Женщина – фермер. Нельзя сказать, что это явление массовое, но уже и не редкость. Тем не менее, когда узнала, что Аклима Гочияева, глава крестьянско-фермерского хозяйства «Семья», мать троих детей, за год спокойно заготавливает по 70 тонн сена для своих буренок и мелкокопытного рогатого скота и так же спокойно может перекидать из загонов в заранее заготовленные бурты, своего рода компостные ямы, за один день тонны навоза, который впоследствии станет перегноем – самым лучшим удобрением для земли, моему удивлению не было предела. Я себе представляла Аклиму некрасовской женщиной, той, что «и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет». Словом, эдакой Марфой-посадницей или подобием Серафимы из фильма современности «Серафима прекрасная». Но когда я увидела ее, все представления, сложившиеся о ней, схема разговора, которая нарисовалась в моей голове, вмиг разрушились словно карточный домик. На пороге моего кабинета стояла обаятельная, милая женщина, одетая по последнему слову моды, с красивыми ухоженными руками, хотя справедливости ради должна отметить: такие ногти, какие я увидела у Аклимы, человеку даются только от природы. Женщина – фермер. Нельзя сказать, что это явление массовое, но уже и не редкость. Тем не менее, когда узнала, что Аклима Гочияева, глава крестьянско-фермерского хозяйства «Семья», мать троих детей, за год спокойно заготавливает по 70 тонн сена для своих буренок и мелкокопытного рогатого скота и так же спокойно может перекидать из загонов в заранее заготовленные бурты, своего рода компостные ямы, за один день тонны навоза, который впоследствии станет перегноем – самым лучшим удобрением для земли, моему удивлению не было предела. Я себе представляла Аклиму некрасовской женщиной, той, что «и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет». Словом, эдакой Марфой-посадницей или подобием Серафимы из фильма современности «Серафима прекрасная». Но когда я увидела ее, все представления, сложившиеся о ней, схема разговора, которая нарисовалась в моей голове, вмиг разрушились словно карточный домик. На пороге моего кабинета стояла обаятельная, милая женщина, одетая по последнему слову моды, с красивыми ухоженными руками, хотя справедливости ради должна отметить: такие ногти, какие я увидела у Аклимы, человеку даются только от природы. И вот о чем подумалось. О фермерах, о людях, которым сегодня уделяется наше пристальное внимание, мы пишем не редко, но много ли мы знаем о личной стороне фермерского бытия, которая неизбежно переплетается с производственными обязанностями?
– Хотите знать, когда я начала свой трудовой путь, – взяла инициативу в свои руки Аклима Хаджи-Махмудовна, – да с детства. Потому что моя мама – умница, горячо любимая мама Файруз Уртенова была гектарщицей. Да такой работящей, что век бы тянула на себе и старых, я имею в виду ее и папиных родителей, и малых. К счастью, малая, то бишь я, выросла старательной и постоянно тянулась в поле, чтобы помочь маме, побыть с ней, дать ей передохнуть.
– Аклима, а почему гектарщица, а не картофелевод, скажем, или свекловичница?
– Моя мама не любила жеманиться: «Возделываю гектары, будь то свекла или картофель, значит, гектарщица. Она всегда говорила мне: «Работа в поле, дочка, – труд коллективный, общий. Что-то упустишь в работе, пострадают интересы других людей». И пропадала в поле с утра до ночи…
– А этот нелегкий, если не сказать печальный, опыт матери не дал где-то со временем или во времени встрепенуться вашему сердцу и сказать себе: «Нет, такая жизнь не по мне. Поеду-ка я на море торговать пивом «Карачаевское», которое там идет нарасхват, и духмяными хычинами»?
– Не забывайте, у меня еще был папа, который дармоедов и приспособленцев на дух не переносил. От папы Хаджи-Махмуда Кубанова, который почти полвека проработал скотником в хозяйствах района, я также переняла многое. К примеру, научилась в десятилетнем возрасте телят принимать. А дело было так. Папа уехал по делам в Учкекен. Мама была где-то в гостях. Я захожу в сарай, и мне прямо на руки, можно сказать, падает из материнского лона теленок. Я в шоке, ноги дрожат, из глаз льются слезы, но руки сами по себе машинально кладут его на сухое сено, пальцами обтирают ушки, ноздри от непонятной жидкости, стараясь угадать – живой он или мертвый… И вдруг эта склизкая шкурка вяло сморщилась, шевельнулась головка, дрыгнула ножка… Потом Васька – так назвали теленка – стал моей собственностью, моей гордостью, моей утехой надолго… Так что главную науку жизни я прошла в семье, и прав был тот поэт, что сказал: «Ребенок учится тому, что видит он в своем дому, родители пример ему!». А если еще ребенка заботливая и мудрая природа наделит интуицией? Это я про себя. У меня великолепная интуиция, которая – тьфу – тьфу – позволяет мне делать правильные умозаключения, выводы, шаги…
– А не хотелось учиться вместо того, чтобы в коровнике возиться?
– А кто вам сказал, что я не получила образование после школы? Я выучилась на зоотехника. Окончила курсы кройки и шитья, парикмахерские курсы. Очень много занимаюсь самообразованием: читаю много, и с упоением. И не только «золотую полку». Знаю ответы на вопросы своего любимого писателя Бурмакина: «Почему свежескошенные травы пахнут огурцами, почему августовскими вечерами бередит душу кочующая паутина?», «Отчего городские женщины молодеют с весной, а деревенские – в конце осени?».
– Признаюсь, мне куда интересней узнать ответ на другой вопрос: «Это правда, что вы ежегодно с семьей заготавливаете по семьдесят тонн сена?»
– Совершенно верно. Я вам скажу больше: не абы какого, а высококачественного сена, потому что живой организм – не машина, не станок. Как покормишь, как обиходишь корову, так и молочка получишь. Иные рассуждают так: корову подою и без грамоты, лишь бы корова была, а что касается кормов, так ей и осока, и трава болотная сойдет.
И невдомек им, что это раньше гонялись за показателями жирности молока, сегодня более актуальным стало содержание в молоке белка. Чем его больше, тем качественнее считается продукт. А этого можно добиться, лишь радикально улучшив питание животных.
 К примеру, в Канаде телят кормят цельной кукурузой. Нам до таких гастрономических изысков еще, ох, как далеко, но стараемся баловать своих буренок тоже – силос, комбикорма… Но главный незаменимый продукт, конечно же, сено. В основном траву скашиваем техникой, но местами и вручную. Когда надо, беру в руки литовку и я – иду косить. Этим летом косили с сыновьями на Покун-Сырте, а с языка то и дело срывалось: «Ах, какая трава, хоть чай из нее заваривай!»
– Как много живности в хозяйстве, Аклима?
– Было 35 дойных коров, с десяток пришлось продать. Потому как единственную дочку Альбину выдали замуж. Каждый раз, когда приходится продавать скотину, дабы пустить деньги на семейные неотложные, точнее, непредвиденные нужды, я вспоминаю своего отца, который очень любил слушать и цитировать восточную литературу, в частности Саади, сказавшего: «Эй, дитя, приход подобен текущей воде, расход – крутящейся мельнице».
Есть у нас отара овец в 400 голов, лошади, куры, гуси…
– И где пасется скотина? В недавнем интервью глава Кызыл-Покунского сельского поселения Болат Тамбиев сетовал на то, что земельная чехарда не обошла стороной ваше село, что многие из селян не могут оформить свои паи: кто в силу нерасторопности, кто в силу безденежья, кто от явного нежелания возиться с землей… Так, может, вам что – то перепадает от этих земель?
– Земля есть у всех. Но никто никому ее не отдает. Другой вопрос, что некоторые труд на ней обессмыслили и обесценили: все интересы у них в райцентре, на Кавминводах и так далее, а землю «болтают» для своего социального статуса.
– В связи с этим такой вопрос. Как ты относишься к фразе «Права не дают. Права берут»?
– Я не могу согласиться полностью ни с первой, ни со второй частью сказанного. Правами пользуются или не пользуются. Я, как видите, знаю их и пользуюсь ими. Надо взять кредит – возьму, но не для того, чтобы закрыть предыдущий, как это делают многие, а для расширения производства, расширения рынков сбыта продукции…
– Кстати, где и как реализуете продукцию?
– Пользуясь случаем, хочу выразить огромную благодарность Главе республики Рашиду Темрезову за открытие в районе молокоприемных пунктов. Нам бы еще на два села – Кызыл-Покун и Красный Восток – один такой – и жили бы – не тужили…Продукция, не сказать, чтобы прямо нарасхват, но и не залеживается. За сыром, молоком, творогом, могу похвастаться, едут люди, знающие о нашей продукции не понаслышке, из Кисловодска, Пятигорска, Ессентуков… Мясо, бывает, и до прилавков не доходит, тут же в селе разбирается. Потому что и парное, и, естественно, дешевле, чем на рынке – транспортных расходов ведь в таких случаях никаких… Частенько приезжают из городов, просят продать жирного гуся или индюка, курочку Рябу. Их разведение – нехлопотное дело. Для утят, например, требуется всего 56 дней, чтобы из желтого пушистого комочка выросла утка килограмма на полтора – два.
– Какое богатство, если умело и по-хозяйски им распорядиться, сделать из этой птичьей живности золотую жилу, доставив ее на стол покупателей в виде окорочков, копченых тушек и прочей снеди!
– Конечно же, живую птицу возьмет в наше время далеко не каждый, это на любителя. Да и нам перевозка птицы в клетках обходится в копеечку. Но об оборудовании по переработке нашей продукции мы можем пока только мечтать.
– А не хотите открыть собственный фирменный магазин? Ведь это позволило бы сделать торговую наценку минимальной и максимально учесть интересы потребителей.
– Мы об этом думали с мужем, но, видимо, придется немножко повременить, так как раньше мне смотреть за коровами, доить их, выхаживать телят очень помогала дочь. Нынче, как я уже сказала, она хозяйничает в другом доме… Что же касается мясного хозяйства, мне там делать нечего. Ребята кормят, поят, пасут, стригут эту живую реку шерсти так, что только позавидуешь.
– Не собираетесь наращивать поголовье, а значит, и производство молока, мяса в связи с известными санкциями, принятыми США и другими западными странами в отношении нашей страны?
– Вы знаете, Шелли сказал в «Декларации прав», что огромное богатство клевещет на его владельца, и еще сказал: ни один человек не имеет права захватить в свое личное владение больше того, что он может употребить, произвести…
Первый раз слышу о Шелли, в чем незамедлительно признаюсь, на это Аклима абсолютно не обращает внимания. Ее больше занимает другое: «Приезжайте в гости, сами убедитесь в том, из чего слагается наше хозяйство и как оно ведется, и самодостаточно ли оно…»
И вот мы в Кызыл-Покуне. Опрятное подворье, добротный дом, классическая сельская усадьба, судя по «остаткам роскоши» – морковь, листья капусты, стручки гороха – на грядках.
– Сейчас осень на дворе, вы бы весной видели этот двор, этот огород, – вступает в разговор соседка Фатима, – грядки у Аклимы всегда такие чистенькие, пушистые, что кажутся нарисованными..
Мужа Аклимы Умара-Али Гочияева дома не оказалось.
– Хотелось бы взглянуть и на него хоть одним глазком, – говорю с неподдельной хитринкой.
– Конец осени и конец зимы в животноводстве – самое тяжелое время, поздней осенью на пастбищах почти не остается травы, а в конце зимы к концу подходят корма. Так что муж с сыновьями сейчас заняты тем, что спускают сено с гор – луга и пастбища еще никому не удавалось перетащить поближе к асфальту. А что касается Гочияева? Он – умный, глубокий, человечный человек, – отвечает Аклима, – где-то не такой, как я, не пытается, к примеру, иногда писать стихи, как это делаю я. Но чему тут удивляться, ежели крайности всегда сходятся? Это про них сказано: та же щука, но под хреном.
– Так вы еще и стихи пишете?
– Это громко сказано. Но в любое время года пытаюсь собрать поэтическую дань с красоты окружающей природы своего родного села, родного края. Пишу, естественно, для себя, в стол. Когда-нибудь прочитаю, заметно смущаясь, своим внукам. Надеюсь, что вскорости сыновья Магомед и Хамитбий обзаведутся семьями, и моя работа станет менее «присутственной», а пока мой удел – заметьте, желанный удел, – как писал Тургенев: «…предпочитаю созерцать торопливые движения утки, которая влажной лапкой чешет себе затылок на краю лужи, или длинные блестящие капли воды, медленно падающие с морды коровы, стоящей неподвижно в пруду… всему тому, что херувимы могут увидеть в небесах…» Созерцать и работать, естественно, покуда хватит сил…

НА СНИМКЕ: Аклима ГОЧИЯЕВА.