Когда я спросила свою мать, знает ли она Танкист Бедраеву, она ответила: «Как же мне ее не знать? Ведь ни у кого не было больше такого странного имени ни в Каменномосте, где мы с нею родились, ни в Чалдоваре, где вместе жили в годы депортации. И потом, все мы знали, что она – круглая сирота, отчего жалели и любили больше всех остальных сверстников».
Да – да, Танкист – женское имя, и именно так попросил свою жену Аубекир Бедраев назвать ребенка, если родится девочка…
Как еще запомнила Батду Абулкеримовна это необычное имя, можно только удивляться, ибо этот день соединил в себе несоединимое – сборы мужа на войну и невыносимые схватки, которые ей удалось скрыть не только от посторонних глаз, но и от мужа и свекрови. Девочка появилась на свет ранним утром следующего дня, но писать об этом вдогонку отцу никто не стал, потому как никто не мог знать адреса его полевой почты. Как никто не мог знать и того, что ровно через три месяца в дом Бедраевых придет извещение: «Ваш сын, брат и муж Аубекир Ильясович Бедраев пропал без вести в сентябре 1941 года».

Когда я спросила свою мать, знает ли она Танкист Бедраеву, она ответила: «Как же мне ее не знать? Ведь ни у кого не было больше такого странного имени ни в Каменномосте, где мы с нею родились, ни в Чалдоваре, где вместе жили в годы депортации. И потом, все мы знали, что она – круглая сирота, отчего жалели и любили больше всех остальных сверстников».
Да – да, Танкист – женское имя, и именно так попросил свою жену Аубекир Бедраев назвать ребенка, если родится девочка…
Как еще запомнила Батду Абулкеримовна это необычное имя, можно только удивляться, ибо этот день соединил в себе несоединимое – сборы мужа на войну и невыносимые схватки, которые ей удалось скрыть не только от посторонних глаз, но и от мужа и свекрови. Девочка появилась на свет ранним утром следующего дня, но писать об этом вдогонку отцу никто не стал, потому как никто не мог знать адреса его полевой почты. Как никто не мог знать и того, что ровно через три месяца в дом Бедраевых придет извещение: «Ваш сын, брат и муж Аубекир Ильясович Бедраев пропал без вести в сентябре 1941 года».
Два года отказывалась женщина верить этой проклятой бумажке, запрятав ее куда подальше, но через два года жизнь заставила ее достать. Батду приложит его к заявлению, поданному в отдел райгособеспечения семей военнослужащих Карачаевской автономной области, в котором напишет: «Я – инвалид второй группы, мать троих детей, не имеющая отдельного жилья. Мы очень нуждаемся в материальной помощи…»
Батду Абулкеримовна напишет это заявление летом 1943 года, а в ноябре весь карачаевский народ депортируют в Среднюю Азию. Она сумеет сохранить все документы, по которым получала эти несколько месяцев пенсию, но самый главный документ – пенсионная книжка – при переезде будет утерян, что доставит семье немало проблем впоследствии.
В селе Чалдовар Панфиловского района в Киргизии, куда попадут Бедраевы, Батду проживет всего четыре года, и дети останутся на чужбине круглыми сиротами…Танкист всего пять лет, можно сказать, несмышленыши и семилетний Борис с девятилетней Земфирой. Можно ли себе представить большую концентрацию несчастья, принесенную войной и депортацией в этот дом?
Старожилы помнят, как в один из дней 1947 – го, после смерти матери, в хату, где жили дети с немощными стариками, вошли сотрудники комендатуры с намерением забрать оцепеневших от горя и испуга детей при их виде в спецприемник.
– Я не дам забрать детей в детдом, – вспылил дед Ильяс Кичауович Бедраев.
Собственно, дед уже и не был практически жильцом, так его подкосила не только весть о пропаже без вести Аубекира, но и гибель еще двоих сыновей, воевавших на фронте. Умар умер в Польше, он был замучен в фашистском плену. Ибрагим был тяжело ранен в боях за Пензу. Узнав, что сын находится в госпитале, отец тотчас выехал в Пензу, но увидел сына уже в гробу…
Четвертый сын Ильяса – Исмаил – был инвалидом детства. Но как бы тяжело старику ни приходилось, он не сдался, понимая, какая большая возложена на него миссия – сохранить семью любимого сына Аубекира…
Когда я увидела фотографию отца Танкист, я поняла, почему она мне так знакома. Дело в том, что моя коллега Бэлла Багдасарова писала о судьбе солдата, тем не менее я взялась за этот материал, потому что хочу рассказать не только об Аубекире Ильясовиче, но и о его детях. Детях этой войны…
Там, в Азии, ушел из жизни дед, который до последнего пытался пробить пенсию сиротам, но так и не смог. Несмотря на всю заботу бабушки, дети росли предоставленные самим себе, будто сорняк придорожный. Мыла не знали, одежду стирали золой или речным илом. Бабушка была старенькая, беспомощная, оттого даже хлеб зачастую пекли сами. Но как? Сначала собирали колосья, оброненные при уборке зерна, потом сушили их, бережно растирали в ладонях, прежде чем получить из них тесто. Тепло в доме тоже доставалось трудом. Тем не менее все трое росли порядочными, пытливыми детьми. К примеру, очень любили читать стихи. Один начнет, другая подхватит, третья – продолжит… К примеру, Танкист до сих пор помнит строки: «Почему так вышло, что земля молчит? Это, моя детка, неизвестно людям, но пока сквозь вечность путь она вершит, люди не исчезнут, были, есть и будут!».
Чем заворожили их тогда эти строчки, Танкист не может объяснить по сей день, как и не может поверить в то, что израненная, истощенная, разоренная войной владимирская земля вернет ей имя и могилу отца. Но это будет много позже…
А пока по возвращении на родину Борис учится в Казанском университете, Земфира пошла работать на ЖБИ, Таня, как стали звать Танкист на родине, стала искусной портнихой, и все вместе и каждый по – своему они продолжают искать отца, слать запросы во все существующие архивы страны. И вдруг – о, чудо! Весной 2014 года на имя их двоюродного брата Мурата Бедраева придет письмо, которое принесет остро- горькое непередаваемое счастье: «Имя Аубекира Ильясовича было установлено при проверке списков захороненных и сравнении их с госпитальными документами. Аубекир Бедраев, служивший в первом стрелковом батальоне, поступил в эвакогоспиталь № 3082 5 октября 1941 года с осколочным ранением правого голеностопного сустава. Умер от ран и был похоронен на кладбище города Собинка. После войны при многократных копированиях документов в написание имени и фамилии бойца вкрались ошибки, и в результате на памятной плите было написано «Бедросев Ауботянр Идсохович». Нами было проведено документальное исследование объединенной базы данных «Мемориал», и было установлено настоящее имя солдата. Также нам удалось узнать, что на родине Бедраев считается без вести пропавшим. Поэтому было решено разыскать родственников солдата и сообщить им о судьбе бойца».
– Я была потрясена действиями поисковиков, – рассказывает Танкист, – сами, без приказа, без просьб и понуканий, не только провели титаническую работу, но еще все проверили досконально – не раз, не два, а потом поставили в известность отчаявшихся родных…
Поезд мчался ракетой, а Тане и ее сыну Марату казалось, что он ползет, как черепаха. И вот она, братская могила, в которой, помимо ее отца, покоятся еще 22 солдата… Фамилия Бедраев – первая по счету: «Воинское звание – рядовой. Занимаемая должность – стрелок. Дата смерти – 16.10.41 г.».
Таня не могла прийти в себя от долгого ожидания, она не верила своему счастью, что нашла отца. Слово «могила» не произносила, только одно: «Я нашла своего отца.» Отца, которого она знала лишь по фотографии и на которой он такой молодой…
Дочь будет приходить к отцу целую неделю и просиживать у плиты целыми днями, поправляя то и дело безукоризненно возложенные к памятнику венки, букеты цветов и мысленно ведя с ним разговор. Она расскажет ему, что после смерти мамы и деда их спасут от неминуемой смерти бабушка Хора Боташева и тетя Мариям. Расскажет, как возвращались из депортации…
– Я к тому времени была уже достаточно взрослой девушкой – как- никак пятнадцать стукнуло, – будет говорить она, – и отчетливо помню этот путь домой. С нами в вагоне ехали несколько семей. И как сейчас стоит перед глазами одна девушка, точнее, не она, а ее одеяние. Воздушное платье и туфли точно у Золушки на балу. И мы с Земфирой словно Золушки, только с точностью до наоборот, то есть она до бала…
Приехали и стали рваться обратно, все не могли понять, как там мама будет без них, кто будет ухаживать за ее могилой, кто будет рассказывать ей, как они провели день, ночь…
– Прошло время, мы обзавелись семьями, – продолжила свой рассказ Танкист, – и вы не поверите, в душе вдруг проснулась некая обида. А все потому, что ветеранам, участникам войны стали давать квартиры, машины, выделять им мебельные гарнитуры и прочая- прочая. Те, в свою очередь, все эти блага презентовали своим детям – а сами… Не все, конечно, Боже упаси, всех стричь под одну гребенку, но ведь были – были такие, которые становились в очередь по второму, а то и по третьему разу, лишь бы обеспечить дармовым жильем не только детей, но и внуков, в то время как мы, сироты, выкручивались с жалкой пенсией при все возрастающем прожиточном уровне. Я говорю это не затем, чтобы лишний раз посердить человечество, а просто констатирую тот факт, что, к сожалению, в мире людей всегда бушевали и будут бушевать разрушительные, неправедные страсти, неведомые природе. Иначе чем объяснить то, что нам, несмотря на то, из какого горя мы выбрались, сколько зла и несправедливости натерпелись, ничто добром не оборачивалось. То ли потому, что наш отец не дошел до Берлина, то ли потому, что не успел завоевать ни одной награды, да еще пропал без вести, что – понимай как хочешь – то ли в плен сдался, то ли бежал с немцем,- но до нас никому не было дела… Словом, не видели мы от государства ни помощи, ни внимания. Ни тогда, в далеком детстве, ни сейчас, будучи пенсионерами с мизерной пенсией…
Когда нашлась могила отца и родные узнали, как, когда и где погиб их отец, Танкист взяла документы отца, предоставленные ей поисковиками, и пошла в военкомат г. Карачаевска. И не деньги, блага, положенные родным погибших фронтовиков пошла требовать, а просить, чтобы имя ее отца занесли в Книгу Памяти не как пропавшего без вести, а геройски погибшего, чтобы на постаменте, установленном при въезде в Каменномост, было также выбито его имя, и чтобы оно звучало, как звучат имена многих и многих других ветеранов на мероприятиях, проводимых в честь Дня Великой Победы, но ей довольно равнодушно ответили: «С какой стати такая честь простому солдату?». После такого ответа Танкист слегла. Болело сердце. Но боль – состояние физическое, оно проходит, как зной, ветер, лето, зима. А вот обида – нет. Ну не шли у нее из головы слова «простой солдат». Как не идут они и у меня из головы. Ведь этого простого солдата ждал до конца своих дней отец и выплакала по нему все глаза мать, которая, даже отдавая Богу душу, не закрывала их до последней минуты в надежде увидеть на излете души своего сына.
Этого простого солдата ждали с войны его маленькие дети, и люди знающие рассказывают, что в далеком победном 1945 – м их душили слезы, когда они проходили мимо ветхого забора Бедраевых, потому что поверх него целыми днями выглядывала одна голова, а из – под забора виднелись три пары детских ножек. Это сестры Земфира и Танкист подсаживали брата на плечи, чтобы он первым увидел и возвестил всему Чалдовару о возвращении отца…
Этим простым солдатом гордятся его внуки и внучки, являя собой удивительный пример внешней и внутренней красоты, присущей в свое время самому Аубекиру Ильясовичу…
Но жизнями, зажженными тобой, простой солдат, ты можешь гордиться, как гордятся они тобой, и если до 2014 года в небе вечном и нетленном тебя и всех, кому выпала горькая доля умереть так, что некому было об этом рассказать, отпевали лишь Божьи ангелы, то теперь за вас будут молиться ваши дети, внуки и правнуки, а память о вас не истлеет никогда.

НА СНИМКАХ: Аубекир БЕДРАЕВ.