Вообще-то Игорь Кияница художником быть никогда не собирался. Правда, в Харькове, откуда он родом, он любил в детстве наблюдать за мужем своей тети Галины, профессиональным художником, когда тот рисовал, а со временем, научившись грунтовать холсты, попросил родителей купить ему краски и начал рисовать сам. Но всерьез о живописи не думал. Жизнь текла своим чередом, мальчик окончил школу, ушел в армию, потом поступил в строительный институт, окончил его и получил распределение в Черкесск.
Желание покинуть город возникло сразу, едва он вышел с харьковского поезда на вокзал. Когда же сел в маленький автобус, провезший его по городку с соломенными крышами обшарпанных домишек и застрявший на Кавказской в луже, где плавали утки, желание уехать обратно стало нестерпимым. Однако в РСУ, куда он пришел просить об откреплении, ему отказали, и молодому специалисту пришлось работать то в ремонтно-строительном управлении, то в тресте «Карачаево-Черкесскстрой», то на заводе «Каскад».
Вообще-то Игорь Кияница художником быть никогда не собирался. Правда, в Харькове, откуда он родом, он любил в детстве наблюдать за мужем своей тети Галины, профессиональным художником, когда тот рисовал, а со временем, научившись грунтовать холсты, попросил родителей купить ему краски и начал рисовать сам. Но всерьез о живописи не думал. Жизнь текла своим чередом, мальчик окончил школу, ушел в армию, потом поступил в строительный институт, окончил его и получил распределение в Черкесск.
Желание покинуть город возникло сразу, едва он вышел с харьковского поезда на вокзал. Когда же сел в маленький автобус, провезший его по городку с соломенными крышами обшарпанных домишек и застрявший на Кавказской в луже, где плавали утки, желание уехать обратно стало нестерпимым. Однако в РСУ, куда он пришел просить об откреплении, ему отказали, и молодому специалисту пришлось работать то в ремонтно-строительном управлении, то в тресте «Карачаево-Черкесскстрой», то на заводе «Каскад». Работа строителя была не очень по душе Игорю Дмитриевичу, но тут его друг Валентин Мазепа отвел его в художественную студию Александра Гречкина. Киянице здесь так понравилось, что он окончил студию, а потом пришел на следующий набор и стал помогать Гречкину: когда тот отлучался, наставлял учеников, и в конце концов Александр Михайлович предложил ему преподавать в студии. Игорь Дмитриевич согласился, и с тех пор последние сорок пять лет его жизни неразрывно связаны с художественной школой и коллегами – Юрием Карасовым, Марией Гречкиной,  Натальей Мурашовой. С 1970 по 88 год он был здесь директором, но и сегодня, в год своего восьмидесятилетия, расстаться со школой не может.
Много воды утекло с тех пор. Игорь Дмитриевич помнит и те времена, когда в Москву заказывали привезти в Черкесск коробочку гуаши, одна из его учениц пыталась сделать кисть из собственных волос, а потом удалось договориться с заводом НВА, куда кисти из белки поставлялись для чистки аккумуляторов, и учителя школы скупали там списанные. Помнит Игорь Дмитриевич и время, когда школа располагалась на Первомайской, где сейчас магазин «Даханаго», там печкой отапливали комнаты, между которыми была фанерная перегородка, и педагоги вынуждены были со своими учениками говорить по-очереди…
Теперь город преобразился, школа находится в удобном, комфортабельном, хорошо отапливаемом помещении, классы просторны и светлы. Самого Игоря Дмитриевича всегда можно застать в школе, окруженного учениками, число которых не иссякает год от года. «Я учил родителей, учил их детей, сегодня учу внуков…», – смеется Игорь Дмитриевич. Сам он работает в жанрах натюрморта, пейзажа, портрета, учит своих подопечных видеть цвет и чувствовать красоту мира, но больше всего учит любить искусство, которое столь неожиданно захватило его самого и изменило его жизнь. Живопись его проста, светла и жизненна, это нежная игра в оттенки цвета, это спокойный и мудрый взгляд на красоту мира, именно ту красоту, что, по словам классика, должна спасти мир…

НА СНИМКЕ:  Игорь КИЯНИЦА вместе со своими учениками.
Фото Таулана ХАЧИРОВА.