Научил…

8 декабря в 06:32
 просмотров

5 декабря мы отметили 95-летие со дня рождения Сергея Петровича Никулина, известного журналиста, художника и писателя. Сергей Петрович родился в Тамбове, ещё в детстве решил стать художником, учился в Пензенском художественном училище, но в сентябре 1941 года с пятого курса он был призван в Красную Армию и в декабре принял свое боевое крещение в битве под Москвой. Был трижды ранен. Начав службу рядовым, закончил ее в звании капитана. Военные подвиги Сергея Никулина отмечены двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды, медалями.
После войны Никулин служил в рядах Советской Армии, а в 1950 году успешно окончил военно-политическую академию им. Ленина. При этом со времён войны Никулин начал работать в центральной военной печати: «Иллюстрированной газете», «Советском флоте», «Водном транспорте». Он был талантливым художником.

5 декабря мы отметили 95-летие со дня рождения Сергея Петровича Никулина, известного журналиста, художника и писателя. Сергей Петрович родился в Тамбове, ещё в детстве решил стать художником, учился в Пензенском художественном училище, но в сентябре 1941 года с пятого курса он был призван в Красную Армию и в декабре принял свое боевое крещение в битве под Москвой. Был трижды ранен. Начав службу рядовым, закончил ее в звании капитана. Военные подвиги Сергея Никулина отмечены двумя орденами Отечественной войны, орденом Красной Звезды, медалями.
После войны Никулин служил в рядах Советской Армии, а в 1950 году успешно окончил военно-политическую академию им. Ленина. При этом со времён войны Никулин начал работать в центральной военной печати: «Иллюстрированной газете», «Советском флоте», «Водном транспорте». Он был талантливым художником.
С 1965 года С. Никулин – в Карачаево-Черкесии, с августа он начал работать в газете «Ленинское знамя», ныне «День республики». Откуда ушел на пенсию в 1983 году. Сергей Петрович – автор повести «До Берлина было далеко», сборников рассказов «Белые лебеди», «Мы дети твои, Россия», «Люди с красной повязкой», романа «Пока бьётся сердце». Написанные им книги сделали имя писателя известным не только в Карачаево-Черкесии и на Ставрополье, но и далеко за их пределами.
Листая страницы подшивки нашей газеты за 1965 год, мы нашли немало статей Сергея Петровича. Заметно, что его интересовали вдумчивые рассуждения на темы морали, аналитические заметки, подводящие итог крупным событиям. Совершенно особое место в его творчестве занимал ныне почти умерший жанр фельетона, сатирической статьи. Фельетон выступал в роли газетной беллетристики, которая порой достигала высокого эстетического уровня. Сегодня мы публикуем рассказ Сергея Петровича «Научил». Уже в этой небольшой репризе за чётко очерченными характерами и иронично намеченным явлением ощущается будущий писатель.

На улице сердито просигналила машина. Через полминуты в правление колхоза «Светлый луч» вошёл человек в кожаном пальто и резиновых сапогах.
– В кабинете отсиживаетесь? – хрипло спросил он, стряхивая с сапог грязь. – А кто за вас будет руководить людьми? Кто? Надо идти туда, в поле, где решается судьба урожая…
Председатель колхоза «Светлый луч» Ефим Назарыч Петушков поднялся из-за стола. Не потому, что его испугал сердитый хрипловатый голос, нет, поднялся от удивления. Все на вошедшем: и пальто, и сапоги, и даже лицо – все так было густо вымазано грязью, что казалось, его только что вытащили из придорожной канавы.
– Я по поручению райкома мотаюсь, как заведённый, по району. А они, извольте видеть, руководят из кабинетиков, – возмущался вошедший.
– Да в чем дело-то? – спросил Петушков, готовый уже послать куда подальше непрошеного гостя, как вдруг угадал в нем заведующего сберегательной кассой Сомнева.
– Пора забыть про кабинеты, товарищ Петухов, – продолжал Сомнев, подходя к Петушкову и подавая ему руку.
– Петушков, – поправил председатель колхоза и облегчённо вздохнул, вспомнив, что с пахотой в колхозе дело обстоит нормально – план выполнен почти на 100 процентов.
Сомнев тем временем, усмехаясь, посмотрел на развешенные по стенам картины в багетовых рамках и заговорил:
– Пейзажиков понавесили? Вы мне эту рожь не на картинку подавайте, а на элеватор, в колхозный амбар… Эх, уважаемый товарищ Петухов! Неужели вы все ещё не понимаете, что так работать нельзя?
– Петушков…
– Знаю. Все одно – куриная фамилия! Бить вас некому. И мне неохота с вами опять связываться. Разнёс бы я вас в пух и прах. Не оставил бы камня на камне. Сидите в своем кабинете, как крот в норе. И не знаете, что делается у вас в поле, – с укором сказал Сомнев и, отдуваясь, устало сел на табуретку.
Петушков глянул на небритое лицо уполномоченного, на его воспалённые красные глаза:
– Вы с дороги отдохнули бы, – предложил он.
Сомнев, точно маятник, покачал головой:
– Безнадёжный вы человек! «Отдохнули бы», – передразнил он предколхоза. – Да знаете ли вы, что я не сплю трое суток? Не ем трое суток! Не знаете? Эх вы, горе-руководитель! Может, ещё поодеколониться посоветуете? – выкрикнул Сомнев и так побагровел, будто кто-то сдавил его горло. Потерев ладонью красные, точно у кролика, глаза, хмуро спросил:
– Как сев?
– Сев? Мы, извините, того… Не сеем. Мы только ещё пашем.
– Знаю! – перебил его Сомнев. – Как пахота? Небось все ещё не приступали? Все раскачиваетесь? Все заседаете?
Петушков протянул ему сводку о ходе осенне-полевых работ.
Сомнев побагровел пуще прежнего.
– Что ты мне бумажки суёшь? Ты мне покажи пахоту, а не бумажки, – он надвинул шапку на самые глаза и встал:
– В поле!
Над селом повисли большие серые тучи и нещадно поливали землю.
Когда Петушков сел в машину, Сомнев толкнул шофёра и, вытянув правую руку, коротко произнёс:
– Вперёд!
Машина фыркнула и пронеслась по улице, рассекая лужи, словно торпедный катер.
Потом свернули вправо. И вот сквозь частую сетку дождя впереди показались тракторы. Один из них стоял около дороги. Сомнев подскочил к нему:
– Стоите? А кто за вас будет работать?
Тракторист в синем берете и грязном, промасленном комбинезоне, отфыркиваясь, показал белые зубы, легко впрыгнул в кабину. Мотор зарокотал, задрожала земля…
– Стой! – крикнул Сомнев. – Стой! Товарищ Петухов, соберите всех трактористов. Я буду с ними говорить.
Петушков, почуяв недоброе, уже не поправлял Сомнева: Петухов так Петухов – и побежал. Минут через двадцать рокот моторов стих, и около Сомнева собралось человек десять трактористов.
– Как мы работаем? – надрываясь, через силу спросил Сомнев. – Вот эта машина стоит. А почему? Почему стоит? – обратился он к трактористу в берете. – Потому, что ее хозяин, ее водитель не ценит время, не думает о том, что в такое время день год кормит. Да-да! Сейчас у вас должны быть секунды на учёте. Борьба за секунды – борьба за урожай!
Сомнев разнёс в пух и прах белозубого тракториста, подчеркнул значение своевременной пахоты для урожая, призвал экономить секунды.
Дождь на минуту стих. Тучи отодвинулись в сторону. Выглянуло солнышко. Словно лакированные, лоснились распаханные пласты земли. На них важно расхаживали грачи, цветом похожие на куски антрацита. Из-за лесочка, синевшего вдали, показалось огромное, косматое, фиолетовое облако. Оно догнало тучи, столкнулось с ними. Осыпались искры. Раздался оглушительный треск. Облако, точно лопнув, ливнем опрокинулось на землю.
Сомнев, вытянув руку, крикнул:
– Утройте энергию! Удесятерите силы! Победа за вами! Вперёд, друзья, на штурм земли родимой!..
Топая в рыхлой и мокрой земле, он побежал за трактористом в берете.
– Ты на меня не обижайся. Я поругаю, я и похвалю. Ну, как живёшь? – спросил он, вскарабкавшись на трактор. – Жену обижаешь? Как растут дети? Тещу недолюбливаешь? Смотри у меня: стариков надо уважать. Жену люби. Знай, что она твой помощник… На что жалуешься? Ты меня не стесняйся. Я сам был трактористом. Сам был молодой. Да, да. Чего смеёшься? Семейный вопрос – важное дело. А жена – это все. Откровенно скажи, по бабам ходишь?
– Да я сама – баба!
Сомнев опешил. И только теперь заметил, что за рулём сидела женщина.
– Вот это номер! – удивился он. – Скажи на милость! Ну да ладно. А как с мужем живёшь? Вижу, отчаянная. Мужа не обижаешь? Помни, муж – это все. Семейное счастье способствует производительности труда.
– Да я же не замужняя! – звонко рассмеялась трактористка и включила мотор.
Трактор рванул, Сомнев кубарем полетел на землю.
– Замуж выйдешь, смотри, мужа не обижай! – закричал он, подымаясь с земли.
Махнув рукой, он побежал к другому трактору и, поравнявшись с ним, жестом показал: останови…
Уже вечерело, когда Сомнев еле-еле добрался до своей машины и с трудом влез в неё. Сняв шляпу, он вытер ею лицо и, растянувшись на сиденье, еле слышно прохрипел:
– Вот так надо работать с людьми. Мы сами вышли из народа и нечего гнушаться народа. А все, небось, сидели бы в кабинете да картинки рассматривали. Я по поручению райкома мотаюсь туда-сюда, даже забыл, какая дверь у моего кабинета. Так-то! Учись. Работай по-новому. Почаще бывай в поле. Экономь секунды. План выполняй. Иначе – скандал! Снова снимут с работы. Снова будешь просить… Ну, желаю удачи.
Петушков недоуменно пожал плечами (его никогда не снимали с работы) и вошёл в правление. Посмотрев на картины в багетовых рамках, вздохнул и сел, забарабанив по столу пальцами.
– Дядя Ефим! Тот, который приезжал, свалился под мост. Машина на боку… Трактор просил прислать.
Петушков стукнул по столу:
– Вот наказание! Скажи ему, что меня нет, – и про себя добавил: – Ну его к черту! С ним так до морковкиной заговени пахать будешь…
Сомнев тем временем, посматривая то на повалившуюся набок машину, то на высокую насыпь, с которой она съехала, хрипел шофёру осипшим голосом, словно простуженный селезень:
– Все ты виноват. Спишь. Разве можно спать за баранкой? Этак и в столб вмажешься.
– Да скорей бы!.. – пробормотал шофёр, сонно моргая воспалёнными веками. – Разве это жизнь? Третий день без сна. Хуже каторги.
– А ты как думаешь возить уполномоченных? – сказал Сомнев. – Трудно. Но что делать. Видел, какие у меня председатели колхозов? Приходится, как малых детей, водить за ручку. Учить, показывать, как надо работать. Взять хотя бы вот этого Петухова…
– Да это не Петухов, а Петушков. Петухов в «Красном луче», у него захудалый колхоз. А это – колхоз «Светлый луч». Передовой.
– Да ну? Вот это номер?! Значит, я не того председателя учил? – удивился Сомнев. – Вот это номер! – и он покачал головой.
Ему было искренне жаль, что урок руководства он преподал не тому председателю колхоза…

Ольга МИХАЙЛОВА
Поделиться
в соцсетях