной автономии “Ногай Эл” Валерий Казаков и другие. Было внесено предложение установить А. Суюнчеву бюст в Карачаевске, где он долгие годы работал в университете, занимался общественной деятельностью, и именно в этом городе им были созданы наиболее значимые произведения.