Утром 22 июня 1941 года в дом Прокофия Евенко, что на окраине станицы Зеленчукской, постучали: «Иринку срочно требуют в типографию! Война началась!»
Иринка, 20-летняя гарная дивчина казачьих кровей, сладко потянувшись на пуховой перине, и не подумала выходить на зов, уверенная, что это чья-то воскресная шутка, – не иначе как кого-то из соседей. Но на пороге стоял посуровевший отец, Прокофий Захарович:
– Вставай, доча! В твоей типографии уже все давно на ногах. Редактор передал, чтобы быстренько явилась. Да-а, фриц все-таки напал на нашу землю… Теперь Федьку и Мишку как пить дать отправят на фронт, если уже сами не побежали в военкомат…
Отец был из зажиточных раскулаченных казаков. Он верил в Бога, молился перед иконами и в душе ненавидел «коммуняк», в одночасье лишивших его в 1930-х годах скота, сельхозинвентаря, пилорамы. Чтобы избежать ссылки на Соловки, добровольцем ушел в Красную Армию. После, скрепя сердце, поступил в колхоз…

Утром 22 июня 1941 года в дом Прокофия Евенко, что на окраине станицы Зеленчукской, постучали: «Иринку срочно требуют в типографию! Война началась!»
Иринка, 20-летняя гарная дивчина казачьих кровей, сладко потянувшись на пуховой перине, и не подумала выходить на зов, уверенная, что это чья-то воскресная шутка, – не иначе как кого-то из соседей. Но на пороге стоял посуровевший отец, Прокофий Захарович:
– Вставай, доча! В твоей типографии уже все давно на ногах. Редактор передал, чтобы быстренько явилась. Да-а, фриц все-таки напал на нашу землю… Теперь Федьку и Мишку как пить дать отправят на фронт, если уже сами не побежали в военкомат…
Отец был из зажиточных раскулаченных казаков. Он верил в Бога, молился перед иконами и в душе ненавидел «коммуняк», в одночасье лишивших его в 1930-х годах скота, сельхозинвентаря, пилорамы. Чтобы избежать ссылки на Соловки, добровольцем ушел в Красную Армию. После, скрепя сердце, поступил в колхоз…
Наспех одевшись и сполоснув лицо, Ирина Евенко опрометью кинулась в типографию, где с 1938 года работала наборщицей районной газеты «По пути Сталина». Несмотря на 5-классное образование, она прекрасно справлялась с работой, и редактор «районки» Иван Феофанович Лузановский постоянно похваливал: «Толковый ты, Ира, работник. Тебе бы еще школу вечернюю окончить, сделал бы я из тебя корреспондента. И руку уже набила, и мышление хорошо развито».
С началом Великой Отечественной войны тема фронта заняла наиглавнейшее место в советской печати. Пресса военного времени была полна впечатляющих репортажей, очерков, статей с передовой, где «с «лейкой» и блокнотом, а то и с пулеметом» работали «зубры» журналистики. С расширением сети армейской и флотской прессы в редакции фронтовых газет пришли и видные писатели: К. Симонов, В. Гроссман, И. Эренбург, А. Сурков, П. Павленко. Как никогда выросла и роль районных газет в тылу. И хотя черная тарелка радио голосом Левитана со столбов на площадях бесперебойно сообщала о положении на фронте, местные корреспонденты почти круглосуточно дежурили у радиоприемников. Полученную информацию вместе со сводкой текущей жизни на местах: о мобилизации на фронт, трудовых победах в колхозах и на заводах, фабриках, «похоронках», пришедших на земляков, письмах солдат домой и т.д. – они исправно выдавали в газете. В таком режиме работала и зеленчукская газета «По пути Сталина». Прибавилось работы и Ирине Евенко, и руки уже не отмывались от свинцовой пыли металлических наборных букв, из которых и складывалась газета.
Ушли на фронт отец, которому стукнул уже 41 год, братья Федор и Михаил. Братья потом пали смертью храбрых: Федор – в Беслане, защищая Кавказ, Михаил – в Германии, в победном 45-м. Отец, Прокофий Захарович, отличился во время обороны Сталинграда, дожил до Победы и пришел с фронта с «иконостасом» боевых наград на груди.
В 1942 году призвали в армию и Ирину. Фронту нужны были квалифицированные полиграфисты. Так Ирина попала в штаб сухопутных войск Морфлота, который поначалу дислоцировался в Туапсе. Ее определили в редакцию фронтовой газеты «Краснофлотец», выдав полное обмундирование. В ее краснофлотской книжке значилось: «Военное звание и специальность – краснофлотец-наборщик политотдела». Здесь же перечислено выданное обмундирование: юбка суконная – 1 шт., тельняшка – 2 шт., ботинки хромовые – 2 шт., трико – 1 шт., и т.д.
Поистине, у «войны не женское лицо», – каково было женщинам, юным девушкам с таким скудным «гардеробом» в военно-полевых условиях?!
– Газета наша выходила почти каждый день, набор приходилось порой делать с рукописных обрывков бумаги, и почти все время был аврал, – вспоминает 95-летняя Ирина Прокофьевна Чепурнова. Слушаю рассказ и не перестаю удивляться ее цепкой памяти на имена, события, факты. Она вполне дееспособна, ей под силу еще прополоть картошку и грядки в огороде. Не пропускает теленовостей и, как призналась, слушая Путина, очень ему сочувствует и всегда на его стороне: «Управлять такой огромной страной, которой многие завидуют и норовят вставить палки в колеса, – это сейчас только под силу нашему Президенту. Когда вижу его по телевизору, не только ему поддакиваю, но и подсказываю».
– А дальше-то что было, Ирина Прокофьевна?
– Потом наш штаб с редакцией разбомбили фашисты, и мы ушли в лес, как партизаны. Условия – хуже не придумаешь – мне приходилось и газету набирать, и хозяйством заниматься. Весь тираж свежего номера газеты вынуждена была долго сушить, иначе типографская краска склеивала страницы. Распространяли ее тайно в осажденном городе. Впоследствии нас перебросили в Севастополь, и мы продолжили выпускать газету, опять же в условиях глубокого подполья.
После окончания войны она не сразу вернулась домой, потому что, получив контузию, еще долго лечилась в госпитале. Но при выходе из него у Ирины на груди красовались боевые награды – медали «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией в Великой Отечественной войне». Орден Отечественной войны II степени она получит в 1995 году, накопилось за годы после войны и юбилейных медалей.
Уезжая в октябре 1945 года из Севастополя, Ирина не преминула зайти в редакцию своей газеты, которая уже называлась «Победа», и взять на память свежий номер.
Передо мной ветхий, пожелтевший сложенный вдвое газетный листок формата А-6, на каждой стороне которого уместится лишь 250 строк. Но в годы войны даже в таком виде она имела большой вес, потому что служила мощным рупором для битвы с врагом. И «ради нескольких строчек в газете» фронтовые корреспонденты ежечасно рисковали жизнью, чтобы мобилизовать дух воинов. И пусть работа наборщика незаметна, но она незаменима, как были незаменимы такие работники, как моя героиня…
В 1946 году Ирина Евенко стала Чепурновой, выйдя замуж за хорошего работящего человека, фронтовика, участника двух воин – Финской и Великой Отечественной, Николая Федоровича. К тому же он оказался неплохим художником, запечатлевавшим на холстах портреты близких и живописные пейзажи долины реки Большой Зеленчук.
– Всякое пережили вместе, – вспоминает И. Чепурнова. – Много трудились, растили сына и дочь. Построили дом себе и детям. С нами жили родители мои и мужа. Получилась солидная усадьба на пять семей.
У Ирины Прокофьевны 5 внуков, 9 правнуков, 5 праправнуков. О войне рассказывать она не любит, но о ней не дает забыть детвора, забегая к бабе Ире, когда настает пора написать очередное сочинение на заданную тему. Она знает, что эта тема неисчерпаема, и новые поколения никогда не потеряют интереса к былым подвигам прадедов.

НА СНИМКЕ: Краснофлотец Ирина ЕВЕНКО

(ЧЕПУРНОВА), апрель 1943 г., г. Севастополь.