Ахмат Эльканов. Назовите это имя в кругу жителей аула Новый Карачай, и они непременно вспомнят какую-нибудь удивительную историю, героем которой он был, какой-нибудь его невероятный поступок или решение, которые впоследствии становились жестом судьбы, жестом века для самого Ахмата и его родного аула…
Отец Ахмата – Магомед-Гирей был известным животноводом в Карачае, мать, Хабий Узеировна Борлакова, воспитывала девятерых детей, правда, трое из них умерли в младенческом возрасте…
Жизнь преподнесла Ахмату еще в раннем детстве суровое испытание. Ему было восемь лет, когда семью Элькановых, как и весь карачаевский народ, сослали в Среднюю Азию, но мозг этого большеголового мальчугана прочно все удерживал в своей памяти с того дня, как их посадили в грязные вагоны и отправили в дальний и неведомый путь. Так началась вторая половина его детства…

Ахмат Эльканов. Назовите это имя в кругу жителей аула Новый Карачай, и они непременно вспомнят какую-нибудь удивительную историю, героем которой он был, какой-нибудь его невероятный поступок или решение, которые впоследствии становились жестом судьбы, жестом века для самого Ахмата и его родного аула…
Отец Ахмата – Магомед-Гирей был известным животноводом в Карачае, мать, Хабий Узеировна Борлакова, воспитывала девятерых детей, правда, трое из них умерли в младенческом возрасте…
Жизнь преподнесла Ахмату еще в раннем детстве суровое испытание. Ему было восемь лет, когда семью Элькановых, как и весь карачаевский народ, сослали в Среднюю Азию, но мозг этого большеголового мальчугана прочно все удерживал в своей памяти с того дня, как их посадили в грязные вагоны и отправили в дальний и неведомый путь. Так началась вторая половина его детства…
Окончив школу, Ахмат подался на работу в геологическую экспедицию. Нет, это не была болезненная тяга к перемене мест, во многом присущая представителям этой романтической профессии, это была возможность подзаработать и хоть как-то помочь семье. Но тут пришло долгожданное известие о возвращении карачаевцев на Кавказ, любовь и верность к которому в нем на чужбине в семье воспитывали постоянно – каждый день и каждый час.
И вот родной Карачай! Молодой энтузиазм Ахмата был подобен энтузиазму жеребенка на лугу. Он помогает обустроиться семье в ауле Новый Карачай, поступает на физико-математический факультет Карачаевского пединститута. От предложенного места в общежитии отказывается. Тогда еще смерть не выкосила оставшихся четверых братьев и двух сестер, ему родных и близких, – это случится много позже – тем не менее он не мыслит ни одного дня, ни одного вечера без мамы, которую любил той непоказной любовью, какая свойственна лишь горячему, благородному сыновьему сердцу…
Опять-таки из-за мамы, чтобы быть рядом с ней, Ахмат пойдет преподавать в вечернюю школу аула, потом станет директорствовать в ней. Свою судьбу мужчина сориентировал так, чтобы быть максимально приближенным и полезным ей, даже когда перешел преподавать из вечерней школы в дневную…
О превосходных уроках Эльканова, глубокой его учености заговорили сразу везде – в школе, в районо, в пединституте, где он одно время читал лекции студентам, рассказывали и о необычайных вопросах суворовского пошиба, которыми он будто бы любил озадачивать студентов и школьников, хотя за всем этим стоял его девиз: « Ученик, превзойди учителя, ибо только в этом залог постоянного развития общества, неизменного поступательного движения вперед», тем не менее Ахмат Магомед-Гиреевич, когда встал вопрос о дальнейшей учебе, своей ученой степенью избрал не специальные свои предметы, а экономику, точнее, сельское хозяйство КЧАО, анализ которого изложил в реферате и представил на суд московских ученых.
– А я, знаете, все думаю о вашем реферате, – сказал ему при встрече в Пятигорске знаменитый академик Фейген, – не продолжить ли вам разработку темы, раз вам так удался первый реферат. Второй бы стал, больше чем уверен, диссертацией…» Ознакомившись со вторым, Фейген воскликнул: «Автор этих рефератов достоин учиться в аспирантуре нашего института!» Так Ахмат Эльканов поступил в аспирантуру института экономики Академии наук СССР в Москве.
– Конечно, это было заманчиво – учиться в Москве у профессоров-экономистов с мировым именем, особенно у Фейгена, но… Я перевелся на заочное отделение, – говорит Ахмат Магомед-Гиреевич.
В 1973 году в жизни Эльканова начинается новая эпопея – административная, как принято было говорить в те годы. Его вызвали в райисполком и сказали: «Принимай правление аулом, Эльканов. Нынешний председатель исполкома сельсовета уходит по собственному желанию, а лучшего преемника, чем ты, нам не сыскать. У тебя и высшее образование, чего не было у него, и авторитет, и возраст для такой работы самый что ни на есть элегантный…» Эльканову было до не шуток типа элегантности возраста, он- то знал, что всякий уход по собственному желанию совершается во властных структурах любого пошиба зачастую в чьих–то корыстных интересах, и посему вместо того, чтобы писать заявление на скорую руку, отправился в сельсовет. Мужчина подтвердил: «Ухожу по собственному желанию. Пригласили заведовать кадрами в совхоз «Верхнекубанский». И только тогда Эльканов взял бразды правления в свои руки, и жизнь его потекла совсем по другому руслу. И коль уж мне на ум пришел речной термин, с этого и начну свой рассказ об административной работе Эльканова…
Помните песенку: «Мы с тобой два берега у одной реки…»? Так вот, аул Новый Карачай и село Коста Хетагурова, привольно раскинувшиеся на противоположных берегах Кубани, издревле связывают крепкие узы. Еще в далекие–далекие годы, когда осетины только стали переселяться из труднодоступных горных ущелий Осетии на равнинные земли нынешней Карачаево-Черкесии, им первыми на помощь пришли жители Ак-Калы, как зовут в народе Новый Карачай, которые везли им бревна для постройки домов, провизию, живность на первое время и т. д. История народов Карачаево-Черкесии, наверное, не имеет такого примера многочисленного куначества, какое явили впоследствии и являют поныне жители этих двух населенных пунктов. Одно затрудняло общение людей: чтобы добраться, к примеру, из Нового Карачая в Осетиновку, таково народное прозвище осетинского села, нужно было сделать немалый крюк, чтобы добраться до моста в Мара-Аъягы, перейти его и топать обратно столько же.
Так вот, став председателем сельсовета Нового Карачая, Эльканов пообещал сделать все для того, чтобы в скором времени была построена жизненно необходимая кладка для обоих населенных пунктов. А тут и удобный случай представился – вот-вот должны были грянуть выборы депутатов в райсовет. Эльканов прямиком направился к кандидатам в депутаты райсовета с просьбой помочь в решении вопроса. Те откликнулись.
– Тогда председателем райисполкома был Олег Аубекирович Аргунов, – рассказывает Ахмат Магомед-Гиреевич, – он всегда был в гуще народа, для него были характерны внимание к людям, желание помочь, если была возможность, и радость, если это удавалось. Естественно, он нас поддержал и морально, и материально. После изысканий, замеров геологоразведочной партии строители натянули стальные тросы, положили деревянный настил, все остальное – поручни, ступеньки – доделали умельцы из аула.
Та же Кубань много позже, вобрав в себя вздувшиеся горные речки и селевые потоки, станет ревущим неуправляемым потоком и смоет кладку, почву берегов, увлекая за собой вырванные с корнями деревья и вплотную подбираясь к жилым домам. Срочно требовалось проведение берегоукрепительных работ, но за них никто не хотел браться без сметно-проектной документации. Ахмат Магомед-Гиреевич уходил на речку, что называется, «с первым криком петушиным, с первым шорохом мышиным», и все думал, как, каким образом можно оперативно решить эту проблему. Выручил опять Аргунов: «Щебень, гравий, рваный камень вам подвезут. Пока самосвалы будут разгружаться, не хотел бы ты, Ахмат, наведаться к своему родственнику, начальнику облводхоза Исмаилу Узеировичу Эльканову и попросить у него между делом помощи? Мужчина он очень толковый, грамотный, а главное – всепонимающий».
То, что Исмаил Узеирович пошел навстречу землякам, помог им в деле, не терпящем отлагательства, не походило на частную благотворительность за казенный счет, это было мудрое решение, благодаря которому реку «загнали» в берега, иначе бы она камня на камне не оставила вдоль своих берегов…
Новый Карачай очень нуждался и в новой школе, потому что старое здание разваливалось на глазах, но денег на строительство нового в казне не было. И вновь, памятуя о том, что «политика есть концентрированное выражение экономики», Эльканов прибегает к помощи политиков. Набравшись смелости, если не сказать – наглости, Эльканов взял с собой старейшин аула и отправился на прием к тогдашнему первому секретарю обкома партии Лесниченко.
– Каждый населенный пункт, думаем, должен иметь внимание со стороны выборного лица, вот мы и хотели бы попросить вас баллотироваться от нашего аула, – сказал Эльканов, – и нам честь окажете, и, может, поможете построить в ауле новую школу.
Лесниченко дал обещание старикам. Баллотироваться не стал, но школе быть – сказал свое веское слово. И ее построили. Старое здание отдали под сельсовет.
Перебираю при письме свои записи и даже затрудняюсь решить, что именно, какие еще деяния Эльканова на этом посту придать гласности? Наверное, вот эти. В ауле был налажен соцкультбыт, а именно: построены Дом быта, банно-прачечный комбинат, медпункт, склад, который принимал у населения на месте макулатуру, кожу, шерсть. Был воздвигнут памятник односельчанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны, чтобы их подвиг не только не канул в вечность, а стал бы еще величественнее и значительнее… Большой аул как будто обрел другое существование, получив духовную точку отсчета – мечеть. Следом – новое кладбище.
– Когда старое кладбище разрослось до такой степени, что умерших стали хоронить чуть ли не на обочине проезжей части дороги, мы с эфенди Сосланбеком Эркеновым пошли на прием к председателю райисполкома г. Карачаевска Борису Иссаевичу Эльканову. Не сочтите за лесть, но это был очень мудрый, правильный руководитель. В ответ на нашу просьбу выделить хотя бы пять гектаров для нового кладбища он сказал: «В решении будет фигурировать цифра «5», а вы попытайтесь огородить все девять. Погост – дело святое».
Огородить – легко сказать. Можно было, конечно, сделать, как иные иной раз и делали, «ради выгодной геометрии клина» снести дома, потеснить слабого, свалить редкостные вековые деревья, но Эльканов, как всегда, решил этот вопрос с помощью аульчан. Собственно, он всегда, как бы энергичен и находчив ни был, за что бы ни брался, во всем опирался, во всем советовался с народом. Народ – не знаю, а вот в коридорах властных структур об Эльканове частенько говорили: «Да это не человек, а острый нож к горлу, если ему надо решить какой–то вопрос или в голову втемяшится очередная новая мысль…» Но не зря же говорят, в глазах, где светится ум, доброта и ласка чаще всего прячутся в тени сверкающей мысли. Насколько Ахмат Магомед-Гиреевич внимательный, добрый человек, мне довелось узнать, побывав в его доме.
Избранницей Ахмата стала Мина Сеит-Батталовна Лайпанова. Услышав отчество и фамилию Мины, не знала, верить ли своим ушам – уж больно знакомыми они показались. И действительно, она оказалась родной сестрой знакомых мне не понаслышке, глубоко интеллигентных, широко известных в республике, но, к большому сожалению, ныне покойных людей – мир их праху: заведующего хирургическим отделением г. Карачаевска Магомеда Сеит-Батталовича Лайпанова, который научил не одного молодого врача не только хирургическому ремеслу, но и большой человеческой Правде (сама когда-то работала под его началом), и директора Карачаево-Черкесского книжного издательства Рашида Сеит-Батталовича Лайпанова…
Природа наградила и Мину блестящими способностями, привлекательностью и той женственностью, которая составляет истинное очарование каждой девушки. Молодые долго приглядывались друг к другу прежде чем пожениться, но созданные ими в семье постоянная приветливость, открытость, доброта сразу же покорили всех и привлекли в дом людей – аульчан, друзей, коллег..
– Дети у нас славные, – продолжает разговор Ахмат Магомед-Гиреевич, – с нами живет сын Магомед. Он женат, так что с нами живет и вся его семья, жена Венера – юрист по образованию, сын по образованию – историк, но занимается бизнесом. Старшая дочь Лариса с семьей живет в Санкт-Петербурге, она провизор по образованию, там же обретается другая дочь, Аида. У Аиды два высших образования – журналистское и психологическое, работает в журнале «Морское дело». Муж Аиды – славный русский парень. Младшая дочь Индира преподает в родном ауле. Мы никогда не были диктаторами в воспитании детей, они могут делать что-то лучше, что-то хуже нас, но не должны опускаться в своем творчестве, в своей жизни ниже той определенной линии, начертанной в душе. Говоря словами Пастернака: цель творчества – самоотдача, а не шумиха, не успех, позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех.
– Глядя на ваши полки, уставленные книгами, журнальный столик, заваленный периодикой, не приходится задаваться вопросом, чем вы занимаетесь в свободное время…
– Я действительно много читаю. Это историческая литература, ибо для жизни в настоящем, как сказал классик, надо искупить прошлое, а для этого его надо знать, с интересом читаю газеты, вашу – в особенности. Не чужда мне философия, поэзия… И все же большую часть времени уделяю своим внучкам и внукам, тем более что дочки сына отныне исключительно под моим присмотром…
– Евтушенко вопрошал в своих стихах: «Когда мужчине 40 лет, ему пора держать ответ: душа не одряхлела?» Какой ответ могли бы дать вы, справивший днями восьмидесятилетний славный юбилей?
– Знаете, просматривая как-то одну из своих ранних научных работ, мой кумир, знаменитый математик, геофизик Сергей Чаплыгин сказал: «Должно быть, в молодости я был умнее – не могу теперь понять, как это я вывел». Так и я. Был в молодости, конечно же, умнее, энергичнее, шумнее, но, как сказал другой знаменитый человек – Короленко: «Я всю жизнь «налегал на весла» и «налегаю» теперь». Так и я. Точнее, так и мы с Миной. Не без болячек, приличествующих возрасту, но с бодрой, по-прежнему озорной душой, с хорошей памятью на лица, имена «налегаем», как можем, на весла уже более полувека…
Здоровья вам и долгих лет жизни!

НА СНИМКЕ: Ахмат и Мина ЭЛЬКАНОВЫ.