Приближается ень памяти заслуженной артистки РФ Тамары Мурадиновны Кишмаховой. И помянут ее не только тысячи благодарных зрителей, но и люди, так или иначе встретившиеся с ней в жизни. Она ведь была еще и депутатом областного совета, и 16 лет – председателем профкома. И в этих «ролях» отдавала работе всю себя, с присущей ей энергией выбивая и материальную помощь нуждающимся артистам, и квартиры, и звания, отодвигая собственные проблемы на «потом». Достаточно сказать, что сама Т. Кишмахова стала заслуженной артисткой РФ только в 1990-х годах, несмотря на огромный к тому времени послужной список и действительные заслуги и перед родным театром, и перед общественностью.
Главным ее желанием всегда было – реально помогать людям. Тут сказались доброта и человечность, заложенные природой и развитые тетей, которая бережно и терпеливо выхаживала тяжело болевшую Тамарину маму, а также аульским фельдшером Куджевым, который по первому же зову откликался на вызовы к больным и «подкидывал» Тамаре, страстно желавшей облегчить страдания мамы, медицинские справочники и другую врачебную литературу. Приближается ень памяти заслуженной артистки РФ Тамары Мурадиновны Кишмаховой. И помянут ее не только тысячи благодарных зрителей, но и люди, так или иначе встретившиеся с ней в жизни. Она ведь была еще и депутатом областного совета, и 16 лет – председателем профкома. И в этих «ролях» отдавала работе всю себя, с присущей ей энергией выбивая и материальную помощь нуждающимся артистам, и квартиры, и звания, отодвигая собственные проблемы на «потом». Достаточно сказать, что сама Т. Кишмахова стала заслуженной артисткой РФ только в 1990-х годах, несмотря на огромный к тому времени послужной список и действительные заслуги и перед родным театром, и перед общественностью.
Главным ее желанием всегда было – реально помогать людям. Тут сказались доброта и человечность, заложенные природой и развитые тетей, которая бережно и терпеливо выхаживала тяжело болевшую Тамарину маму, а также аульским фельдшером Куджевым, который по первому же зову откликался на вызовы к больным и «подкидывал» Тамаре, страстно желавшей облегчить страдания мамы, медицинские справочники и другую врачебную литературу. Тамаре очень хотелось быть похожей на Куджева и еще придумать средство от всех болезней, чтобы помогать людям. О сцене и не мечталось. Поэтому по окончании десятилетки в 1957 году она решила поступать в Ставропольский медицинский институт. И поступила. Но учиться начала в…. Ленинградском государственном институте театра музыки и кинематографии.
Можно сколько угодно рассуждать о судьбоносном могуществе случая, но если в человеке природой не заложена программа на определенный вид деятельности, если в нем пусть глубоко скрыт, но все-таки имеется природный талант к чему-то, то только тогда срабатывает механизм судьбоносности случая.
Юная Тамара оказалась случайно в гороно именно тогда, когда там занималась набором абитуриентов преподаватель ЛГИТИК Нина Петровна Панкова. Заразительный смех, бьющая через край живость, звонкий голос и, одновременно, природная интеллигентность юной абазинки были столь привлекательны, что, хотя группа уже была укомплектована, Тамару взяли сверх набора. Доминанта верности внутреннему долгу, подкрепленная и артистическим природным талантом, и природными организаторскими способностями, и педагогической (от мамы) наследственностью, определила весь ее последующий жизненный путь – актрисы драматического театра, общественного деятеля и педагога. Ведь именно ей удалось воспитать актеров, из которых в дальнейшем сформировался костяк абазинского профессионального театра. И в этом ее несомненная заслуга перед театральным искусством КЧР, которая ставит ее в ряд главных деятелей театрального искусства республики.
Работая в свое время над ее творческим портретом, я постоянно пыталась найти ответ на главный вопрос: в чем секрет ее огромной популярности и любви зрителей, сопровождавших ее на протяжении более чем 40-летнего пребывания на сцене? Успех молодой актрисы начался с первых же ролей, еще в 60-х годах прошлого столетия. Единодушное восхищение ее свежим и обаятельным талантом, прелестью новой и самобытной индивидуальности привлекали в зал зрителей, создавая аншлаг на спектаклях с ее участием.
Кроме того, она была красива и эмоциональна на грани эпатажа. Но эти качества дают успех кратковременный, быстро наскучивая и со временем раздражая. Как часто в театре смотришь на актера, восхищаешься его звучным голосом, стройной фигурой, классическим профилем и остаешься безучастным к тому, что он думает и чувствует. И как порой другой исполнитель, в котором все противоречит нормам общепринятой красоты, заставляет тебя вместе с ним пережить его волнение и его радость и кажется тебе прекрасным. И вдвойне притягательным становится сочетание красоты и привлекательности, коим обладают единицы. И работая над творческим портретом Т.Кишмаховой, я поняла, что именно это сочетание помогало ей быть на сцене заразительной, «стягивать на себя» происходящее действие, увлекать зал, заставлять его следовать каждому душевному ее движению. И зритель с удовольствием смеялся на спектаклях «Ханума» Цагрели, «Шесть старых дев» Иоселиани, «Хозяйка гостиницы» Гольдони, активно сопереживал Ане из «Океана» Штейна, Рае из «Памяти сердца» Корнейчука и другим героиням спектаклей, коих было более двухсот…
Как актриса, Т.Кишмахова превосходно владела жестом, словом, мимикой. Она была профессиональна по природе, но непрерывно совершенствовала свои природные данные. Ее манеры были непринужденно элегантны, интонации зачастую неожиданно  национальны и, без перехода, внезапно русско-интеллигентны, диалог отшлифован до тонкости и всегда заинтересованно-эмоционален. Но все это и еще многое другое, чем точно и естественно владела актриса, не исчерпывало ее таланта, а только помогало ему.
К сожалению, немногие роли из обширного репертуара Кишмаховой давали ей возможность раскрыть всю глубину и неоднозначность ее дарования. И мне казалось, что она так и не сыграла свою главную роль. Но и ответа на мой вопрос, кого бы она хотела сыграть, я не получила. Однажды, надолго задумавшись, мысленно перебирая известные образы из русской и зарубежной драматургии, она вдруг пришла к совершенно неожиданному для себя и для меня выводу: она сыграла все, что хотела, показала все, что умела. Никакие вассы железновы, дездемоны и прочие главные героини женского театра не вместили бы одновременно все то, что было сказано Тамарой в разных ипостасях и в разное время. Не нашлось в репертуаре республиканского театра такой роли, о которой Тамара сказала бы, что хотела бы ее сыграть, но ей не дали. Участвуя нередко в пьесах посредственных, почти ремесленных, она не могла поднять их уровень. Но она сама поднималась над ними. Незаметно, деликатно, может быть, безотчетно. И поднималась не столько качеством исполнения, что было само собой разумеющимся, сколько душевной организацией, всем строем чувствований, всем своим тонким и чутким нервным актерским аппаратом. Да и пела, и танцевала она поистине превосходно, хотя не так, как пели опытные вокалистки. Ее исполнение было полно натуральной, естественной гармонии. В ней органически сливались мягкая ирония и лирика. Но больше всего покоряла душевная наполненность, прозрачность и чистота интонации, идущая от гыбза (черкесской женской песни-плача). Каким-то чудесным образом простые куплеты, где речь шла о любви, которую нужно беречь, превращалась в исповедь сердца. Легко и привольно дышалось ей и в музыкально-комедийной стихии, и в мелодраме, и в трагедии, где ее светлое, мажорное мироощущение, жизнелюбие и артистичная активность быстро находили опору в ансамблевой игре (что невероятно важно в театре) и отклик в сердцах зрителей.
Но… Это горькое «но…» всегда появляется в воспоминаниях об ушедших талантливых личностях. Всегда остается ощущение какой-то недооцененности их деятельности.
Как известно, интриги, унижения, недооценка – все это сопровождает любого талантливого артиста на протяжении всей его творческой деятельности. Театральное закулисье жестоко и бескомпромиссно. Т. Кишмахова преодолевала все эти испытания стоически. И здесь хочется выразить глубокую благодарность директору театра Х. Биджиеву за то понимание и поддержку, которые он оказывал ведущей актрисе своего театра на протяжении последних, очень тяжелых для Тамары Мурадиновны, лет. Наблюдая жизнь родного коллектива изнутри, она огорчалась уходом из него ее любимых артистов, у которых многому научилась, но большинство из которых вынуждено было покидать сцену из-за необоснованных придирок, мелких склок и дрязг. Но особенно тяжело ею переживался уход из театра талантливых режиссеров: Берхина, Склярова, Романовского, Гимы, Волкоморова и многих других. Каждый из них придавал новую грань творчеству актрисы, каждый из них будил в ней новые человеческие качества, учил понимать искусство, любить профессию.
Об этом много и эмоционально Тамара Мурадиновна рассказывала мне на протяжении последних трех лет, когда нас сблизила сначала моя работа над ее творческим портретом, а затем и выявленное единомыслие в отношении театрального искусства. Многочасовые наши разговоры «с глазу на глаз» и по телефону всегда начинались с обсуждения спектаклей, но заканчивались ее горькими сетованиями по поводу обмельчания как драматургии, так и постановок, как актерской игры, так и режиссерских решений. Свое нежелание выходить на сцену Т. Кишмахова чаще всего мотивировала отсутствием интересных для нее ролей, а последние два года – ухудшившимся состоянием здоровья. И если бы не человечность и сочувствие Х. Биджиева, мне трудно представить, как бы она жила. Правда, ей несказанно повезло (по ее определению!) с сыном, внуками и соседями Кратовыми, которые, не считаясь с собственной занятостью, оказывали ей помощь и окружали вниманием. Заботливые частые звонки директора смягчали горечь от «ничегонеделания», а частые искусствоведческие диспуты со мной отвлекали от болезней. Но в процессе нашего общения я поняла, что эта талантливейшая актриса так и не осознала своей выдающейся роли в жизни русского драматического театра КЧР. Она часто выражала недоверие по поводу того, что моя книжка о ней увидит свет. И какова же была ее радость, когда она взяла в руки эту небольшую брошюрку! Небольшую, поскольку оплатить ее издание пришлось сыну из собственных средств. Столь же огромную радость доставили ей и статья-отзыв М. Накохова, и бесчисленные восторженные звонки от тех немногих читателей, которым эта книжка, в силу ограниченности тиража, досталась.
С удивительным для ее преклонного возраста пренебрежением Тамара Мурадиновна относилась к своему пошатнувшемуся здоровью. Для нее на первом месте всегда были проблемы сына, внуков. Крайне остро ее беспокоила судьба родного театра, который постепенно переставал быть ее «вторым домом». Отказываясь в последние годы от некоторых ролей, она, тем не менее, тяжело переносила невозможность выхода на сцену. Почему-то ей не хотелось играть так называемые возрастные роли. Наверно, потому что ей хотелось остаться в памяти зрителей молодой и красивой. Ее скорее раздражал, чем вдохновлял пример восьмидести-девяностолетних актеров О.Васильевой, Зельдина…И только теперь, когда ее не стало, я поняла, что она готовилась к уходу, отвергая и предложения театров, и помощь врачей.
И последнее…
Тамара Мурадиновна хорошо разбиралась в живописи, любила поэзию. Незадолго до ухода она продекламировала мне строчки из стихотворения любимого поэта Серебряного века И. Северянина:
          Как хороши,
          как свежи будут розы
          Моей страной
          мне брошенные в гроб!
Но этого не случилось… Не было ни митинга, ни обычного сбора труппы и любителей театрального искусства в театре. Она ушла тихо и незаметно, как уходят гордые и независимые люди, оставив, однако, нам и горечь недосказанного, и сожаление о том, что так и не удалось настоять на срочном лечении, которое, к тому же, требовало больших финансовых затрат.
Остается и надежда, что, признавая ее заслуги как театрального и общественного деятеля, руководство республики примет решение об увековечении памяти этой замечательной актрисы, и на доме, где Тамара Мурадиновна провела последние десятилетия своей жизни, появится мемориальная доска с ее портретом…

З. АЛЕМЕДИНОВА,
ведущий научный сотрудник отдела искусства

народов КЧР Карачаево-Черкесского

института гуманитарных исследований.
НА СНИМКАХ: Тамара КИШМАХОВА;

сцена из спектакля «Смертный враг».