6 (19) декабря 1891 года в Баталпашинске был заложен первый камень в основание храма святителя Николая. Войсковая комиссия станицы признала необходимым «возвести каменную соборную церковь с полом и колокольнею из жженого кирпича на каменном фундаменте». Строили собор с размахом. На строительство было израсходовано 40 тыс. рублей золотом, с учётом кружечного сбора и сбора по «подписному листу», когда указывались фамилии жертвователей. Собор был освящен согласно последним изысканиям 13 сентября 1901 года. Однако изучение истории собора продолжается, находятся новые документы, уточняются многие даты. И занимаются этим священнослужители. Сегодня наш корреспондент Ольга МИХАЙЛОВА встретилась с отцом Александром ГУРИНЫМ, штатным священником храма Святителя Николая.
– Отец Александр, сегодня благодаря работе многих энтузиастов-верующих, историков и местных краеведов, таких как Сергей Твердохлебов, нам многое известно о разрушенном в 1934 году храме. А что вызвало ваш интерес к этой теме, почему при храме начат поиск документов, связанных с Никольским собором?

6 (19) декабря 1891 года в Баталпашинске был заложен первый камень в основание храма святителя Николая. Войсковая комиссия станицы признала необходимым «возвести каменную соборную церковь с полом и колокольнею из жженого кирпича на каменном фундаменте». Строили собор с размахом. На строительство было израсходовано 40 тыс. рублей золотом, с учётом кружечного сбора и сбора по «подписному листу», когда указывались фамилии жертвователей. Собор был освящен согласно последним изысканиям 13 сентября 1901 года. Однако изучение истории собора продолжается, находятся новые документы, уточняются многие даты. И занимаются этим священнослужители. Сегодня наш корреспондент Ольга МИХАЙЛОВА встретилась с отцом Александром ГУРИНЫМ, штатным священником храма Святителя Николая.
– Отец Александр, сегодня благодаря работе многих энтузиастов-верующих, историков и местных краеведов, таких как Сергей Твердохлебов, нам многое известно о разрушенном в 1934 году храме. А что вызвало ваш интерес к этой теме, почему при храме начат поиск документов, связанных с Никольским собором?
– Наверное, для нас всё началось с архивной рукописи 1848 года, найденной когда-то в старой деревянной Никольской церкви. Сегодня эта рукопись хранится в архиве. Рукопись содержит имена тогдашних священнослужителей и очень много интересного для нас материала. Дальше я стал искать сведения о священстве нашего храма, и мы, можно сказать, по крупицам начали восстанавливать его историю. Иногда натыкались на ошибки и разночтения в документах, что, в свою очередь, стимулировало новый поиск.
– И нашли ли какие-нибудь новые факты?
– Мы обнаружили, что точная дата освящения храма – 1901, а не 1896 год, на-зывавшаяся иногда раньше. Немало интересного и в документах революционных лет. 2 февраля 1918 г. Совет народных комиссаров выпустил декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» и ликвидировал все юридические и гражданские права церкви. Религия была признана частным делом граждан, церковь потеряла право участия в государственной деятельности, преподавание Закона божьего в школах отменялось. Устанавливался гражданский брак и развод по суду. Имущество церкви объявлялось народным достоянием. Однако в Баталпашинке красноармейцы, возглавляемые Яковом Балахоновым, когда взяли станицу, а это было на Страстной седмице в 1918 году, отслужили молебен. То есть поначалу гонений не было, Балахонов был воцерковленным человеком, даже просил разрешения сдать экзамен на псаломщика. В нашем храме, согласно нашим изысканиям, протоиереем тогда был Тимофей Луганский.
Но уже 1922 год стал годом тотального наступления Советской власти на церковь. В стране голодало более 20 млн человек. И 23 февраля 1922 г. ВЦИК РФ издал декрет об изъятии церковных ценностей «на нужды голодающих». Непосредственно эту работу возглавил Евгений Тучков – начальник 6-го Секретного отдела ГПУ. Изъятые ценности шли на переплавку. Всего по стране было изъято ценностей на сумму 4 млн 650 тыс. рублей, и даже на покупку хлеба голодающим было потрачено около одного миллиона рублей. Остальные средства ушли на саму кампанию по борьбе с церковью, зарплату работникам ВЦИК и членам комиссий по изъятию ценностей.
– То есть, как я понимаю, гонения у нас начались позже?
– Да, в 1927 году священников урезали в правах, лишили избирательных прав, развязали дискриминационную кампанию в газетах. В феврале 1929 года в Черкесию поступило письмо ЦК ВКП (б) за подписью его секретаря Лазаря Кагановича «О мерах по усилению антирелигиозной работы», разосланное во все республиканские, краевые, областные, губернские и окружные парткомы. 1929 г. стал переломным и ещё в одном отношении. Уже в первом полугодии в стране закрылось более 400 храмов, в августе та же участь постигла ещё 103 храма. Первые сносы храмов стыдливо обосновывались необходимостью расширения и выпрямления улиц с целью решения транспортных проблем. Их аккуратно разбирали. Но потом пошло открытое уничтожение церквей и соборов. Изменилась и техника уничтожения – их начали просто взрывать. В станице Баталпашинской, как и по всей стране, стала популярной практика проведения сходов и митингов, на которых простым большинством голосов, зачастую в отсутствие «заинтересованной стороны», принимались решения быть или не быть в населённом пункте действующей церкви, мечети, синагоге, молитвенному дому. Лозунгом антирелигиозного движения стал призыв: «Борьба с религией – есть борьба за социализм».
– Что известно о священниках, которые служили в эти сложные годы в соборе?
– Это одна из тем наших изысканий. По обнаруженным спискам тогда в соборе настоятелем был Пётр Федоров, который имел от императрицы Елизаветы Петровны награды – набедренник и скуфью – за помощь вдовам и сиротам. Он оставил список священников, которые сослужили ему: это Василий Миловидов, Дмитрий Федоров и протодиакон Семен Соболев. Известно, что дьяконом был в эти годы Яков Сидоренко. Мы подготовили запрос в архивы с целью узнать об их судьбе, пока же нам известно, что Василий Миловидов был сослан и лишен гражданских прав. Он обвинялся в том, что поддерживал связи с Андреем Шкуро. В итоге решением тройки при ПП ОГПУ 24 марта 1931 года был осужден по статье 5810 и заключен в концлагерь в Пятигорске на пять лет. О дальнейшей его судьбе нам ничего не известно. Реабилитирован в 1989-м.
– О ком еще удалось найти сведения?
– В Николаевском соборе служил псаломщиком и сторожем Василий Максимович Гамиев, бывший протодьякон Покровской церкви. Его все верующие люди г. Черкесска горячо и искренне любили за доброту и открытость, за чистую совесть. Рождённый и воспитанный в крестьянской семье, он как бы впитал в себя силу русских богатырей: высокий, плечистый, с приветливым открытым детским взором, он с первой встречи располагал и покорял всех своей богатой душой. Он тоже прошёл сталинские репрессии. Время тогда было страшное. Партийные и советские работники, стремясь ускорить процесс «изживания религии», прибегали на местах повсеместно к незаконным административным мерам, к самоуправству. Они закрывали церкви, изымали культовое и иное имущество, арестовывали священников, снимали колокола и изымали у верующих иконы из домов, запугивая введением специального налога на них. А 15 мая 1932 года была объявлена «безбожная пятилетка», поставившая цель: к 1 мая 1937 года «имя Бога должно быть забыто на территории страны».
– И что было в эти годы  в Баталпашинке?
– То же самое, что и везде. Сначала власти отобрали у настоятеля ключи, замкнули двери и заявили, что служб больше не будет. Протестовавших священников посадили. Затем лихие комсомольцы снимали кресты и сжигали иконы, превратили храм в «клуб им. Клары Цеткин». Конечно, верующие возмущались. Кто-то на одной из стен собора начертал кривыми буквами: «Бога нет, стыда нет, спеши жить». Потом постепенно разграбленный собор превратили в станичный амбар, но в 1934 году весной зерно из собора вывезли, а летом в город Сулимов пришёл приказ за подписью Кагановича – в течение месяца Николаевский собор уничтожить. Председатель местного облисполкома Николай Соболев, человек верующий, приказ не исполнил в надежде, что в центре одумаются. Но следом пришла депеша Кагановича, требующая уничтожить собор в трёхдневный срок. В случае неисполнения Соболеву, его семье и родственникам грозил расстрел. Горожане ранним июньским утром молча смотрели, как стены собора сверлили и забивали в отверстия гильзы с взрывчаткой, как гвозди при распятии, люди беспомощно наблюдали за казнью храма. В один миг город стал как бы пустым, неприметным ни с запада, ни с востока. Большевики взорвали не просто храм, а символ города. Свидетели вспоминали: «Зрелище было ужасное. Как-то нехорошо было, жутковато. Собрался народ. Многие плакали. Милиция стреляла в воздух. Страшно скрежетали лебёдки, срывали крест, купол…»
Взялись за самый большой колокол. Его сбросили на каменную паперть, где нагревали «до красна» лемехами, затем лили холодную воду и кувалдами разбивали на мелкие куски. Он раскалывался, вызывая приступ дикого восторга активистов, которые в варварском упоении долго бесновались возле поверженных святынь. Потом была применена взрывчатка. Построенный на собранные пятаки да двугривенные всего баталпашинского казачества собор приподнялся в воздух и с тяжёлым стоном рухнул наземь. Взрыв сорвал колокольню, разрушил стены… По широким стальным балкам потом сбрасывали вниз колокола…
– Я слышала, что власти запрещали горожанам хранить иконы из разорённого собора и документальные сведения о нём, надеясь таким способом стереть о нём память. Но эффект был обратным: собор оброс легендами и стал неофициальной историей города, которую передавали из уст в уста. Обычно при таких событиях много мистического…
– Остатки строительных материалов от собора были использованы при строительстве городских объектов, выложили фундамент и первый этаж Дома Советов, сложили стены городской библиотеки и бани. Плитке, что украшала пол внутри собора, тоже нашли применение – двухцветным кафелем выложили пол на железнодорожном вокзале и в городской бане, построенной над Кубанью. Баня с тех пор и обрела дурную славу. Молва гласила, что будто бы на её стенах выступали капельки крови и раздавались людские стоны. Эту баню много раз перестраивали, но за ней так и закрепилась репутация дурного места.
– Мне кажется, было бы интересно проследить не только судьбы лишенцев-священников, но и тех, кто сжигал иконы и взрывал храмы. Возможно, это будет и любопытно, и назидательно. При этом радует, что новое время позволило восстановить историческую справедливость.
– Да, решением Черкесского горисполкома № 954 от 25 сентября 1991 г. в городе была зарегистрирована община Святителя Николая русской православной церкви. 19 декабря 1991 года, когда исполнилось 100 лет со дня закладки разрушенного Николаевского собора, в центральном сквере Черкесска, где некогда стоял собор, был отслужен торжественный молебен с водоосвящением. На нём было собрано 24,6 тыс. рублей пожертвований на восстановление собора. 22 мая 1992 года в Черкесске впервые за многие годы состоялся Крестный ход – от Покровской церкви до сквера, где стоял собор. Восстанавливая историческую справедливость, в июне 1992 года исполком городского Совета народных депутатов рассмотрел ходатайство общины Святителя Николая русской православной церкви о восстановлении Николаевского собора, и в октябре 1998 г. администрация г. Черкесска и Покровская православная церковь приняли решение о строительстве собора, сметная стоимость которого, по предварительным подсчётам, составила 19 млн рублей. Над проектом восстанавливаемого собора работала опытный архитектор Елена Тюкова. И 19 декабря 1998 г. в городе был заложен в основание будущего собора первый камень, а 23 апреля 2012 собор Святителя Николая Чудотворца, восстановленный спустя 78 лет после разрушения, был торжественно освящен.
Столетия – это весы истории, а историю не обманешь. Она сжигает мусор богоборчества и человеческих иллюзий и не оставляет на весах ничего, кроме золотых слитков Божественной правды.