Когда Светлана Хакунова прочитала в нашей газете статью «Место подвигу» от 4 декабря 2014 г., она долго не могла успокоиться. Слезы душили ее.
– Вы знаете, – сказала она, – я не плакала в «скорой», которая везла моего сына в республиканскую больницу, не плакала в больнице, где провела почти долгих пять месяцев, и не потому, что такой черствый, бессердечный человек, нет. Просто слез не было, сил не было плакать, так как накануне похоронила маму, которая, можно сказать, одна подняла нас, троих детей, вырастила, дала хорошее образование. Мой сын Самвел Данильян приехать на похороны бабушки не смог по уважительным причинам, и его визит в июле этого года был данью ее памяти. Съездить на кладбище в Черкесск, где похоронена моя мама, из Теберды, где я живу, мы решили на следующий день после его приезда. А пока я, радостная, хлопотала на кухне, сын пошел порыбачить на свое привычное место. Это на реке Теберда близ турбазы «Азгек»… Знаете, прочитав в статье то место, где Илья Шумилин вспоминает, как мой сын поприветствовал их, незнакомых детей, я невольно улыбнулась: да, действительно, мой Самвел, хотя ему уже далеко за тридцать, сам как ребенок. Приветливый, дружелюбный, добрый, искренний. И для него помахать рукой в знак привета незнакомым людям либо вызваться помочь им безо всякой просьбы с их стороны – в порядке вещей…

Когда Светлана Хакунова прочитала в нашей газете статью «Место подвигу» от 4 декабря 2014 г., она долго не могла успокоиться. Слезы душили ее.
– Вы знаете, – сказала она, – я не плакала в «скорой», которая везла моего сына в республиканскую больницу, не плакала в больнице, где провела почти долгих пять месяцев, и не потому, что такой черствый, бессердечный человек, нет. Просто слез не было, сил не было плакать, так как накануне похоронила маму, которая, можно сказать, одна подняла нас, троих детей, вырастила, дала хорошее образование. Мой сын Самвел Данильян приехать на похороны бабушки не смог по уважительным причинам, и его визит в июле этого года был данью ее памяти. Съездить на кладбище в Черкесск, где похоронена моя мама, из Теберды, где я живу, мы решили на следующий день после его приезда. А пока я, радостная, хлопотала на кухне, сын пошел порыбачить на свое привычное место. Это на реке Теберда близ турбазы «Азгек»… Знаете, прочитав в статье то место, где Илья Шумилин вспоминает, как мой сын поприветствовал их, незнакомых детей, я невольно улыбнулась: да, действительно, мой Самвел, хотя ему уже далеко за тридцать, сам как ребенок. Приветливый, дружелюбный, добрый, искренний. И для него помахать рукой в знак привета незнакомым людям либо вызваться помочь им безо всякой просьбы с их стороны – в порядке вещей…
О том, что случилось дальше, конечно же, лучше лишний раз не вспоминать, но и без этого как обойтись? Удочка, которую Самвел попытался закинуть в речку, зацепилась за высоковольтную линию. Жуткая боль пронзила парня насквозь, мощнейший электрический разряд в 10000 вольт подбросил его, словно искру над костром, пройдя сквозь все его тело…

Когда ребята, которых он поприветствовал минутами ранее, подбежали к нему, Самвел был дымящейся грудой тряпок, но, как ни странно, в сознании. Он все запомнил.
– Они сгрудились вокруг меня, – скажет он позже, – и загораживали от солнца, один из мальчишек снял с себя тельняшку и сделал из нее опахало, пытаясь хоть так создать живительную прохладу для меня..
Помнил Самвел и то, как какая – то женщина шептала ему ободряющие слова, держала его руки, кожа которых оставалась у нее в руках, до тех пор, пока не приехала неотложка…
– Я не медик, но люди знающие сказали: если бы не эти дети – члены кадетского отряда пограничного профиля Артур Хужев, Стас Климов, Амин Тлисов, Илья Шумилин и их руководитель Юлия Тлисова, а также директор турбазы «Азгек» Башир Кипкеев, пришедшие незамедлительно на помощь моему сыну, он мог умереть в любую минуту от обезвоживания и кровопотери либо от последствий воздействия сильнейшего электрического разряда на сердечную мышцу, – говорит Светлана Аубекировна.
Когда мать увидела своего сына, в нем с трудом можно было различить человеческие черты, да и глядя, как его на каталке везут в больницу – руки в пластиковых пакетах, все тело обмотано защитной пленкой, мало кто верил, что он доживет до утра.
Но тут в дело вступила медицина. Доктора сразу дали понять: сожжено 70 процентов кожного покрова, а это значит, человек на волоске от того, чтобы лишиться желудка, печени, горла, половины мышечной ткани…
До живых тканей организма врачи добрались нескоро. Поначалу торопились убрать омертвелые ткани его тела, прежде чем образуются смертельные токсины…
Но самым страшным стали перевязки. У парня осталось так мало кожи, что кровь поначалу сочилась сквозь бинты на пол, однако мастерство врачей и невероятный, беспредельный уход матери сделали свое дело… Через три месяца Самвел смог поднять руки над головой, а дальше, как говорится, дело техники. Точнее, физических упражнений. Они помогли растянуть рубцы и мышцы, восстановить смазку и подвижность суставов, вернуть силу.
– Вы не поверите, в Воронеже, где Самвел живет и работает на мебельной фабрике сборщиком мебели, его так ждали, так о нем беспокоились, что это тоже ему придало немало сил, – рассказывает Светлана, – и действительно, не успел он вернуться, как ему предоставили работу. Полегче, но очень хорошо оплачиваемую… Семью – то надо содержать.
Когда Самвел Данильян уезжал, он бережно сложил отутюженную, правда, неизвестно чью, тельняшку и сказал матери: «Пусть полежит на моей полке до следующего моего приезда. Я должен найти и поблагодарить этих настоящих ребят. А ты, мама, постарайся узнать, как их зовут, где они живут…»
С помощью нашей газеты мать Самвела узнала имена ребят, спасших жизнь ее сыну, и с нетерпением ждет приезда своего сына, а также обивает пороги всевозможных инстанций с просьбой обозначить, оградить то место, где Самвел попал в беду, установить здесь информационные баннеры, дабы подобная трагедия не смогла повториться ни с кем и никогда.