Носки от прапрабабушки
…Узкая улочка, на которой едва могут разминуться два автомобиля, идет вверх от шоссейной дороги и теряется где-то у подножия горного склона, покрытого густым кустарником. Редкие тропы там, проторенные десятилетиями, скрываются то среди ветвей, то в густом разнотравье… Говорят, что почти за два столетия существования аула Каменномост в конфигурации этой улицы и ее окрестностей ничего не изменилось. Разве что дымные сакли с турлучными стенами и земляным полом к 30-м годам предыдущего века постепенно уступили место добротным домам. На этой древней улице, ровеснице аула, который испокон века считается «воротами» в Большой Карачай, живет достопочтенная и уважаемая в народе 102-летняя Аскерхан Киикова. Годы пощадили ее благородный облик – внимательный взгляд умных, проницательных глаз, уверенная осанка, руки, по сей день искусно владеющие вязальными спицами без помощи очков…

Носки от прапрабабушки
…Узкая улочка, на которой едва могут разминуться два автомобиля, идет вверх от шоссейной дороги и теряется где-то у подножия горного склона, покрытого густым кустарником. Редкие тропы там, проторенные десятилетиями, скрываются то среди ветвей, то в густом разнотравье… Говорят, что почти за два столетия существования аула Каменномост в конфигурации этой улицы и ее окрестностей ничего не изменилось. Разве что дымные сакли с турлучными стенами и земляным полом к 30-м годам предыдущего века постепенно уступили место добротным домам. На этой древней улице, ровеснице аула, который испокон века считается «воротами» в Большой Карачай, живет достопочтенная и уважаемая в народе 102-летняя Аскерхан Киикова. Годы пощадили ее благородный облик – внимательный взгляд умных, проницательных глаз, уверенная осанка, руки, по сей день искусно владеющие вязальными спицами без помощи очков… Такой она предстала передо мной, когда я постучалась в ворота ее добротной усадьбы. «Зачем стучать-то? Заходи, кто ты там есть! – бодро отвечала Аскерхан, сидя на уютном диванчике во дворе под навесом. В ее руках проворно мелькали спицы.

Говорят, на Кавказе зарегистрировано 42% всех столетних жителей планеты, поэтому регион изучен геронтологами наиболее полно. Раскрывая рецепты их долголетия, ученые апеллируют к употреблению ими здоровой пищи, включающей кисломолочные домашние продукты, насыщенному животворными ионами горному воздуху, выработанной веками норме поведения, способствующей преодолению стрессов, сохранению социальной роли в семье, которая обеспечивает психологический комфорт. У кавказских долгожителей, уважение к которым, как и ко всем представителям старшего поколения, по законам гор возводится чуть ли не в фетиш, отсутствует, как правило, чувство неуверенности и тревоги, связанное с переменой социального статуса по мере увеличения возраста.
Так-то оно так, но очень сомневаюсь, что наши долгожители существовали под неким стеклянным колпаком и с них всю жизнь сдували пылинки, чтобы уберечь от стрессов, страданий, лишений, горя, наконец. Ведь, по большому счету, и у королей и прочих вельможных особ при их-то возможностях жизнь всегда была нелегка – богатые тоже плачут. И потом, как сказал французский писатель Н. Шамфор: «Чтобы жизнь не казалась невыносимой, надо приучить себя к двум вещам: к ранам, которые наносит время, и к несправедливости, которую чинят люди».
В лице Аскерхан с первых же минут нашей беседы я открыла для себя интересную и мудрую собеседницу. О многом мы переговорили с ней, сидя под навесом в тот погожий майский день: о печальных событиях на Украине («Сколько наших джигитов во время Великой Отечественной войны погибло и пролило кровь за Украину, а что теперь творится там! Образумь заблудшие души, о всемогущий Аллах!»), о родственных связях, которые не щадит прагматизм сумбурного века («Что ж, прошли те времена, когда родственники наведывались друг к другу просто так, по зову души, – их увидишь теперь в основном на свадьбах да похоронах»), о текущих делах в ауле («Что толку от ванны и душевой кабины – они теперь почти в каждом доме, – если страдаем от плохого водоснабжения уже много лет!»).
Справедливость, открытость, прямота – это в ее характере, как и ее душа, не утратившая свежести восприятия окружающего ми-ра. Она с интересом смотрит по телевизору новости, прогноз погоды, не пропускает ни одной телепередачи «Жди меня», где ее волнует каждая судьба и до слез радуют встречи людей, разбросанных волею судеб по свету. Ее меткие высказывания и суждения можно без преувеличения расхватать на цитаты: «Лень и долголетие – враги. Работа закаляет человека, делает его бодрым», – говорит Аскерхан, не прерывая вязанье. Перехватив мой удивленный взгляд, она говорит: «Да уж, мануфактуры импортной, в том числе и носков, в каждом доме полно, а вот носки, вязанные прабабушкой, – это уже Божий промысел».

Что в имени твоем?
Окидываю взором ухоженный двор, аккуратные грядки, ряды банок с соленьями, вареньями на полках настежь открытого полуподвала. «Здесь во время фашистской оккупации обычно пряталась с соседями наша семья, – говорит Аскерхан. – Немцы в ауле особо не свирепствовали, но страх у населения был. Вот и бежали к нам люди в подвал, который мог уместить 15-20 человек, издали заметив оккупантов на мотоциклах». Теперь я уже с уважением оглядываю этот дом старинной постройки, облагороженный современным ремонтом…
«Отсюда нас и выселяли 2 ноября 1943 года. Помню, когда дали время на сборы, многие соседи хватали что под руку попадется. Смотрю, молодая соседка зачем-то складывает в мешок ведро, а другая ей кричит: «Зачем оно тебе сдалось, если нас всех, может, в море утопят, – я так слышала краем уха…»
…Из обрывков ее воспоминаний, которые перемежаются с разговором о дне сегодняшнем, как разноцветная мозаика калейдоскопа, где яркие радужные краски мешаются с мрачными тонами, постепенно складывается история этой волевой женщины, к которой по сей день земляки и родственники обращаются за советом в делах житейских. И хотя она и посетовала на то, что нынче родственные связи укорачиваются до сугубо семейных, это к ней вовсе не относится. Многочисленные родственники по линии Герюговых (ее девичья фамилия) и Кииковых, в чей дом она пришла юной невестой, наведываются к ней со всех концов республики: «Наша Аскерхан» – и этим все сказано, имя – то это редкое, в переводе с карачаевского образно означает «повелительница войска». Наверное, отсюда у нее и волевой характер, и умение трезво оценивать обстановку, не пасовать перед трудностями.
…Она родилась в 1912 году в ауле Каменномост в семье зажиточного животновода Хаджи-Ислама Ортабаевича Герюгова, где было девять детей. Отец ее почти круглогодично находился на кошу, трудясь до седьмого пота, чтобы обиходить многочисленную отару круторогих баранов и стадо молочных коров. Мать, Сыйлы Бараковна, поднимала детей в ауле.
«Разумеется, у отца были и наемные работники, батраки, как их называли, которым он щедро платил. И если по нынешним временам он был бы фермером, в годы коллективизации Хаджи-Ислама Герюгова причислили к кулакам со всеми вытекающими последствиями: скот отобрали, наложив штраф в 12 тысяч рублей – по тем временам неслыханные деньги, если один баран стоил 25 рублей. Отца арестовали и увезли в станицу Баталпашинскую, откуда он уже не вернулся. Потом до нас дошли слухи, что ни в какую Сибирь его не сослали, а расстреляли там же без суда и следствия. Эта рана по сей день кровоточит в сердце»…
За Алия Киикова Аскерхан вышла замуж в 16 лет. И хотя она в родном ауле вовсе не была чужачкой, войдя в новую семью, все же побаивалась – каков будет общий «приговор» домочадцев и соседей, ведь за новой снохой следит обычно не одна пара глаз: как ходит, работает, стирает, ведет себя. И не дай Аллах, если кто-то заметит хоть малейший недостаток! Ведь есть люди, которых медом не корми, а дай только позлословить, не помня себя от радости. Словно сделали общеполезное дело. Натянутая, словно струна под обстрелом глаз, аккуратная, собранная, трудолюбивая, чистоплотная Аскерхан сразу же пришлась ко двору свекру и свекрови, их детям, соседям, и уже через короткое время в ауле говорили: «До чего же повезло Кииковым со снохой!» Но впереди ждали нелегкие испытания…
Проводив мужа на фронт, она осталась хозяйкой и опорой дома. На ее руках были больные немощные родители мужа и маленькая дочь Баблина. В день депортации карачаевского народа, когда люди наспех собирали в дорогу необходимое, военные распорядились оставить всех больных в больнице Микоян-Шахара. Разумеется, Аскерхан даже мысли об этом не допускала и, проявив недюжинную настойчивость, уломала-таки конвоиров сделать для нее исключение.
В Джамбульской области Казахстана она похоронила родителей мужа, и лиха ей пришлось хлебнуть через край. Изнурительная работа на свекловичных плантациях, томительное ожидание вестей с фронта от мужа, горький хлеб чужбины…
«После долгих скитаний и поисков, в которых сильно помог журналист Фуад Кадагазов, муж нашел нас лишь в 1953 году. Поэтому мне так дорога передача «Жди меня», – призналась Аскерхан. – Русские говорят: «Надежда умирает последней». А я бы сказала так: «Сердце любящего указывает путь тому, кого ищешь среди живых».
В 1957 году по возвращении на родину у четы Кииковых все было, как и у всех: восстановление жилища, если у кого оно осталось в сохранности, работа в совхозе, воспитание детей. Как и все горянки, когда в 60-х годах возродилось на широкой основе вязание в качестве дополнительного заработка, и Аскерхан не отставала от других. «Помню, какие препоны в те времена ставили нам тогдашние местные правители, как на базарах милиция гоняла вязальщиц! А в поездах дальнего следования на каждой большой станции не обходилось без обыска. Вязальщиц тогда называли спекулянтами, а теперь такого слова и в помине нет – кругом сплошной «бизнес» – вывел ли ты коровенку на базар или торгуешь машинами лесом»…
Они с мужем вырастили шестерых дочерей, к сожалению, единственный их сынишка Сеитбий умер в младенчестве в Казахстане. Единственный сыночек, на которого не могли нарадоваться родители и сестры, был чудо как хорош – его ангельское личико всегда озаряла улыбка, словно дар небес. Грешить Аскерхан ни на кого и не помышляет, но по сей день убеждена, что чудо-ребенка просто сглазили, и он угас, как свеча, еще не осознав себя на этом свете.
А Баблина, Фатима, Айсурат, Ларета, Мадина, Болду нашли свое достойное место в жизни. И уже без Алия Канаматовича выросли 11 внуков, 2 правнука, появились два праправнука. Что ж, жизнь продолжается, а память об ушедших живет в сердцах тех, кто их любил…

Рецепты ее долголетия
Мы переходим из-под навеса, что во дворе, в дом – не тот, куда входила молодой снохой Аскерхан, а второй, современный, который они построили с мужем. С порога приятно удивляют чистота, изысканность интерьеров, комфорт и уют комнат. К чаю дочь Аскерхан, Айсурат, подает свежайшие сливки, мед, янтарное масло. Любимая дочь всю себя без остатка посвятила матери, предупреждая каждое ее желание. Наверное, это один из самых весомых рецептов долголетия моей героини. Не бывает недели, чтобы у Аскерхан не гостили по несколько дней другие дочери, соревнуясь в заботе о ней.
«Мама наша в еде не притязательна, – говорит Айсурат, – утром она обязательно должна выпить натощак стакан воды с медом. Любит картофельные хычины, айран, свежие салаты. Единственное, что ее беспокоит, – это ноги, но, как видите, с палочкой передвигается по двору, ходит взглянуть на огород»…
Мы продолжаем разговор, опять перескакивая с настоящего в прошлое и наоборот.
«Я ценю в людях, прежде всего, открытость и доброту, – говорит Аскерхан. – Зависть, злоба, неприязнь – это враги, расшатывающие здоровье и надрывающие сердце. Помню, мой дедушка Ортабай и его братья, которые жили рядом у дороги, постоянно кого-то у себя привечали, оставляли на ночь. Это были в основном жители Учкуланского ущелья, которые ехали на подводах на базар в Микоян-Шахар, а то и Кисловодск. Отец и дяди искренне считали, что если Каменномост – ворота в Учкулан, Хурзук и Карт-Джурт, значит, они должны быть ответственными за людей, оказавшихся в пути».
У горцев бытует пословица: «Человек – человеку лекарство». Из этого гостеприимного дома я выходила с просветленной душой и в приподнятом настроении. Многие наказы Аскерхан записаны у меня в блокноте. Воистину, как сказал Герцен: «Старость имеет свою красоту, разливающую не страсти, не порывы, но усмиряющую, успокаивающую»…

НА СНИМКЕ: 102-летняя Аскерхан КИИКОВА.