Вспоминая школу аула Койдана, где мне посчастливилось учиться, мысленно сразу вижу нашего учителя начальных классов Хасана Умаровича Коркмазова.
В нем, бывшем фронтовике, чувствовался человек большой культуры даже по одной такой мелочи. Добираться до школы со всех концов аула было далековато, и он всегда поджидал нас, малышей, чтобы сопроводить до нее. Мы, разумеется, отставали, ибо у него был крупный размашистый шаг, и он сбавлял его, брал у нас портфели и нес сам. Этот красивый человек с поразительно умными и добрыми глазами, с прической «комсомольский чуб», считал себя ответственным за все – за то, что кто-то из учеников невнимателен на уроках, кто-то забывает тетрадки, кто-то опаздывает в школу. Но, отчитывая кого-либо, он словно старался смягчить свои упреки и, как бы принимая часть вины на себя, всегда спрашивал во множественном числе: «До каких пор мы (заметьте, мы!) будем опаздывать на уроки?».
Говорят, от того, каким раскроется перед тобой твой первый учитель, зависит порой и твое дальнейшее отношение к школе. Мы свою школу боготворили. И многие из нас, успешно конкурируя на вступительных экзаменах в вузы, наглядно демонстрировали, каких высоких результатов в обучении детей достигла школа Койдана.

Вспоминая школу аула Койдана, где мне посчастливилось учиться, мысленно сразу вижу нашего учителя начальных классов Хасана Умаровича Коркмазова.
В нем, бывшем фронтовике, чувствовался человек большой культуры даже по одной такой мелочи. Добираться до школы со всех концов аула было далековато, и он всегда поджидал нас, малышей, чтобы сопроводить до нее. Мы, разумеется, отставали, ибо у него был крупный размашистый шаг, и он сбавлял его, брал у нас портфели и нес сам. Этот красивый человек с поразительно умными и добрыми глазами, с прической «комсомольский чуб», считал себя ответственным за все – за то, что кто-то из учеников невнимателен на уроках, кто-то забывает тетрадки, кто-то опаздывает в школу. Но, отчитывая кого-либо, он словно старался смягчить свои упреки и, как бы принимая часть вины на себя, всегда спрашивал во множественном числе: «До каких пор мы (заметьте, мы!) будем опаздывать на уроки?».
Говорят, от того, каким раскроется перед тобой твой первый учитель, зависит порой и твое дальнейшее отношение к школе. Мы свою школу боготворили. И многие из нас, успешно конкурируя на вступительных экзаменах в вузы, наглядно демонстрировали, каких высоких результатов в обучении детей достигла школа Койдана. И вот наглядный пример. Четверо детей Хасана Умаровича пошли по стопам отца. Магомед и Фатима окончили институт иностранных языков в Пятигорске, Тамара стала преподавателем русского языка и литературы, Салима окончила физмат, но работает журналистом на радио, да так профессионально, так плодотворно, что никому и в голову не придет, что Анжела (так ее звали в семье и в школе) вышла из стана не «лириков», а «физиков»… И лишь сын Рамазан стал инженером.
Донельзя ответственный, пунктуальный Хасан Умарович и «сгорел» – язык не поворачивается сказать «погиб» – на работе. На полевом стане, куда он всегда отправлялся с ребятами, несмотря на возраст, фронтовые болячки, произошла трагедия, причиной которой стал неисправный трактор…
Как и другим моим одноклассникам, мне не надо долго задумываться для того, чтобы назвать своего любимого школьного педагога. Это конечно же Коркмазов. Так вот, точно так же теперь отзываются о его дочери Фатиме ее ученики.
Говорят, чем ответственнее человек, тем серьезнее его отношение к жизни, тем нужнее ему лучше разобраться в себе и окружающих. Вот и Фатима Хасановна, долго не думая, будучи студенткой Пятигорского института иностранных языков, перевелась на заочное отделение и стала преподавать в школе аула Верхняя Мара немецкий язык. Не будем красить парадной нитрокраской аул 60-70-х годов прошлого века. Не то что тогда, в ауле Верхняя Мара и сегодня нет газа, тогда приходилось и печку топить, и по воду ходить либо на речку, либо к роднику, телефонная связь – одно название, автобусное сообщение с Карачаевском оставляло желать лучшего, и т. д., и т. п. Но Фатиме было все равно, лишь бы быть поближе к детям, и желательно к сельским, тем самым, кому посвятил всю свою жизнь незабвенный отец… И она очень быстро стала для них советчицей, другом, которому школьники доверяли порой больше, чем себе.
А как иначе? Играют, к примеру, дети в футбол, а тут она: «Возьмете меня на ворота?» И ведь стояла в воротах, отражала удары, носилась по полю с мальчишками, как хулиганка.
«В воспоминаниях о детстве нет плохой погоды», – сказала в свое время знаменитая гимнастка Ольга Корбут. Каким же должно вспоминаться детство тем, у кого была такая шебутная, в самом лучшем смысле этого слова, учительница?
Фатима Хасановна была не только помешана на своем «немецком», она была большим знатоком немецкой литературы и могла часами рассказывать ребятам о жизни и творчестве Ремарка, Гете, Гейне, Гофмана, братьев Гримм, Томаса Манна… О русской литературе и говорить не приходится. Но особый предмет разговора – «Молодая гвардия» Фадеева. Она зачитывалась романом, а то, как Олег Кошевой вспоминал руки матери, без слез читать не могла: «Мама, мама! Я помню руки твои с того мгновения, как я стал сознавать тебя на свете… Мама, мама! Прости меня, потому что ты одна, только ты одна на свете можешь прощать, положи на голову руки, как в детстве, и прости…»
Работая в Маре, Фатима Хасановна стала интересоваться, кто из молодогвардейцев или их родственников мог бы быть в живых. И нашла адрес матери члена подпольной группы поселка Первомайка Бориса Главана, похороненного в братской могиле героев «Молодой гвардии» в Краснодоне. Зинаида Тимофеевна ответила на письмо Фатимы, и завязалась редкостно душевная переписка между матерью молодогвардейца и членами клуба интернациональной дружбы школы имени Гагарина, который и вела Коркмазова. «КИДовцы» держали связь и с матерью Олега Кошевого, нет, это была для детей не просто отдушина… Это была и своего рода мечта о подвигах во имя и во славу Родины, и стремление быть достойными молодогвардейцев… Общались дети и с ровесниками ближнего и дальнего зарубежья, и со строителями Байкало-Амурской магистрали, которым, опять-таки с подачи Фатимы Хасановны, регулярно отправляли посылки с вязаными теплыми вещами.
Увлеченный человек, Коркмазова руководила школьным отрядом ЮДМ (юный друг милиции), была секретарем комсомольской организации, вела кружок «Родительский университет».
Когда мужа Фатимы Дахира Абдуллаевича Болатчиева перевели в Черкесский ОВД, она – мать троих детей – могла спокойно сидеть дома, но нет, ее по-прежнему влекла к себе школа. И она начинает преподавать в средней школе №12 г. Черкесска, что в п. Юбилейном.
…После смерти мужа стала пробиваться седина, внушающая особое уважение к любому человеку, но Фатима Хасановна по-прежнему окружена веселыми стайками малышей, потому как помимо основных занятий руководит кружком ЮИДД (юный инспектор дорожного движения). Она педагог, чье присутствие в школе ощущают все – первоклашки, старшеклассники, техперсонал, учителя. Она – заводила акции «День добрых дел», она внимательно следит за ребятами из неблагополучных семей, чтобы помочь детям в их бедах, в классах стремится укрепить дружбу одноклассников, дать каждому почувствовать, как важно, чтобы они прислушивались один к другому…
У Фатимы Хасановны трое сыновей, которых роднит не только кровь, но и чуждость всякому позерству, неброская, но истинная храбрость, природная доброта и простота. Наука отца и матери пошла им впрок. Артур пошел по стопам отца в полицию, Энвер работает в Санкт-Петербурге, Герман – военнослужащий. Сыновья росли в атмосфере невероятной любви и, в свою очередь, являют собой для матери такую мощь, такую силу, такой тыл, с которым ничего не страшно…
Каждый раз, когда я приезжаю в родной Койдан, знаю, что, как бы ни была занята, не удержусь от соблазна и обязательно побываю в школе, где с сосредоточенным молчанием склоню голову в знак уважения к Хасану Умаровичу Коркмазову. Такое же уважение и восхищение вызывает у меня его дочь Фатима Хасановна, благодаря которой школа становится вторым родным домом для многих и многих…

Н. ЭДИЕВА,
п. Майский.