“Прошлое всегда с нами, и все, что мы собой представляем, что имеем, исходит из прошлого. Мы – его творение, и мы живем, погруженные в него. Не понимать этого и не ощущать прошлое – значит не понимать настоящее”, – говорил мудрый индийский политик Джавахарлал Неру. И сегодня, идя навстречу скорбной дате – 70-й годовщине депортации карачаевского народа, мы вновь и вновь обращаем свой взор к далекому прошлому, к тем драматическим дням, выпавшим на долю ни в чем не повинных людей, которые, несмотря ни на что, не отчаивались и не теряли достоинства, сохранили язык, культуру, традиции, духовное наследие.
В судьбе семьи Хапаевых, выходцев из аула Нижняя Мара, как в капле росы отражены страницы истории карачаевского народа – трагические и героические, созидательные и те, на которых воспитываются потомки.
“Прошлое всегда с нами, и все, что мы собой представляем, что имеем, исходит из прошлого. Мы – его творение, и мы живем, погруженные в него. Не понимать этого и не ощущать прошлое – значит не понимать настоящее”, – говорил мудрый индийский политик Джавахарлал Неру. И сегодня, идя навстречу скорбной дате – 70-й годовщине депортации карачаевского народа, мы вновь и вновь обращаем свой взор к далекому прошлому, к тем драматическим дням, выпавшим на долю ни в чем не повинных людей, которые, несмотря ни на что, не отчаивались и не теряли достоинства, сохранили язык, культуру, традиции, духовное наследие.
В судьбе семьи Хапаевых, выходцев из аула Нижняя Мара, как в капле росы отражены страницы истории карачаевского народа – трагические и героические, созидательные и те, на которых воспитываются потомки.

Завещание эфенди Тугана
…Из уст в уста в Маринском ущелье по сей день передается рассказ о благородном и достойном эфенди Тугане Хапаеве, которого называли учителем пастырей, праведным эфенди, страдальцем за веру. Рассказывают, в 30-е годы его арестовали и заключили в Микоян-Шахарскую тюрьму. Земляки немедленно отправились в город на защиту любимого эфенди. Среди них была и Шайдат Кубанова, которая пешком, будучи хромой, отправилась из Нижней Мары в Микоян-Шахар (Карачаевск). Добившись аудиенции с сотрудниками НКВД, она заявила: “Отправьте меня вместо Тугана-эфенди туда, куда вы его собираетесь упрятать”.
Долго томился в застенках тюрьмы Туган-эфенди, а когда его выпустили на свободу, взяли подписку не отправлять впредь религиозных обрядов. Подписку – то у него, что называется, вырвали, но жизнь в ауле, где испокон века главенствовали обычаи предков, не признавала подобных “писаных законов”. Рождение и смерть, бракосочетание и поминки никогда не обходились без эфенди. Просто в те времена, когда власти объявили войну религии, все религиозные обряды ушли в подполье. Словом, маринский эфенди, как и остальные священнослужители, продолжал свое богоугодное дело.
Маулуты (поминки) Туган-эфенди проводил в семьях усопших поздними вечерами, не беря при этом ни копейки. Жил он праведно, поступал по справедливости. Тем, кто хотел связать свою жизнь с религиозным просвещением, Туган-эфенди оставил несколько заповедей: “если хочешь учить людей, твое слово не должно расходиться с делом”, “учи людей не словами, а поступками”, “если не знаешь Коран, не лезь в духовники”.
Он обладал острым умом, большой эрудицией и золотыми руками мастера-краснодеревщика, умел искусно вырезать из ценных пород дерева чашки, ложки, сделать уникальный сундук или выпилить оригинальную столешницу.

Абдулла – легендарный партизан
В 1939 году Нижняя Мара отправляла в ряды Красной Армии своих джигитов. Их было 19. Проводить ребят вышел весь аул, среди них – Туган-эфенди с семьей. Они пришли попрощаться со своим сыном Абдуллой и зятем Хамитом. И здесь народ услышал еще одну заповедь священника Тугана Хапаева: “Как бы трудно ни было, верность Родине берегите”. Из этих парней в живых после войны в аул вернулся только один, и то без ноги. Это был Мухтар Хапаев…
О сыне эфенди Абдулле (партизанское прозвище – Борис) написано немало, сложены стихи. Он был мужественным вожаком отряда сопротивления оккупационным властям на украинской земле. По доносу одного из местных жителей группа была схвачена и расстреляна, а руководитель группы Борис Хапаев был повешен офицерами гестапо во время публичной казни в одном из поселков Черниговщины. Приводят в содрогание подробности казни патриота, когда обломилась ветка черного тополя и палачи свершили повешение повторно…

Без права возврата…
О судьбе Абдуллы семья Тугана Хапаева долго ничего не знала и в этом неведении в суровом 1943 году была выслана, как и тысячи карачаевцев, в Казахстан. В повести А. Суюнчева “Двойной узел” немало страниц посвящено Тугану-эфенди: “Старый Туган мысленно прощался с родными местами, с могилами предков и всех умерших аульчан, губы его шептали суры и аяты из священного Корана и слова дуа. Прощался он с каждым клочком земли, с горными тропинками, дорогими его сердцу горными речками и родниками, вытекающими из-под земли, с камнями и скалами, носящими поэтические названия… Они будут ему сниться долгие годы”.
…Эшелоны с депортированным народом направлялись в восточном направлении, но горцы не знали ни маршрута следования, ни того, что ждет их впереди. На каждого спецпереселенца полагался суточный паек в виде жидкой похлебки, хлеба и кипятка. Пищу раздавали раз в сутки на железнодорожных станциях. Через несколько дней Туган стал считать, сколько людей по пути следования обратились к нему с просьбой совершить поминальное дуа по умершим. Охрана требовала выносить трупы на полустанках, боясь вспышки инфекционных заболеваний, и их кое-как закапывали у железнодорожной насыпи, а эшелоны двигались дальше…
Семья Хапаевых попала в казахский хлопководческий совхоз “Пахта-Арал”, где в полной мере пришлось хлебнуть лиха. А осенью 1945 года Хапаевым пришло письмо с Черниговщины, где подруга по оружию и любимая девушка Абдуллы Паша Карандась поведала о подвиге и казни их сына.
Осенью 1948 года Туган-эфенди с семьей был вызван в спецкомендатуру, чтобы подписаться под положениями нового документа о депортированных, где черным по белому было написано: “Переселение в отдаленные районы Советского Союза указанных выше лиц (чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар. – Авт.) проведено навечно, без права возврата к прежним местам жительства”. Старый Туган попытался объяснить коменданту, что не знает за собой никакой вины, чтобы быть в вечной ссылке, ведь его семья направила пятерых воинов на защиту Отечества – сына и четверых зятьев, и протянул ему извещение о гибели сы-на Абдуллы на Украине. Комендант лишь пожал плечами: “Если кто-то из вас откажется подписать расписку, будет отправлен в тюрьму в Чимкент, а затем на каторгу в Сибирь”.
В марте 1950 года на чужбине умерла жена Тугана-эфенди Байдымат Ибраевна. Ее похоронили на кладбище рядом с хлопковым полем. Она дала жизнь 13 детям, и все они достойно прошли свой жизненный путь.

Верные клятве Гиппократа
Нет, не опустил руки, не предался отчаянию и безысходности народ-изгнанник в годы депортации. Работая в хлопководческих совхозах, на свекловичных плантациях, карачаевцы заявляли о себе высокими государственными наградами. И впоследствии директора совхозов и колхозов в Киргизии, Казахстане, Узбекистане, провожая в 1957 году народ на родину, просили остаться, ведь уходили мастеровые работящие руки.
В годы депортации не у всех была возможность учиться в вузах, но средний сын Тугана Хапаева Алимджашар поступил на математический факультет Казахского университета, однако ему не давала покоя давняя мечта детства – стать врачом. И он поступает в мединститут, совмещая учебу в двух вузах.
…А в это время под Чимкентом в многодетной семье Хасана Зулкарнаевича Чагарова росла целеустремленная, мечтающая о медицине девочка Роза. Когда ей исполнилось 12 лет, умерла мама. Тем не менее, несмотря на все трудности, школу она окончила с золотой медалью. А ходить в ту школу было нелегко – восемь километров туда и столько же обратно. Связать свою жизнь с медициной Роза хотела еще после седьмого класса, для этого она поехала подавать документы в Чимкентское медучилище. Сейчас, уже спустя много лет, Роза Хасановна смеется: “Видно, не судьба. Если бы меня тогда не арестовали, пополнила бы я ряды медиков среднего звена…” Но в то страшное время, когда клеймо спецпереселенца не щадило никого, даже малолетних детей, было не до смеха. Ее задержали за “самовольное передвижение в другой район” на двое суток. Приехал отец, вызволил из КПЗ, и хотя дома она для острастки получила нагоняй, в его глазах Роза увидела одобрение – храбрая у меня выросла дочь!
А потом, уже после окончания школы, она уехала в Ташкент, в другую республику, что было очень сложно, и поступила в медицинский институт на стоматологический факультет. Немалую роль тут сыграла золотая медаль, которая в то время была большой редкостью. Роза Чагарова, впоследствии Хапаева, стала в то время первым врачом-стоматологом среди карачаевских женщин.
Роза и Алимджашар Хапаевы создали прочную семью, в добре и согласии прожили более полувека и, куда бы ни забрасывала их судьба, везде оставляли добрый след и получали благодарность многочисленных пациентов.
Алимджашар Туганович Хапаев долгие годы работал участковым врачом Карачаевской городской поликлиники. Его считали своим семейным доктором многие жители Карачаевска. Его не стало несколько лет назад, но благодарные пациенты по сей день вспоминают этого прекрасного человека и профессионального врача, умевшего лечить и словом, и своим мастерством.
…2 ноября семья Хапаевых, как и тысячи их соплеменников, с букетами цветов отправится к памятнику-мемориалу жертвам депортации карачаевского народа, который возвышается в Карачаевске. Эта уважаемая в городе семья – один из ярких примеров стойкости карачаевцев в жестокий и страшный период истории…